Шуршащая ночь. Тени в тени. Катафоты барьеров — огни обманки. Плацента салона наполнена негой занудливых блюзов пустого эфира. Водителю скучно. Он чешется вяло и левой рукою висит на баранке. Дорога нудна. Есть приятней забавы чем ночью тащиться разбитой дорогой. Но, дело такое, как нам приказали. Пахану виднее.

Однообразие пустынной трассы нарушил знак ограничения скорости. Впереди огни блокпоста дорожной полиции. Водитель дисциплинированно тормозит. Черепашьей скорость въезжает в свет прожекторов. Останавливается на отмашку полосатого жезла.

Старшина, тертый кусок, автомат на плече висит, не торопясь подходит. Кругом обшагивает, рассматривает дорогую машину, потом водителя.

Про себя матерится. — Черт бы побрал сегодняшнюю ориентировку. Все туманно, все общими словами, ничего конкретно. Уже третий похожий. А таких похожих пруд пруди. Но исполнять надо.

Оглянулся, проверяя действия подчиненных. Все хорошо. Один автоматчик грамотно расположился сзади с боку. Контролирует ситуацию. Второй, подальше, впереди, то на дорогу посматривает, то на старшину поглядывает.

Откозырял полицейский, представился. — Ваши документы.

Водитель зевает, передает через раскрытое окошко требуемое. Снова зевает.

Полицейский про себя отмечает — спокоен водитель, не суетится, не заискивает и не хамничает. Знать в себе уверен. А вот ноготь левого мизинца… Длинноват то ноготок. К бумагам присмотрелся. Все по форме. Права, как права, техпаспорт тоже. Да в ориентировке сказано: «при себе может иметь фальшивые документы на неизвестную фамилию». Мудилы. Поди в ночи разберись, натуральные удостоверения или липовые. Сейчас такие клепают, экспертиза и та выяснить не может. Ладно, майору решать.

Вообще то похож не очень. Но старый мент что-то унюхал. Неуловимое, необъяснимое, но знакомое. Есть что-то сомнительное в этом моложавом, дорого одетом мужчине. Что-то неприличное. Но и что-то непонятное. Дисциплинированный водитель, не походил на законопослушного гражданина. Хотя, нынче от доброй половины владельцев дорогих автомобилей криминалом пованивает.

— Выйдите из машины. Руки за спину.

Сам отступил подальше от линии огня. Мельком взглянул на подчиненных. Молодцы. Первый ноги пошире расставил, автомат наизготовку держит. Второй, не ожидая команды, поближе подтянулся, оружие с плеча скинул. Никуда голубчик не денется, если пошалить надумает.

Не надумал. Грамотно вышел. Не торопливо, без резких движений, руки держал на виду. Лениво по сторонам огляделся, на бронежилетных автоматчиков, после на старшину взглянул.

Развернулся, сплел на крестце пальцы.

— В чем, собственно, проблемы? — Спросил словно от нечего делать, как без нужды здоровьем интересуются .

— Да, — уклончиво пробурчал старшина. — Проверка. Формальность. — И, для надежности, защелкнул наручники.

Водитель и это воспринял с будничным спокойствием.

— Или дурак, или привык к такому обращению. Пускай майор голову себе сушит. — Вы, тут пока сами. — Обратился к подчиненным. И к водителю, приудерживая его за локоть. — Проходите вон в те двери, на второй этаж.

Тот безропотно подчинился.

Дежуривший майор, мясистый, красномордый служака, видавший, бравший и утомленный, чистил ножичком румяное яблоко. Намеревался закусить. Отвлекли, помешали.

— Ну, что там у тебя еще? — Спросил недовольно. Вздохнул, с сожалением отложил постороннее.

— Да, вот, по ориентировке доставил.

— Ох, скривился майор. Ориентировка эта сидела и у него в тренированной печенке. Дурь сплошная. Только людей тревожить. Когда эти умники из Управления научаться рассылать дельное? Видать никогда. Снова вздохнул.

Взглянул на задержанного. Губами почмокал. — А ведь старшина прав. Странный господин. Особенно глаза. Какие они? Нет, не наглые, не испуганные и не грустные, тоски тюремной в них нет. Скучающие! Точно, скучающие. Очень скучающие. Словно надоело им видеть и легавых и протоколы и наручники. Набрыдло до смерти.

Уже не сожалея об отложенном яблочке потянулся за регистрационным журналом и, заодно, бестолковую ориентировку достал. — Присаживайтесь. Сейчас разберемся. Не волнуйтесь. — Брякнул, и сам себя отругал: — У, старый дурак. Заволнуется этот, куда там. Держи карман шире.

Задержанный бровь изогнул, словно внутренний монолог расслышал, словно согласился с майором — да, мол, забоялся я всех вас больно, щас родимчик хватит.

Расслабленно стал опускаться на табурет. Но крепкими ягодицами потертой доски не коснулся. Сумудрился невероятно скукожиться, изогнуться, извертеться. Словно первоклашка через скакалку, проскочил над скованными руками. Взвился стальной пружиной, с развороту, с маху, врезал ботинком по удивленной старшинской физиономии. Повыше отворота бронежилета, пониже шлема, точно в скулу острием носка попал.

— Ах, ты, вражина! Да я тебя сейчас! — Хотел было заругаться майор. Хотел было за табельным пистолетом потянуться. Куда там. Сейчас не успел. Костяшками, сложенных в замок, пальцев, получил в уязвимость виска. Только крякнул, отправляясь в беспамятство тяжелой черепно-мозговой травмы.

Водитель, в будущем протоколе «неизвестное(ные) лицо(лица)», а в миру блатном — Фартовый, самоназванный Локимен, напряженно прислушался. Скользнул к окну, осторожно поглядел. В свете прожекторов оба автоматчика замечательно просматривались. Несли размеренную службу, ни о чем не догадываясь. Шума, а не много его то и было, не услышали. Фартовый пнул ногой, переворачивая по сподручнее старшину. Извлек ключи, разомкнул стальные обручи оков.

Вынул из кармана нитяные перчатки, натянул на пальцы. Поднял со стола ориентировку, внимательно прочитал. Положил на место, а нож взял. По привычке доводить дело до бессомненного конца, аккуратно, чтоб кровью не измазаться, полоснул по сонной артерии умирающего майора. Следом прирезал и недобитого старшину.

Подхватил «калаша». Взглянул в контрольную прорезь рожка. Довольно усмехнулся знакомой матовости бронзового капсуля. Дважды клацнул предохранителем, ставя на автоматический. Передернул затвор, проверил положение прицельной планки. Спиной вдоль стенки, неслышно спустился с лестницы, прижался к косяку двери, выключил свет, носком ноги легонько приоткрыл створку. Невидимый в темноте проема, мгновение оценивал расположение мишеней, оценил и окружающую обстановку. Подходяще. Вскинул автомат. Неторопливо, тщательно прицелился.

Открыл огонь.

Съехав на знакомый проселок, выключил фары — ему хватало и половинной луны. Проехав немного остановился. Прислушался к звукам оставленной трассы. Позевал. Закурил папиросу, в окошко поплевал. Побарабанил пальцами по рулю, вспоминая прочитанную ориентировку.

Подзаборно матюгнулся, загнул большой палец. — Да, была у легавых наводка. Какая то сука сдала, стуканула мусорам. И, кажется, известная сука. Нет проблем, разберемся, дело техники. А сейчас надо линять. Сменить портрет, сбросить паленую тачку. И нафиг с пляжа.

Врубил передачу, тронулся в направлении, ему одному известной, блат-хаты.

Все путем.

Поскреб летописец куцую бороденку, за ухом почесал. Лучину подправил, обмакнул перо в чернила, по пергаментному листу заскрипел: "Многая славныя геройства свершил витязь Сигмонд и был провозглашен лордом двух кланов и венчан двумя коронами в поднебесье Холмов, прозываемых в народе Вороньими. Горы и небо свидетель сей клятвы, сего миропомазания. И под длань его приходил многий народ и принимал он всех ласково. И маломестно стало в теснинах Вороньих Холмов и сошед Сигмонд и люди его на равнину в удельные земли, в свою вотчину, изгнал нечестивых скореновцев и створиша град и нарекоша имя ему Гильдгард. И бяше около того града лес и бор велик и нивы тучны и пашни плодоносны бяху мужи мудры и отважны и нарицахуся Волки, а оратаи старательны и смирены. В том граде основаша Сигмонд престол и правил мудро.