Джон Маккейн перевел свой «Скайхок» в пикирование. В смутном небе едва угадывались факелы двигателей впереди идущей пары. Земли еще не было видно, но она явно там была, и там была его цель, это показывали вспышки разрывов, просвечивающие сквозь облака. Значит, первая пара уже только что отбомбилась. Внезапно какое-то движение снизу и справа привлекло его внимание. Повернув голову, он, мгновенно вспотев от страха, увидел, как навстречу ему стремительно летят две белые молнии. Они, казалось, поднимаются вверх на шлейфах из грязно-серого дыма. Все дальнейшее заняло несколько секунд, но Джону показалось, что это длится целую вечность. Зенитные ракеты, а мозг Джона услужливо сообщил ему, что это именно они, казалось, проходят в стороне, стремительно летя мимо. Но как раз почти в тот момент, когда шлейфы, стоящие за ними, резко оборвались, они начали поворот в его сторону. Одна, впрочем, как будто передумала и унеслась куда-то вверх, но вторая упорно шла на «Скайхок» Джона, стремительно вырастая в размерах. Все это происходило так быстро, что тело Джона не успевало среагировать на панические сигналы, которые выдавал его мозг, впечатленный происходящим. Его левая рука еще только начинала тянуть вбок ручку управления, чтобы отвернуть самолет от приближающейся смерти, а правая только потянулась пальцами к кнопкам аварийного сброса бомб, как ракета проскочила мимо, буквально совсем рядом. Не успел Джон обрадоваться этому факту, как она разорвалась в нескольких метрах от его хвоста. «Скайхок» Джона содрогнулся от многочисленных ударов осколков, сразу загорелись несколько аварийных транспарантов, двигатель, получивший основной сноп осколков, сразу заглох и загорелся. Но все это Джон видел уже мельком, когда дергал ручки катапульты. Она, слава богу, сработала штатно, и Маккейн вылетел прочь из разваливающейся машины. От перегрузок он на какие-то секунды потерял сознание, а когда вновь обрел способность соображать, вокруг была лишь белая пелена. «Облака, я попал в нижний слой облачности», – сообразил Джон. Но по метеосводке нижняя граница около 1200 футов, значит, скоро он должен увидеть землю. Как по заказу, пелена истончилась и пропала, Маккейн смог наконец видеть, куда ветер несет его парашют. Увиденное его не очень обрадовало, сначала под ним промелькнули позиции зенитной батареи, испятнанные свежими воронками, потом горстка каких-то деревянных домиков. Но ветер упорно тащил его на юго-запад, в сторону ровной, как стол, заснеженной поверхности. «Черт, черт, черт, это же озеро! Уже замерзшее, как его называют, Khalactyrka!» – промелькнула догадка у Джона. Но парашют уже опустился совсем низко, и Джон, запоздало подумав, что лед на озере, наверное, еще совсем тонкий, плюхнулся на озеро. До ближайшего берега было уже сотня ярдов, не меньше.
Догадка Джона подтвердилась, в следующее мгновение лед под ним проломился, как хрупкое стекло. Хорошо, что он в последнее мгновение догадался отстегнуться от парашютной системы, и парашют, гонимый порывами ветра, оторвался от Джона вместе креслом и висящим под ним НАЗом. Потом кресло тоже проломило лед и его накрыло частью купола парашюта. Джон, мельком бросивший взгляд в ту сторону, поежился. Если бы он был там, то ни за что не выпутался бы в ледяной воде из путаницы парашютной ткани и строп. Но в следующий момент ему стало не до этого, ему пришлось отчаянно бороться за свою жизнь. Ледяная вода быстро проникала во все малейшие щелочки летного комбинезона, сам комбинезон тоже постепенно намокал и начинал тянуть его ко дну. Джон отчаянно барахтался, пытаясь как-то плыть или вылезти на лед. Но лед под ним, едва он начинал на него, высовываясь, ложиться, проламывался. А для того чтобы плыть, лед уже был слишком толстый, приходилось сначала руками его ломать. Голова, плечи и руки Джона от таких усилий сразу намокли, а потом начали обмерзать, добавляя ему лишние килограммы, которые неумолимо тянули его вниз. Все это требовало неимоверных усилий, и Джон начал слабеть.
Он решил, что все, он так и погибнет тут, утонув в этом чертовом озере, как крыса, но тут его нога зацепилась за дно. Черт, он чуть не утонул, пытаясь вылезти на лед или плыть, а можно было просто идти по дну, тут же совсем мелко! Действительно, Джону невероятно повезло, он попал на галечную отмель в озере. Вода в этом месте была примерно по шею невысокому Джону. Дальнейшее он помнил как в тумане. Шаг, еще шаг. Руки, которые он держал поднятыми вверх, ломают новую порцию льда. Они очень тяжелые, намокший комбинезон на воздухе сверху покрылся ледяной коркой. Она с трудом ломается, и это требует дополнительных усилий. Шаг, еще шаг. Очень хочется опустить руки, но он понимает, если он это сделает, сил снова поднять их у него не будет. Шаг. Дно поднимается, или это только кажется его усталому организму? Нет, не кажется, вода ему уже по грудь, уже легче, но боже, как он устал! Когда Маккейн выбрался на берег, его ноги подкосились, он с трудом мог только ползти. В голове плыло и шумело, он с трудом увидел впереди идущих к нему людей в советской военной форме. Приподнявшись, он смотрел на них, а они, окружив, рассматривали его. Один из них произнес удивленно:
– Надо же, из озера выбрался. Живучий какой.
– Забираем? Или здесь оставим, все равно скоро замерзнет? – спросил его другой.
– Командир сказал, надо забрать даже труп, а здесь он живой. Конечно, заберем, может, что расскажет, если выживет.
Звуки чужой речи немного привели Джона в сознание. Он приподнял туловище, вспомнил про пистолет, который был у него в кобуре, и потянулся правой рукой к поясу. Но это движение не осталось без внимания.
– Ты смотри, какой шустрый попался! – перед глазами Джона мелькнул приклад карабина, в следующее мгновение удар поверг его в беспамятство. Последнее, что он услышал, были слова:
– А ты не слишком его?
– Не, я вполсилы. А если и подохнет, туда ему и дорога.
Эпилог[36]
Десять лет спустя
– Говорит радио Елизово. Сегодня второе ноября 1972 года. Камчатское время двенадцать часов ноль минут. В этом году исполняется десять лет с момента окончания Большой войны, а сегодня мы отмечаем день, памятный каждому жителю Камчатки – день начала американского десанта. И у нас в студии летчик, полковник Харисов Александр Назипович, бесспорно, положивший начало этой победе. Именно отчаянная атака небольшой группы наших самолетов под его командованием и положила начало разгрома американцев. Александр Назипович, какой у вас тогда был позывной?
– Он и сейчас такой же. Хан.
– Расскажите нашим слушателям подробнее об этом бое.
– Я летчик, не писатель. Простите заранее, если что не так скажу.
– Ничего страшного, нашим слушателям будет интересно услышать рассказ именно летчика, участника тех событий. А писатели вас поправят, если захотят написать про этот случай. Рассказывайте, прошу вас.
– Надо было нанести удар по шести десантным кораблям, вокруг которых шло боевое охранение в виде кругового ордера из семи кораблей; головной ракетный эсминец «Мэхан» DDG-42 с зенитным ракетным комплексом «Терьер», с максимальной дальностью пуска тридцать шесть километров. Самый опасный, у остальных фрегатов и эсминцев были только зенитные пушки. Там еще были корабли, вертолетоносец «Иводзима» с охранением в виде крейсера и двух эсминцев, но так получилось, что они проскочили севернее. За день до этого, первого числа, американцы фактически уничтожили нашу главную защиту, 191-ю зенитно-ракетную бригаду. И из наших РЛС остались целыми считаные единицы, сплошного контроля не было. Мне дали всего два бомбера и две пары МиГов, хотя в нашем замысле была еще одна демонстративная группа. Просто уже больше самолетов не было, до этого наш полк понес большие потери, а из состава восемьсот шестьдесят седьмого минно-торпедного полка вообще только эти два Ил-28 и остались.
– Как только два? Ведь минно-торпедный полк, это почти три десятка бомбардировщиков!
