Махмуд был умнее их всех. Этот вывод я сделал, когда ознакомился с оперативной сводкой из службы наружного наблюдения и из телефонных бесед. Они свидетельствовали, что связи у него не только в УВД, но и в городской прокуратуре и суде. Вечерние посиделки в загородных кафе свидетельствовали, что компания у них устойчивая, сплочённая — от руководителей УВД до судьи. Понимал, что город у нас небольшой, все друг друга знают, вероятность встречи между ними высока, но совместное застолье каждый день — это уже чересчур для милицейской нищенской зарплаты. Его телефонные разговоры с южными «друзьями» подтверждали, что наркотики к нам в город поступают благодаря его «мудрому» руководству. Их маршрут проходит через пост ГАИ при въезде со стороны дружественного нам Казахстана.
Чтобы не затягивать время, я решил провести с сотрудниками ГАИ разведопрос. Среди трёх сотрудников было одно «слабое звено», которое меня заинтересовало, — сын одного из начальников отдела БХСС. С ним я знаком, есть возможность по душам поговорить; думаю, что он пойдёт со мной на контакт. Когда я знакомился с оперативной сводкой и увидел его на фото, да ещё в форме сотрудника ГАИ, — удивился, как мог его папа, с его-то авторитетом и связями, устроить сына в эту уважаемую службу. Во-первых, работа у сотрудника ГАИ трудна и опасна, мог бы найти место и потеплее для своего сынка — где-нибудь в кабинетах УВД. Но, видимо, сын оказался порядочным человеком — не согласился с отцовским мнением и решил начать службу, как говорят оперá, «на земле». Быть сотрудником ГАИ — ответственное дело: не каждый выдержит такую нагрузку — целый день в жару и холод быть у всех водителей на виду; тут и нервы должны быть в порядке, и язык подвешен, как у Аркадия Райкина. Сотрудникам ГАИ приходится сталкиваться не только с пьяными водителями и нарушителями ПДД, но и с угонщиками автомашин, от которых можно и пулю схватить. Но почему-то у некоторых наших граждан работа сотрудников ГАИ ассоциируется с поборами денег. Да, есть среди них такие, — но, как исключение. Такие граждане имеются и во всех других государственных структурах — как говорится, в семье не без урода. Уважаемая профессия — быть сотрудником ГАИ, а водители должны усвоить одно: на дорогах нужно вести себя прилично, не нарушать правила ПДД и не быть выше других в потоке машин, даже если у тебя автомобиль в два раза больше по размерам и цене, чем чей-то «запорожец». На дороге, как в бане: все равны. Убери сотрудников ГАИ с дорог — такие начнутся разборки среди водителей — мама не горюй, небо с овчинку покажется и третья мировая война начнётся.
Вот на этих чувствах и сыграю с молодым сотрудником — ведь, увидев меня, он всё равно будет держаться настороженно, хотя мы с ним давно знакомы. Работников нашего шестого подразделения они побаиваются: уже несколько сотрудников ГАИ были нами задержаны и отправлены в места не столь отдалённые за взятки, — но те были сами виноваты. План у меня будет такой: подъеду и заведу с ним разговор — не хочет ли он служить в нашем шестом подразделении? Не забуду упомянуть, что и с его отцом проведу беседу, — хотя вряд ли согласится: у него возможность пристроить сына в наше подразделение была и есть. Главное — начать разговор, навести с ним мосты, а там сориентируюсь. На крайний случай — покажу его фото на фоне Махмуда и остальных его «коллег», скажу, мол, добросовестные граждане прислали вместе с письмом. Мол, Махмуд предлагал взятку, но только не знаю, кому из вас троих; граждане хотят, чтобы мы за вами понаблюдали — бдительность, видимо, проявляют, — а мы как сотрудники шестого отдела должны на это отреагировать. Но ход этим документам не дам — объясню, что я на стороне сотрудников ГАИ, видимо, так Махмуд хочет им отомстить — обидели водителя, лишив его прав. Думаю, он мне поверит. Да и про рыбалку не забуду поговорить для красного словца, чтобы бдительность усыпить. Тема рыбалки всех мужиков объединяет, независимо от возраста и должности, — она святая. Просчитать всё невозможно, но быть готовым к разговору мы, оперá, обязаны. Он может пойти не в нашу пользу, и быстро сориентироваться бывает сложно. План беседы должен быть всегда под рукой, то есть в уме, как и пути его отхода.
— Привет, коллеги, как служба идёт? — сказал я, сотрудникам ГАИ, расплывшись в улыбке, которая является моей «визитной карточкой». — Не позавидуешь вам. Я бы никогда не смог работать в вашем подразделении, — здоровье не позволяет, да и опасная работа у вас. У нас в шестом отделе и то легче. Раньше я мечтал работать в ГАИ, сейчас понимаю — это не моё. Не понимаю, как вы можете спокойно реагировать на пьяных водителей, не задев их даже пальцем, — чудеса, да и только! Это какую надо иметь выдержку, чтобы не сорваться? Даже у нас в уголовке, и то проще работать: что не так — сразу жулику в лоб заряжаем.
Сказал я это нарочно — чтобы повысить их значимость среди других подразделений в органах милиции. Такие возвышенные слова на любого — сотрудника милиции или гражданина — действуют гипнотически: сознание человека не может трезво оценить искренность говорящего, так устроен наш мозг. Этим приёмом я пользуюсь в своём работе всегда, и он меня никогда не подводил. В человеческом мозгу имеется только одна доминанта на определённый отрезок времени, и чтобы её заменить на другую, требуется вторая. Что я и сделал, восхвалив их, как незаменимых и нужных людей для нашего общества.
— Здравия желаю, — ответил первым на приветствие мой знакомый. Его коллеги также поздоровались, но по лицу было видно, что встреча со мной их никак не радует.
— Мужики, я тут в отпуск собираюсь, а вы всё и про всех знаете — не то, что мы, кабинетные крысы. Где карася можно половить? Вы же проезжающих рыбаков постоянно проверяете?
— С озера Щучье много рыбаков сегодня проехало. Так они все сетями рыбачат, а вы же на удочку хотите порыбачить? — спросил один гаишник.
— Мне без разницы — чем, лишь бы рыбки поймать. Хочу посушить её и подкоптить в русской печи — вкуснотища получается, словами не описать! Пища богов! Особенно зимой: сваришь из неё ушицу — от тарелки не оторвать, язык проглотишь. Не то, что уха из сёмги и форели, которая и рыбой-то не пахнет — так себе, похлёбка для бомжей.
Что, из сёмги и форели уха хуже, чем из сушёных карасей? Не верю, — ответил второй сотрудник.
Слава Богу, контакт был найден. Всё-таки тему рыбалки ничем не заменишь среди основных обсуждаемых тем у мужиков — пожалуй, только ещё охотой. Конечно, не на «двуногих» с накрашенными губами, а на животных и птиц.
— Конечно, вкуснее! Могу вас научить, как её сушить и подкоптить в печи. Вы, наверно, все городские ребята, а я деревенский житель, — в этом и отличие между нами. В квартирах вместо русской печи — чугунные батареи, на них только и можно, что носки сушить. А русская печь в деревенском доме — она универсальная! Так вот, когда карась на солнышке подсушится, станет готовым к употреблению, — то его кладут на металлические противни и помещают в печь, но только после её протопки, на стадии остывания, — а то карась превратится в уголь. Тут надо знать тонкости. Вот если поймаю рыбу с вашей помощью — приготовлю и обязательно вас угощу.
— Что-то долго. Легче сходить в магазин, купить сёмгу, да сварить уху, — снова ответил мне тот же сотрудник, что заинтересовался темой приготовления карася.
— Конечно, можно рыбу и на рынке купить… Главное в рыбалке — процесс её ловли. Так, мужики, чуть не забыл вас спросить: мы к себе сотрудника из ГАИ на работу подыскиваем, — никто не желает у нас послужить?
— Нет! Никто не желает, среди нас таких нет, нам и здесь хорошо. У вас в шестом отделе постоянные командировки в Чечню и по стране, день ненормированный… Лучше мы пока тут постоим на посту.
— А вас, что — в горячие точки разве не отправляют? Вы от нас ничем не отличаетесь.
— Нет, и не уговаривайте, — мы уже привыкли к нашей службе, она нам нравится.
— Ну, как знать… Дело ваше, моё дело предложить, ваше — отказаться. А ты, что молчишь? — спросил я своего знакомого.
