— Получается, он ему сделал ещё хуже? — спросил меня Сергей.

— Причина не в лечении болезни, а в самом начальнике. Он каждое утро заходил ко мне в кабинет и просил, чтобы я ему плеснул сто грамм в стакан. Я, конечно, не отказывал — спирта у меня много. Даже предлагал, чтобы он забрал у меня одну 50-литровую флягу — это будет мой подарок на его день рождения. Так он не соглашался, объяснив, что может спиться, если такое количество спирта будет в его собственности, и что у меня оно будет надёжнее. Тяга к спиртному была присуща ему, — видимо, гены были сильнее его характера. Но лучше начальника я в жизни не встречал. Он настоящий опер и человек с большой буквы, что редко сочетается, — быть руководителем и человеком. Был у меня в жизни ещё один нормальный начальник ещё по райотделу… Почему «был», — он и сейчас есть, — да вы его знаете: Морозкин Владимир Васильевич. Вот с таких людей иконы нужно писать и вешать на стены в кабинетах начальников — вместо президента страны и разных Энштейнов… Так вот, продолжаю. Я-то вообще спирт не пью, являюсь для него примером, и контроль с моей стороны хоть какой-то для него имеется…

— Ну, а что с печенью, — он её вылечил? — всё не успокаивался Сергей. Видимо, тоже не прочь выпить спиртного. Но до добра это занятие никого ещё из людей не доводило, — «иных уж нет, а те далече», другие на подходе к ним. Только и есть «польза» от неё, что «страна на подъёме» у нашего президента. Так ему по статусу положено её пить, контроля никакого за ним нет — лицо неприкасаемое, так в Конституции прописано. И ещё не созданы такие контролирующие органы, которые запрещали бы ему пить водку. Выше его есть пара органов — да и то «Солнце да Бог», оба — далеко.

— Я вам рассказал первую серию этой истории. Сейчас вкратце расскажу вторую, и надо заканчивать эту болтовню. Пора ехать на базу — шеф ждёт. Завтра будет тяжёлый день, пару часов надо поспать… Итак, слушайте продолжение и запоминайте, — вам это пойдёт на пользу. Начальник съездил в поликлинику, прошёл флюорографию. Врач, посмотрел его рентгеновский снимок и объяснил, что на печени есть какое-то небольшое пятно, но нужны дополнительные исследования, — сказал я, и замолчал, чтобы добавить кипятка в кружку и разбавить содержимое. Сергей положил мне столько сахара, что можно было его разбавить втрое — не чай получился, а сироп.

— Рак обнаружил врач? — всё не унимался с вопросами следак: видимо, тема спиртного его задела до самой печёнки, как говорил Владимир Высоцкий.

— Начальник тоже сначала так подумал. Как обычно, с утра зашёл ко мне в кабинет для употребления «энергетического напитка», — но отказался, понурив свою умную голову, и рассказал о своём посещении врача, предъявив мне рентгеновский снимок в доказательство. Был такой расстроенный, что смотреть на него было страшно — жуть! По нему было видно, что выхода из этой ситуации для него никакого нет, и что будет дальше с его здоровьем — покажет только время. Сами понимаете, рак — болезнь века, от неё редко кому удавалось убежать хотя бы лет на пять вперёд. Он догонит любого — даже спортсмена, бегущего на длинные дистанции, а мы, оперá, и на короткие-то не можем. Я посмотрел на снимок — и ничего в нём такого необычного не увидел, так как в рентгеновских снимках ни черта не понимаю. Не нашёл тёмного пятна — ведь я являюсь «специалистом» в области человеческих душ, а это — не мой профиль. Изучил для приличия снимок, повертел перед своими глазами, как та мартышка — очки, а сам искал выход и совет для него. В общем, посоветовал ему ещё раз сделать повторный снимок, — врачи не боги, могут ошибаться. Они же не оперá — всё-таки уголовный розыск создан богами, он вечен, а врачи — непонятно кем… Иногда такой диагноз поставят, что думаешь — всё, готовь к утру тапочки: ждёт тебя смерть.

— А следователи что — не богами созданы? — опять спросил следак.

— Думаю, нет, — сатана руку к следствию приложил. Вы же все свои дела перекладываете на нас, оперов, — сами уже разленились свою работу выполнять. Нет, чтоб самим расколоть жулика, — так пока мы вам на блюдечке его не преподнесём, даже палец о палец не ударите! Допрашиваем людей за вас мы. Обыскá, выемки, очные ставки, опознание, розыск преступников, все статьи в УПК — тоже мы делаем. А вы только запросы отсылаете на работу обвиняемому — для получения характеристики, — обвинительное заключение на него состряпаете, и вся ваша работа на этом заканчивается, да и то кое-как. Уголовные дела в суде долго не задерживаются — через одно возвращаются обратно к вам на доработку. Нет, я думаю, боги не могли создать следственные органы — они на земле не к чему, от них только одни проблемы, толку с них мало. Если кто и мог это сделать, то только Сатана… да и то по пьянке, или с похмелья был.

— Мужики, кончайте спорить! Что дальше было? Закончи вторую серию, — попросил Серёга.

— По моему совету начальник съездил в поликлинику и сделал повторный снимок. Правда, уже в иное лечебное учреждение, раз первому доверия нет. Снова зашёл ко мне и с порога заявил: «Наливай!..».

— Что, вылечился? Врач помог? Такого не может быть, — не поверил следак, бросив ручку на стол. — Чудеса какие-то происходят, да и только!

— Не врач помог, а рентгеновский аппарат был виной. Не той системы был, а второй — новее. Первый-то — образца 1846 года, ещё при царе Горохе нам его в страну завезли в качестве спонсорской помощи. Сами-то ничего путного делать не умеем — одних матрёшек с балалайками вырезаем из сырого дерева.

— Ну, и он что — снова стал пить спирт? — всё докапывался до меня следак.

— Конечно. А куда ему деваться — вы же следаки, весь мозг вынесете, особенно со своими сроками по уголовному делу! И все стрелы пускаете на нашего начальника! Без спиртного ему никак не обойтись. Вам всё нужно, чтобы оперá жуликов «бегом» ловили, но мы же не экстрасенсы. У нас бензина-то дают — кот наплакал: до морга доехать хватит, а обратно — не на автобусе, так пёхом.

Не знаю, рассказывал или нет, я вам одну историю, — но она поучительна, особенно для руководства страны. Это по поводу темы бензина, который у нас в дефиците. Как будто его изготовляют из бананов, а не из нефти, которой вокруг полно, — только лопатой землю копни. Ещё служил я в райотделе, так был у нас в коллективе один опер, — очень своеобразный по своей натуре человек. Он учудил такое, что только в книжках пишут, — поверить в это трудно. А причина — недостаток бензина, выделяемый на наш милицейский транспорт. Приехал он в морг, решил снять отпечатки пальцев с трупа бомжа, чтобы направить на экспертизу и установить личность. Бомжи через день умирают — в силу социальных причин, а он как раз занимается розыском преступников и установление личности покойных. Линия работы у него такая «интересная». Так вот, — у него не оказалось с собой краски для снятия отпечатков пальцев. Забыл её взять. Решил не возвращаться в райотдел (ведь морг не в пяти метрах от работы, а подальше, и машину начальник не даёт — бензина нет), а взял, отрезал пальцы с трупа, сложил их в целлофановый мешочек и на маршрутном автобусе добрался до райотдела. Отпечатки снял, а вот с возвращением пальцев покойному решил повременить — ведь завтра ему снова придётся посетить морг, так зачем тратить напрасно время. Тем более покойному в настоящее время пальцы не нужны — всё равно «немного мёртвый», да и музыкантом ему уже не быть, может и подождать. Мешочек с пальцами опер и положил на подоконник — «погреться» на солнышке. На второй день не получилось доехать до морга — закрутился на работе, — а вот на третий сама судьба за него решила. Начальник, зайдя к нему в кабинет, почувствовал неприятный запах — далеко не «Шанель № 5», а покруче, — и спросил: «Почему же у вас, господин опер, так неприятно пахнет?». Конечно, всем стало известно о выходке опера, и от руководства он получил втык, — но зато они сразу нашли бензин для доставки пальцев в морг. Всё-таки есть на свете справедливость: один такой случай может повернуть всю систему в нужное русло. Побольше бы таких случаев — и мы, оперá, были бы обеспечены всем положенным по закону. Но, думаю, мне до этих времён не дожить…