Весенний день в этом году выдался отнюдь не весенним. Два дня до этого над областью вовсю измывался залётный циклон, навалив вместо скукожившегося чёрного снега свежие до боли белые сугробы. А с утра всё замёрзло, деревья застыли, украшенные волшебными наледью и инеем, и теперь в них причудливо преломлялись лучи солнца, впервые показавшегося из-за туч после метели. Свежий морозец трещал и звенел, не обращая внимания на дату календаря. Пока мужчины колдовали возле жаровни, коптильни и мангала, подруги ожидали в гостиной трапезу, потягивая шампанское и переговариваясь о своём о женском.

Санька на правах хозяйки завладела креслом-качалкой и мерно раскачивалась в нём во время беседы. Ленок, подогнув под себя ноги и укрывшись пледом, уютно расположилась в уголке дивана. Ксюша задумчиво стояла возле окна и, теребя сложенную в три раза горловину свитера, глядела во двор на кувыркающихся в снегу ошалелых детей и занимающихся готовкой мужчин. Она с удовлетворением отметила, что в этот раз Ленок не привезла с собой очередного хмыря (как она говорила, «для равновесия»). Они вечно путались под ногами у знающих дело их мужей, навязывались им в приятели, говорили дамам какие-то странные комплименты, отпускали остроты, непривычные для их компании.

– Ленок, ты сегодня что-то никакого кавалера на презентацию не привезла? – спросила Ксюша, полуобернувшись к девчонкам.

– А, надоело! Надоело делать вид, что такая же, как и вы, и водить на наши посиделки малознакомых мужиков, напрягать всех.

– Ты никого не напрягаешь, – быстро ответила Санька.

– Я ж не слепая. Разведёнка, значит, разведёнка! Появится кто-то серьёзный на горизонте – вам первым расскажу. А пока – голяк, уже несколько месяцев ни мужчины, ни секса, ни месячных. Как старая пятидесятилетняя дева во время климакса.

– А ты не беременна, случаем? – равнодушно поинтересовалась Ксюша, не оборачиваясь от окна.

Она смотрела, как дети играют в снежки, и переживала за здоровье Маши-Маняши. Всё-таки весна, грипп, а Машка совсем недавно выкарабкалась из бесконечных простуд, одолевающих её всю зиму.

– Ага, как же! И не мечтайте. Ко мне уже давно ничего не цепляется, врач вроде про эрозию говорил, – ответила Ленок, подошла к Ксюше сзади, полуобняла за плечи и посмотрела в окно. – За Машу волнуешься?

Ксюша кивнула.

– Не стоит. Ей свежий морозный воздух только на пользу. Дети вообще крепче, чем мы о них думаем. Главное – не переохладиться. Ты немного погодя загони её в дом, пусть погреется, обсохнет, и всё будет нормально.

– Нет, Ленок, ты абсолютно безответственная! – заявила Санька и тоже пошла к окну. Обнять сзади подруг она не могла, ибо была самой маленькой из них, поэтому просто встала рядом. – При эрозии действительно залететь сложно. Но и запускать нельзя, – она вернулась обратно в кресло и, раскачиваясь, продолжила: – А вот то, что месячных нет – плохо, провериться надо. И это, конечно, не климакс. Какой климакс в тридцать пять! Как давно у тебя их нет?

Среди своих подруг Санька слыла экспертом в области женских проблем и болезней. В отличие от Лены и Ксюши, которые обзавелись отпрысками легко и просто, у Сашки с Санькой долго ничего не выходило. Ходили по врачам, сдавали бесконечные анализы, Санька долго лечилась, ну и набралась, конечно, окологинекологических знаний от врачей и из интернета. Её Данька увидел свет, когда у Лены и Ксюши уже были трёхлетние малыши, а Саньки уже было совсем отчаялись.

– Месяца два и нет, – ответила Ленок и тоже села на своё место. – Тут вот какая штука – у меня их нет месяца два-три, а потом хлещет как из ведра пару недель. Ну и как так жить, что-то планировать?

Ксюша потеряла нить разговора: младшая детвора принялась лепить снеговика, а Кирилл и Алина зашли за угол срубной бани, которую Саша поставил летом. Это уже интересно… Видно же невооружённым глазом, что Кириллу нравилась Ленина дочка. Ксюша мать, а матери чувствуют такое.

Когда она вновь включилась в беседу, оказалось, что Санька продолжает втирать свои познания Лене:

– Это эпителий нарастает, а потом матка сбрасывает его. Если организм сам справиться не может, тебе сделают чистку. Так что, чем быстрее пойдёшь к врачу – тем для тебя же лучше.

– А больно? – испуганно спросила Ленок.

– Сейчас вакуумом делают, – блеснула познаниями Ксюша.

– Ой, девочки! У меня же тест есть здесь. Ленок, давай проверишься на всякий случай, – Санька пошла к комоду, набитому женскими вещами, долго в нём рылась, наконец достала заветный тест.

Пока Ленок была в туалете, чтобы сделать тест, в дом ворвалась её заплаканная дочь.

– Алина, что случилось? – поинтересовалась Ксюша. – С Кириллом поссорились?

– Да пусть он катится, ваш Кирилл! – крикнула Алина. – Вместе с вами. И с дядей Ромой. Знать не хочу вашу семейку!

Пока Ксюша собиралась с мыслями, юное создание, отчаянно топоча, понималось по лестнице на второй этаж в свою комнату.

И уже сверху донеслось:

– Лучше за мужьями своими приглядывайте! Ха-ха-ха!

– Пубертат прёт! – спокойно констатировала Санька. – Пора юношеского максимализма.

В сей момент с весьма озадаченным видом возникла Ленок.

– Что-то я ничего не пойму! – заявила она, показывая лакмусовую бумажку Саньке. – Взгляни лучше ты.

– Поздравляю! Ты – беременна!

– Как?!

– Вот, смотри, две красные полосы.

– Санька! Давно у тебя эти тесты лежат? – спросила Ксюша. – Небось, ещё с тех времён, когда над производством Данилы трудились?

Санька кивнула в ответ:

– Точно!

– Ну вот! Нечего раньше времени волну гнать. Что там со сроком хранения?

Ленок опять отправилась в сортир, взглянуть на упаковку. Оказалось, что срок хранения истёк почти десять лет назад.

– И что делать, девочки? – спросила Лена. – Что-то меня это мало успокоило.

Инициативу в свои руки снова взяла самая боевая из них, Санька:

– Завтра, только обязательно завтра, купишь тест в аптеке и повторишь. И смотри, я проверю. Твоя легкомысленность тебя не спасёт. А уж по результатам и думать будем.

Тут в гостиной снова дохнуло морозом – в дом ворвался Ромка.

– Девчата! Кирилл не заходил? – и, услышав отрицательный ответ, добавил: – Пропал, мерзавец!

Им, конечно, казалось, что родители о влюблённости Кирилла в Алинку ни сном ни духом. Подросткам часто и дела нет до мира взрослых. Они и не подозревали, что со стороны всё видится так прозрачно. Хотя взаимная симпатия возникла постепенно. Поначалу, как и все дети взрослых друзей, они просто терпели друг друга, играя и дружа по необходимости – во время встреч взрослых: родаки вместе чем-то там занимаются, а детям что делать прикажете? Вот и играли вместе, больше просто не с кем было. А вне родительских контактов старшие дети Ксюши и Лены не общалась: у каждого своя школа, свой круг приятелей, свои интересы.

Но со временем всё постепенно стало меняться. Кириллу изначально повезло, что у маминой и папиной подруги была такая весёлая и компанейская дочка. Это ведь сплошь и рядом бывает: взрослые дружат, а их дети друг друга на дух не переносят. В общем, годам к тринадцати Кирилл разглядел, что Алина – классная девчонка. Виделись они по-прежнему редко, но созванивались и болтали про свои школьные дела постоянно. Родители поначалу и не замечали, что у их детей началась своя параллельная жизнь: Роман был весь в работе, для Ксении же было важным, чтобы дети были здоровы, одеты, накормлены и обихожены. Лишь Лена о чем-то догадывалась – она была всё-таки педагог и педагог очень цепкий, наблюдательный.

Однако время тикало, мальчик и не заметил, что в свои пятнадцать его накрыло первое чувство. Первая любовь приносит не только радость и счастье просто оттого, что ты любишь, но и первые страдания. Алинка, которая вроде бы тоже поначалу разделяла с Кириллом этот восторг от нахлынувших эмоций, вдруг как бы охладела, отстранилась. Первой уже не звонила, в их разговорах пропала лёгкость и радостное удивление с её стороны. Но отвертеться от встречи родителей на даче девочка никак не могла, чем и решил воспользоваться Кирилл. На 8 Марта он приготовил для неё свой личный, особенный подарок, и был полон решимости расставить все точки над «и» в их отношениях.