Пауза. Потом Петр чувствует себя вынужденным чем-то ее заполнить

Она замечательная женщина.

Валентина. Нисколько не сомневаюсь. Особенно теперь, когда вы от нее избавились. Вообще в Ленинграде очень много пожилых мужчин, превозносящих своих жен. От которых они уже ушли. Когда в России мужчина хвалит свою жену, значит, она уже бывшая.

Софья. Петя ушел от нее шесть лет назад.

Валентина. Петя ушел?

Петр. Семь.

Валентина. Ну, раз семь, то это на целый год лучше. Каждый год на вес золота. Чем больше срок давности, тем солиднее, правда?

Петр. Мы официально разведены.

Валентина. Молодцы. Это ведь непросто.

Софья. Развод — вполне осуществимое дело.

Валентина. Да уж.

Пауза. Никто не двигается с места.

Софья. Мама, развод можно получить.

Валентина. Конечно.

Валентина смотрит на дочь спокойно, с видом человека, неожиданно получившего подтверждение своей правоте.

Петр Васильевич, я вас совсем не знаю. Единственное, что я вижу — это что вы добрый и порядочный человек. Не сомневаюсь, что вы действительно добились официального развода. И еще я совершенно уверена… готова поспорить на что угодно… вы ведь не член партии?

Пауза.

Петр. Нет.

Валентина слегка кивает головой, будто в подтверждение своей догадки. Софья переводит глаза с одного на другого, затем спокойно говорит:

Софья. Мама, я ведь тоже не в партии.

Валентина смотрит на дочь не двигаясь.

Я уже написала в газету. Чтобы они напечатали объявление о разводе.

Валентина. А Григорий знает?

Софья. Нет.

Валентина. Тогда твое объявление ничего не стоит. Когда ты его отправила?

Софья не отвечает.

Петр. Неделю назад.

Валентина. И сколько времени на это потребуется?

Петр. Чтобы объявлению дали ход, придется ждать месяцев девять. В Ленинграде сейчас так, по крайней мере. А некоторые ждали и год.

Валентина. Девять месяцев, чтобы приняли объявление?

Петр. Именно. Если только…

Валентина. Если что?

Софья(заканчивает за Петра)… если дело не ускорить. Есть способы.

Валентина. Что? Уж не задумали ли вы уехать из Ленинграда?

Петр и Софья переглядываются.

Софья. Нет…

Петр. Мы…

Софья. Ну, есть города… Мы узнавали, есть места… недалеко, под Ленинградом… Там очередь на публикацию в местной газете поменьше. И к тому же места под объявления отводится больше. Может, месяц придется ждать или два. Но для этого нужна прописка. Нужно там жить. Но… об этом и речи быть не может, Петя не может уйти с работы.

Петр(улыбается). Куда же без денег!

Софья. И я тоже не могу бросить работу. И детей забрать.

Валентина. Ну, здесь-то твое объявление точно никто не напечатает. Сначала у Гриши спросят.

Софья. По закону этого не требуется.

Валентина. Его мнение обязательно спросят. А он не согласится на публикацию. Не говоря уже о передаче дела в суд, ведь без этого не обойтись.

Софья. Неважно. Все равно у меня есть право.

Валентина неожиданно сердится.

Валентина. Может, хватит о правах рассуждать? Право у нее есть! О чем ты? Это пустой звук. Стань уже взрослым человеком и просто делай то, что должна. Без этого детского лепета о правах.

Софья смотрит на Петра в поисках поддержки.

Софья. Мама, есть разные способы. Можно как-то ускорить.

Валентина. Не знаю, я ни о чем подобном не слышала.

Софья. Ты могла бы поговорить с Григорием.

Валентина. Ты хочешь, чтобы я поговорила с Григорием?

Софья. Да.

Валентина. Так ты сюда пришла меня об этом просить?

Софья. Если бы ты ему сказала, что видела меня… и что ты поняла, как сильно я переживаю. А знаешь, какой главный критерий при разводе? Очень простой: необходимость.

Пауза.

Мама, мне необходимо быть свободной!

Валентина слегка улыбается.

Валентина. Гриша не свободен. Ты не свободна. Девочка моя, ты прожила на свете тридцать шесть лет! Ну как можно быть такой наивной?

Софья. Разве это наивность?

Валентина. Конечно. Свободы не существует.

Софья. Неужели? А я слышала другое.

Валентина. Где? Где ты эту свободу видела?

Софья. Я всегда слышала… и от тебя тоже… как в Париже…

Валентина. Не смеши меня!

Софья. Как ты жила там…

Валентина. Соня, мне было семнадцать лет!

Софья. И сколько у тебя было любовников? (Оборачивается к Петру, ища поддержки.) Мама сама рассказывала….

Петр. Да будет тебе!

Софья. Это в то время как она там якобы училась рисованию!

Валентина. То был Париж! (Она делает паузу, словно тем самым охраняя свои воспоминания). В Париже все по-другому.

Софья. Конечно, как же я сразу не догадалась! Ведь Париж — это единственное место, где людям разрешено быть счастливыми! (Она выжидает минуту. Затем продолжает спокойно.) Или это просто тебе так удобнее?

Молчание. Софья выжидает. Но Валентина кажется не более чем удивленной.

Валентина. Значит, ты считаешь, что счастье — в свободе?

Софья не отвечает.

Ты думаешь, это одно и то же? А вы как думаете, Петр Васильевич?

Петр. Затрудняюсь вам ответить… Знаете, мне нелегко живется. Половина зарплаты уходит бывшей жене. Сыновья уже взрослые, оба работают на бутылочной фабрике. Один молодец, не жалуюсь. А вот второй родился слегка заторможенный. Вот я о нем и думаю постоянно. Почти каждый день. Даже каждый час. (Грустно улыбается) Я не спец по свободе.

Валентина. По крайней мере, вы мудрее ее.

Петр нервно смотрит на Софью.

Петр. Я только знаю, что мне не слишком везло в жизни. Вот мне скоро шестьдесят три стукнет. И что? Честно говоря, мне даже особо рисковать ничем в жизни не довелось. В общем, кроме Сони у меня ничего нет. То есть… мне грех жаловаться, я живу один, у меня комната неплохая; еще я гулять люблю, хожу в парк — встречаюсь с коллекционерами… Я авиамоделями увлекаюсь…

Софья. Ты бы видела, мама, какие у него чудесные модели!

Петр. Да нет, обыкновенные… Но без Сони мне и жить незачем. (Опять смотрит на Софью.)

Валентина. А раньше это вам в голову не приходило?

Петр. То есть как?

Валентина. До того, как вы с ней познакомились.

Петр. Нет, наверное. Вряд ли. С чего бы? Но теперь я твердо знаю.

Валентина. Вот вам и любовь! Ведь до встречи с ней вы были счастливы.