Так… Мэр говорил ещё что-нибудь интересное, что могло бы нас заинтересовать?

— Да так — перекинулся с шефом мнениями, что нужно прекращать нанимать спортсменов по расклеиванию агитлистовок. Мол, граждане жалуются, что все заборы и дома от них пестрят, да мусор кругом. Одни их клеят, другие срывают — и так работают день и ночь, а это до добра не доведёт: поймает милиция — расколются. Всё же делается ночью. Знаешь, сколько денег на эту агитацию тратится? Не поверишь: миллионы! Детский садик на них можно построить, если бы все кандидаты свои денежные потоки направили на его строительство.

— Знаю, знаю я про все ваши дела. Мы же всё-таки телефонные разговоры некоторых лиц слушаем, что скрывать-то? Да и они об оперативных мероприятиях догадываются, телевизор посматривают между пьянками, но ничего поделать с этим не могут. Где-нибудь в разговоре да проколются — лишних пару слов сболтнут, а мы — тут как тут: цап-царап. Натура человеческая такая гнилая — любым способом, но стать губернатором или депутатом, да желательно побыстрее. Вот и болтают по телефону лишнее. А мусор можно и потом убрать, после выборов, — времени для этого у них будет предостаточно.

— Александр, давай с тобой связь не терять. Сам понимаешь, сейчас ко мне будет много вопросов — как со стороны бывших коллег, так и компаньонов покойного шефа. Так что — по старой дружбе поможешь, если что не так у меня пойдёт?

— Конечно, помогу. Но и ты нос держи по ветру, не расслабляйся. Сам понимаешь, никто из нас не защищён сейчас. Убийца не найден, оружие у него на руках. Тем более, автомат ему терять нечего — одного завалил, а остальные у него как по маслу пойдут. Мы не исключение — сами можем в его список попасть, если на хвост ему сядем. Я уже сталкивался с этим не раз. Недавно у меня такая история нехорошая произошла — говорю, а на душе даже неуютно… И надо же мне было по своей глупости в неё вляпаться! Кажется, не первый год работаю в розыске, а не просчитал все свои ходы. Представляешь, получаю информацию от одного своего помощника (он в одной «бригаде» числится «пехотинцем»), что они хотят поджечь коттедж заместителю начальника УВД. За то поджечь, что он своего человека хочет устроить на работу в администрацию одного муниципального предприятия. А руководитель с его решением был категорически не согласен, так как у него «крыша» — самая авторитетная преступная группировка в городе, и все кадровые решения он согласует с ними. Взял и заму отказал, посоветовав решить этот вопрос непосредственно с жуликами. Сам понимаешь: заместитель УВД — и будет решать вопрос с жуликами! Опускаться до такого унижения он, конечно, не стал — как человек в городе авторитетный, — и обратился за помощью к мэру города, в чьём ведении было это предприятие. Мэр выслушал просьбу и также отказал в прошении. Сказал, что помочь ему тоже не может, и снова посоветовал обратиться к жуликам — возможно, они и пойдут ему навстречу. Мэр, оказывается, также побаивается жуликов — у него же не две головы на плечах; тем более, сам недавно в своём подъезде пострадал от них. Получил дубинкой по голове. Причина не известна, но, видимо, было за что. Поэтому иметь в своём гардеробе солдатскую каску должен каждый гражданин, ну а мэр особенно. Никто в нашей стране не защищён от жуликов (это уже исторический факт, могу поспорить с любым гражданином на ящик коньяку, если, конечно, он не идиот) — вплоть до президента. Мой негласный помощник попросил, чтобы я поговорил с замом, возможно, он откажется от своего намерения — не дай Бог, пострадает человек, да притом ни за что. Я так и сделал. Встретившись с ним, объяснил — лучше бы, мол, идею устройства своего человека на предприятие отложить на некоторое время, а то так сейчас неспокойно в стране — гарантии никакой, не в советские времена живём, где можно в полночь с кошельком денег в кармане пройтись по городу и никто тебя не тронет. Тот, видимо, посчитал мою просьбу не такой уж серьёзной. Вскоре жулики облили бензином его коттедж и подожгли, — хорошо хоть соседи пожар заметили, да и он сам не растерялся: приняли меры и потушили пожар. Была ночь — сгорели бы, и все сейчас были бы на небесах и разговаривали с Богом. Кому это надо? Никому. Знаешь, Серёга, что потом произошло? Началась вторая серия этой детективной истории. Созданный государством отдел по борьбе по защите свидетелей, находящийся при УВД, сразу смекнул, что нужно из этого случая с замом сделать себе «палку» и отчитаться перед Москвой. Деньги-то на защиту свидетелей выделяются огромные, их нужно обязательно использовать, да и самим показать, что они хоть какую-то работу да делают в структуре данного подразделения милиции, не зря хлеб едят, — и пригласили меня к себе на беседу. Начальник подразделения (а я его знаю ещё со времен работы в структуре БХСС) угостил меня кофе, а потом стал мне «лепить горбатого». Не тебе мне объяснять — сам знаешь: каждый второй сотрудник в этой службе живёт не по средствам, — видимо, решил и на мне подзаработать. Стал уговаривать меня дать в суде показания по этому случаю, да в придачу сдать моего агента, поделившегося со мной информацией, которого также допросят в качестве свидетеля. В обмен на это мне создадут легенду, — да такую секретную, не поверишь, что я тебе сейчас расскажу: поменяют мои анкетные данные! Вместо Семёнова Александра Фёдоровича я стану Шлимензоном Яковом… отчество, жаль, не запомнил. Длиное по звучанию — чёрт ногу сломит! Можно запомнить, если только целый день его зубрить, да и то без стакана водки не обойтись. Трезвому человеку это отчество не произнести, а если при народе скажешь — умрут со смеху. Где они его только откопали? Видимо, местный раввин им посоветовал, — нет, чтобы приписать мне в анкету «Иванович». К тому же решили меня переселить в другой регион для дальнейшего проживания в целях безопасности, и деньги хорошие предложили. Ладно, хоть не отправили на Луну! Я сидел, слушал эту белиберду и думал — где ж наша доблестная медицина, когда на работу в органы милиции вот таких дебилоидов набирают? Хотя к таким людям подходит слово более ёмкое — вслух не скажу, сам знаешь. Не понимают они: как я, покинув город, буду встречаться с родителями и друзьями, — телепатически, что ли? Да мне легче прийти в эту банду, половину «братков» застрелить, а никто из моих коллег меня не найдёт — опыт имеется, так как я сам на эти преступления и буду выезжать. Могу для киллеров хоть курсы открыть — как избежать наказания после совершения заказа на убийство. Ну а совесть свою можно будет успокоить, объяснив ей, что в таких случаях из меньших зол выбирают кольт. Тут, как говорится, — пан или пропал, третьего не дано.

— Ну, и чем закончилось?

— Что я мог сказать этим дармоедам? Да и зачем тратить на них время — всё равно не поймут. У них лишь одно на уме — до вечера доработать и взяться за стакан, а там — хоть трава не расти. Спросил только: «А гражданство вы мне израильское предоставите? И как сделаете мне обрезание, — ведь евреи все с детских лет своих детей на операции отправляют, традиция у них такая, — а со мной в таком возрасте как вам быть? Больно же мне, мол, будет, сердце моё оперское может не выдержать, — где врачей найдёте, если они тоже будут знать, что это делается в целях вашей конспирации?». Получил ответ — они, дескать, об этом не подумали, попросили дать время и подумать. Даже не хочу об этом вспоминать, жду вот пенсию, — немного времени до неё осталось. Даже дня не останусь в органах и уволюсь. Чувствую, работаю в палате номер шесть — в окружении таких же больных людей. Даже родители мне уже намекают — мол, в моей речи стало проскальзывать столько нехороших слов, что им за меня стыдно. Сам понимаешь: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Общаюсь хоть и не только с жуликами, а и с людьми из администрации области, прокуратуры, суда, — так и то у них речь стала как у блатных. То ли дело мои родители: старой закалки, речь — как у нормального человека, спокойная, размеренная, без матюгов. Сам до службы в милиции был таким, а сейчас — непонятно, кто я такой, Семёнов Александр Фёдорович, — блатной или не блатной…