– Старшему комендору, открывать огонь по готовности, самостоятельно, без команды. В машинном – полный ход. Рулевой – после начала стрельбы поворот право сорок пять.

В обычном порядке оператор РЛС системы управления огнем МР-104 «Рысь» осуществлял поиск целей, а потом, после определения принадлежности цели аппаратурой госопознавания «Нихром-РРМ», наводил на нее спаренные 30-миллиметровые автоматы АК-230, и лишь потом, после команды капитана катера, открывал огонь. Но все это требовало лишних секунд, которых сейчас враг мог бы им и не дать.

Тем временем три дизеля М-503Г взревели, выдавая каждый по четыре тысячи лошадиных сил, и Р-108, задрав нос, понесся со скоростью 38 узлов. По бокам, выше бортов, расходились белопенные буруны, еще больше выделяя катер на фоне темного моря. «Плевать, американцы нас уже обнаружили и не потеряют, с бурунами или без», – отстраненно подумал Владимир. Тем временем старший комендор Дорофеев срывающимся голосом прокричал:

– Две цели, дальность три с половиной, высота пятьсот, заходят на нас с правых кормовых углов. Еще одна, дальность пять…

«Я же приказал ему открывать огонь по готовности, без команды», – удивился Балабанов и открыл было рот, но тут все звуки заглушила стрельба кормовой снарки. Когда работает спаренный 30-милллиметровый зенитный автомат, звук его стрельбы не спутаешь ни с чем. Больше всего похоже на звук раздираемого полотна ткани, только в сто раз громче, как будто огромное полотнище рвет над твоей головой великан.

Ведущий второй пары «Скайхоков» немного нервничал. Управляемые ракеты у них уже закончились, и значит, надо использовать бомбы. Но для этого надо подлететь гораздо ближе к цели, и его пара наверняка попадет в зону зенитного огня. Но потом он вспомнил вчерашний бой, когда «Скайхоки» атаковали и фактически обездвижили целых два русских эсминца. Тогда зенитный огонь русских кораблей не произвел какого-то сильного впечатления на американцев. Так что особого сопротивления не надо ожидать, тем более что сейчас впереди были не эсминцы, а маленькие катера. Он ошибался, и довольно сильно. Зенитная установка АК-230 была одной из лучших в мире и, без оговорок, самой лучшей зенитной установкой на вооружении советского ВМФ в 1962 году. Во всяком случае она была гораздо эффективнее, чем устаревшие зенитные автоматы ЗиФ-31 и ЗиФ-71 и совсем уж допотопные 85-миллиметровые зенитные пушки, стоявшие на эсминцах проекта 30-бис. Но осознать свою ошибку он не успел. Первая трасса прошла почти впритирку с фонарем его кабины. Он даже не успел ни испугаться, ни среагировать. Через полсекунды вторая очередь из 20 снарядов пришлась по правому крылу его «Скайхока». Первый снаряд, попавший в крыло, был бронебойно-трассирующий АЗ-УБр-83. Болванка весом в 360 граммов, вскрыв, как бумагу, обшивку носка крыла, влетела внутрь, наискосок, между нервюрами силового набора, задела по касательной одну из нервюр, почти разорвав ее верхнюю часть и изменив траекторию, вышла в верхней части крыла, попутно вырвав полметра обшивки со стрингерами. Повреждения серьезные, но не фатальные. А-4С мог бы доковылять и даже сесть на авианосец с такой дырой в крыле. Но в следующее мгновение из той же очереди в то же крыло попал еще один снаряд, на этот раз осколочно-фугасно-зажигательный АЗ-УОФ-83. Он попал гораздо ближе к центроплану, в место стыка переднего лонжерона и нервюры. Когда 12-сантиметровое тело снаряда прошило обшивку носка крыла, сработал головной взрыватель замедленного действия МГ-30, а через несколько долей секунды, когда снаряд порвал место заделки нервюры в лонжерон, замедлитель взрывателя догорел. Сорок граммов гексогена – это довольно мало, если взрыв происходит где-то рядом с самолетом. Но в этом месте… Крыло «Скайхока» отломилось, как ломается шоколадка в руках у нетерпеливого ребенка. «Могучий малыш» закувыркался и, разваливаясь на лету, упал в воду. Пилот не выпрыгнул.

Тем временем у пилота второго «Скайхока» при виде столь быстрого и эффектного конца своего командира сдали нервы. Он сбросил бомбы, едва дождавшись, когда маркер прицела «наползет» на цель, на максимально возможной дистанции, сразу же заложив боевой разворот с набором высоты, подальше от этого неожиданно кусачего катера русских. Но катер, согласно ранее выданной команде своего командира, уже находился в циркуляции, разворачиваясь вправо, и бомбы упали довольно близко, но за кормой. Взрывной волной катер даже подбросило, засвистели редкие осколки. Но повреждения, если они и были, не сказались на работе дизелей и винторулевой группы, катер по-прежнему резал волны со скоростью 38 узлов. Спустя секунду после разрывов зенитные автоматы снова затрещали, на этот раз огонь вели обе спарки. Оставшийся «Скайхок» даже не стал пытаться выходить на дистанцию сброса бомб. Видя, как пушечные трассы огненными хлыстами проходят неожиданно близко от самолета, пилот А-4С не стал рисковать и сбросил бомбы с дистанции более трех километров. «В конце концов, – думал пилот этого „Скайхока“, закладывая разворот и уходя наверх от этого огрызающегося огнем русского, – наше звено утопило уже три катера русских, а выходить в упор в атаку на эти чертовы пушки – это неоправданный риск». Ведущий четверки, когда он озвучил ему свои доводы, нехотя с ним согласился. Бомбы оставались только у него, а заходить в одиночку в атаку на цель, которую до этого не удалось утопить втроем, ему не очень-то хотелось. Вода в океане в это время довольно холодная.

Тем временем капитан 3-го ранга Владимир Балабанов, вытирая пот, обильно выступивший под форменной шапкой, старался унять бешено бьющееся сердце. Неужели им повезло? Они отбились, отразив атаку трех самолетов! Хриплым, пересохшим от волнения голосом он приказал сбавить ход до крейсерских 30 узлов и осмотреть катер на предмет повреждений. Повреждения были. Осколками был пробит топливный танк и за катером сейчас стелился отчетливо осязаемый запах солярки. Также ранение получил помощник командира старший лейтенант Надточий, и осколками был пробит правый задний пусковой ракетный контейнер, к счастью, уже давно опустевший. Но старшина команды мотористов Курдыбаха заверил командира, что по показаниям расхода они дотянут до места постоянной дислокации, бухты Богородское Озеро в Авачинской губе.

01 ноября, местное время 04:55.

Тихий океан. 80 миль к юго-западу от острова

Беринга. Ситуационный центр авианосца «Форрестол»

Окружающие офицеры опять ждали разноса и проклятий от адмирала Холлуэя, но они ошибались. Адмирал, казалось, являл собой саму аристократическую учтивость. Его спокойный негромкий хриплый голос резко контрастировал с текущей ситуацией, и только явственно протяжный южный акцент, проявлявшийся у него в период возбуждения, показывал, насколько он встревожен.

– Итак, господа, красные нас поимели. Но это не главное. Главное – наши ближайшие действия.

Первое: все воздушные налеты на противника немедленно прекратить. Удвоить, нет, утроить число патрулей по векторам от 340 градусов до 160. По мере приземления все «Скайхоки» перевооружить в истребительную конфигурацию. Всех «Толстых собак» перевооружить в противолодочную и противокорабельную. Срочно затребовать из Датч-Харбора, Ванкувера и Нома оставшиеся резервные машины из VAW-12, и пусть готовят дополнительные силы, срочно.

Второе: затребовать эскортные корабли для пополнения потерь из Датч-Харбора. Вернуть два фрегата, которые эскортируют «Point Defiance» обратно в Ванкувер, они сейчас должны быть где-то на траверсе острова Адак. «Point Defiance» пусть пока идет домой один, дальше его сопровождение должен обеспечить командир базы Датч-Харбор. Отозвать к нам весь эскорт кроме «Мэхана» и пары эскортных миноносцев от десантного конвоя.

Третье: полковник Симмонс, я прошу вас немедленно заняться организацией перебазирования эскадрильи морской пехоты с острова Беринга, а туда посадить еще самолеты Корпуса. Вы говорили, что у вас на аэродромах Атту и Адак есть еще две эскадрильи? И особенно нам нужны ваши «Скайрейдеры» ЕА-1Е, у нас неожиданно образовалась проблема с самолетами ДЛРО. Они нужны немедленно.