Софья. Он работает в Управлении канализации.

Валентина. Я же говорила!

Софья раскраснелась от негодования. Она грозит матери пальцем.

Софья. Мама, если ты мне помешаешь, я тебя никогда не прощу!

Валентина. Я помешаю? А я-то что могу сделать?

Софья. Если ты не поддержишь меня.

Валентина. Не поддержу тебя?

Софья. Ну, да.

Валентина. Я? Сидя в пустой комнате, куда ты практически не заглядываешь?

Софья. Неправда, я к тебе захожу.

Валентина. Не часто. И, случись что, не думаю, что ты станешь скучать по этим нечастым визитам.

Софья все еще возмущена.

Софья. Тебе ведь Гриша даже не нравится.

Валентина. Ну…

Софья. Это правда, мама. И никогда не нравился, с самого начала. Ты говорила, он самодовольный пижон.

Валентина. При чем тут я? Тебе не меня нужно бояться. Если ты до сих пор этого не поняла, тебе нужно посмотреть в глаза своей совести — твоим детям.

Софья. Ты считаешь, я не думаю о них? Мама, это так тяжело! Но у меня есть право на собственную жизнь.

Валентина отворачивается с улыбкой.

Валентина. Ах, право!

Софья. Не сомневаюсь, что огромным усилием воли наш брак можно было бы спасти. Если очень постараться, то мы могли бы вместе дожить до старости. Но я помню, ты как-то раз сказала: на свете нет ничего такого, чего стоило бы добиваться усилием воли.

Валентина. Это я так сказала?

Софья смотрит на нее, затем отходит, качая головой.

Софья. И все равно, это было бы ошибкой. В конце концов, существуют же какие-то принципы.

Валентина. Вот как?

Софья. Да!

Валентина. Ты все еще веришь в принципы?

Софья. Конечно. А как же иначе? Ведь каждый человек имеет право свободно строить свою личную жизнь, как захочет.

Валентина удивленно поднимает брови.

Валентина. Господи, какие у тебя удобные принципы!

Софья. Извини, мама, но я действительно в это верю.

Валентина. До чего же удобно! Просто не верится. Принципы! Которые по чистой случайности совпадают именно с тем, чего ты так страстно желаешь. Какое везение! Лучше и быть не может. Ну, давай, уходи к этому мужчине. И назови это «правом на личную жизнь». «Я должна быть сама собой, я должна делать то, что мне хочется»… (Улыбается). Я все это уже слышала раньше. На бульварах. В кафе. Там, в Париже. Эти слова у меня ассоциируются с оцинкованными столиками и шипением пива в кружках. И все вокруг толковали о своих правах. «Я должна иметь возможность реализовать себя». Но я иначе это называла: это были не принципы, а обычный эгоизм.

Софья. Мама, ну как ты можешь мне такое говорить?

Валентина. Очень просто. Мужчины — друзья твоего отца — говорили мне эти самые слова, притом много раз. Когда я узнала, что беременна, они говорили: «Избавься от ребенка. Подумай о себе, у тебя должна быть личная жизнь. А ребенок станет обузой. Ты имеешь право на счастье. Продолжай заниматься живописью и реализуй свой талант!» Так что самим фактом своего существования ты обязана тому, что я не сделала выбор в пользу моей «личной жизни».

Софья. Да, но это другое дело…

Валентина. Совсем не другое. Просто я тогда решила вести себя по-взрослому. Приносить жертвы, делать то, что нужно, отдавать себя другим, порой напрочь забывать о себе, иногда быть жесткой — да-да, вот как сейчас я вынуждена быть жесткой с тобой…

Софья. До чего же ты любишь эту свою «жесткость»! Послушать тебя, так это самое главное человеческое качество.

Валентина отворачивается, но Софья не отступает.

По крайней мере, здесь моей вины нет. Сама виновата. Ты любишь ответственность? Вот она, пожалуйста. Ты разрушила свою жизнь собственными руками. Никого не спросившись. (Она отворачивается). И я не позволю, чтобы ты и мою жизнь исковеркала.

В открытых дверях появился Петр Линьков. Ему за 60; он лыс, одет в простой синий плащ, в руках держит шляпу. Он стоит с извиняющимся видом.

Петр. Извините, пожалуйста.

Софья. О господи!

Петр. Я не помешал?

Софья. Нет-нет, входи.

Валентина. Пожалуйста, уйдите! Кто это?

Софья. Это он.

Валентина. Что значит «он»?

Валентина в изумлении от возраста и внешнего вида Петра.

Софья. Это Петр Васильевич.

Валентина. Какой еще Петр Васильевич?

Софья. Ну, тот самый Петр Васильевич! Мама, проснись, наконец! Это Петя — ну, «безымянный мужчина».

Валентина. Это он?

Софья. Да.

Петр. Вы о чем?

Софья. Боже мой, ну сколько еще тебе объяснять?

Петр. То есть, как это «безымянный»?

Софья. Подожди.

Валентина. Это вы в Управлении Канализации работаете?

Петр. То есть, я…

Софья. Оставь его в покое. Ты прекрасно знаешь, кто он. Петя, не надо ничего отвечать.

Петр. Да я и не успел.

Софья. Не поддавайся на ее уловки. Она очень хорошо умеет говорить так, что любые слова звучат как оскорбление.

Петр. Как скажешь.

Валентина. Какие слова?

Софья. «Канализация»!

Валентина. Разве я что-то не так сказала? У меня и в мыслях не было…

Софья резко оборачивается к матери; в ней чувствуется новая, неожиданная сила.

Софья. Все эти мелкие людишки, кого ты считаешь ниже себя, смешны и нелепы не по своей воле. Да-да. Мы ведем нелепое существование, занимаемся нелепыми, совсем не интеллигентными делами. Например, нам приходится зарабатывать себе на жизнь в организациях с нелепыми названиями. «Я из Управления по уборке мостовых города Урюпинска». «А я из Департамента по озеленению Красноперекопска». Но такая у нас работа. Так мы зарабатываем себе на жизнь, мама, и нам приходится работать в местах с невообразимыми названиями, бок о бок с немыслимыми людьми. Вот хоть взять нашу математичку. Для меня просто пытка работать с ней, обедать с ней, наблюдать, как ее немытые космы попадают в суп. Я с большей радостью поселилась бы у сточной канавы! Но что поделаешь, приходится так жить, у нас нет выбора. Мы копошимся в реальном мире, как умеем, потому что нам не дано целыми днями сидеть и размышлять о высоком искусстве.

Валентина резко оборачивается к Петру.

Валентина. А с вами она тоже такая?

Софья. Не отвечай ничего!

Валентина. Так как, Петр Васильевич?

Петр. Такая — какая?

Валентина. Ершистая.

Петр. Вроде нет…

Софья. Может быть, вас все же представить друг другу?

Валентина. Не обязательно.

Петр. Да, конечно. Очень приятно познакомиться.

Софья. Петр Васильевич Линьков. А это — моя мама, Валентина Сергеевна.

Петр. Давно пора было встретиться.

Валентина. У меня такое ощущение, будто я вас давно знаю. Вы женаты?

Софья. Не рассказывай ничего.

Петр. Я был женат.