Звонящему лицу по фамилии Хейфец (по моему оперативному делу известному также как «Золотые руки») требовалась помощь. У моего подопечного документы «застряли» на столе у мэра, который никак не мог их рассмотреть — видимо, не было времени уделить внимание столь «уважаемому» человеку в городе. Наверно, с прошлой продажи заводика он его не так сильно «уважил», вот и дулся градоначальник. Помощь была так себе, ни о чём, мелочь — очередная продажа завода под названием «ЖБИ № 3». Хейфец с мэром был знаком, но не хотел с ним делиться деньгами. Ведь сумма, обещанная ему учредителями за помощь в продаже завода, ну никак не вписывалась в его личные планы раздачи денег налево и направо, которую запросили у него люди главы города. Энная сумма просто может уменьшиться в его кошельке, пройдя все процедуры чиновничьего беспредела. Вот такой своей бедой он и поделился со слушающим лицом.
Хейфец совместно со своими учредителями (а они его включили в свой коллектив только из-за того, что он имеет опыт и репутацию лица, в короткие сроки могущего провести сделку) должен был найти денежного покупателя и продать завод. Часть от сделки будет принадлежать ему. Что интересно — он не имел ни одной акции за душой, не вложил ни копейки в постройку завода, но имел доверенность на право распоряжаться ими. Контрольный пакет был у его компаньонов, а остальные добропорядочные собственники — рабочие завода — считали, что тоже имеют право на часть денег. Рабочие создали инициативную группу, но не контролировали процедуру продажи завода — не имели доступа к учредительным документам. Заводчане по своей наивности надеялись, что главные носители контрольного пакета их не обманут. Ведь они тоже имеют акции, которые приобрели за ваучеры, выданные по закону государством, — значит, тоже являются «хозяевами» завода. Не может же быть такой несправедливости в нашем правовом государстве, что их могут кто-то из граждан обмануть. Ведь такой «мудрый» закон приняла Дума, и подписан он самим президентом — гарантом нашей Конституции.
Глава города эту ситуацию знал и побаивался, что новые хозяева уволят с завода граждан и предприятие по производству железобетона превратится в новый «Сталинград». Оборудование с завода демонтируют и сдадут в приёмный пункт металла, а производственные помещения по частям отдадут в аренду под сауны, салоны красоты и автосервис. Ведь так делают все «нормальные» предприниматели в стране — почему они должны быть исключением? Такая государственная стратегия и политика правящей партии в стране, во главе с президентом, — и её нужно строго выполнять. Чем меньше будет заводов и больше парикмахерских и булочных — тем мы лучше будем «жить», как живут припеваючи жители какого-нибудь Гондураса: всю жизнь танцуя у костра. К этому, полагали они, надо стремиться и россиянам.
Только вот заводчане относились к 99 процентам тех граждан страны, которым никогда в жизни не быть собственниками заводов и пароходов, которые строили их отцы, деды и прадеды. Ведь законы придумали не они, а мои «подопечные» с их «товарищами» за рубежом. Наивные люди! И градоначальник не знал, как поступить — на какой ему быть стороне. На стороне правящей партии? Так кто будет рабочих кормить после увольнения? Ведь он, с мало-мальским городским бюджетом, не сможет этого сделать — казна пуста. За-водчане же встанут на биржу труда, где и так народу как селёдок в бочке набилось. Или ему встать на сторону коммерсантов? Вопрос неразрешимый.
Хейфец проходил по моему оперативному делу как лицо, которому свободы оставалось каких-то несколько дней. Для этого мне нужно было только уделить время — найти подходящего следователя, решить вопрос с областным прокурором и судом. С прокурором у меня были деловые отношения. Наверное, я ему нравился как лицо, заинтересованное в искоренении всей преступности на земле, поэтому он шёл мне навстречу и давал в помощь неподкупного прокурора — для поддержки обвинения в суде.
В суде также нужно постараться найти такого судью, который сможет устоять перед взяткой. В данном учреждении нужно иметь своих людей, ведь суд у нас в стране «независимый» ни от кого, ошибку в конечной инстанции моё руко-водство может мне не простить. Поэтому перед направлением уголовного дела в суд — переговорить с председателем суда, чтобы он выделил на рассмотрения такого сложного уголовного дела своего личного неподкупного судью. Ну а уже председатель его строго предупредит, что дело стоит на контроле в шестом отделе, и чтобы он не думал о взятке — которую обязательно будут предлагать — даже во сне. Лучше её не брать, а рассмотреть дело по закону. Есть такие судьи, которые на заседании прямо так и говорят — мол, статья «Мошенничество» в Уголовном кодексе написана только для цыган, а все лица, не имеющие такой национальности, амнистируются. В их действиях нет нарушений, связанных с уголовным наказанием, а лишь с гражданско-правовыми отношениями. Для таких лиц и создан был гражданский суд, сами были виноваты, став потерпевшими — читай, обманутыми — людьми; им лучше нужно было знать российские законы, прежде чем заключать сделки. Судья всегда прав — с ним не поспоришь.
Процедура прохождения уголовного дела такого ранга всегда имеет озабоченность у моего руководства, может закончиться нулевым результатом, и обвиняемый — точнее, подсудимый — выйдет на свободу с чистой душой. Случаи такие уже были, а это считается позором для нашего «предприятия» по отправке граждан в места не столь отдалённые.
Так вот, — некий слушающий (а именно — старший среди моих подопечных) советовал Хейфецу, как быстро можно решить его вопрос в продвижении документов и получить подпись у мэра. Для этого нужно всего лишь сделать несколько правильных шагов с его стороны: посетить несколько мероприятий, на которых будет присутствовать мэр, и почаще попадаться там ему на глаза. На днях ему стало известно, что мэр поедет с проверкой в одну из муниципальных школ после проведённого там капитального ремонта, и назвал число и время приезда. Нужно будет к этому времени подъехать и подождать мэра у входа, но перед этим купить недорогой телевизор и подарить его директору — тоже с умом. Когда мэр выйдет из машины и зайдёт в школу — проследовать за ним, и там уже как бы случайно встретиться с ним. Перекинуться словами, упомянуть о его здоровье, жены, детей, мамы, бабушки; пожелать удачи, сказать, что узнал об открытии школы случайно и решил ей помочь — преподнести скромный подарок. Заодно упомянуть, мол, сейчас занимаюсь продажей завода, документы застряли где-то в кабинетах администрации, но уж после продажи завода часть полученной от сделки суммы перечислят в фонд отремонтированной школы. Ведь они — тоже граждане этого города и тоже ответственны за него. Не забыть сказать ещё и про собственно евреев — про то, что каждый сотый шекель они должны отдавать в общую кассу (здесь назвать кассу города) — и это их святой долг. Мэр все поймёт.
Слова, сказанные в присутствии директора школы, подтолкнут главу города к рассмотрению документов. И тут он окажется между двух огней: один — его друзья по цеху администрации, которые с каждой сделке по продаже имущества на территории города имеют свой куш и делятся с ним; другой — директор школы, который будет ждать денег от продажи завода. Ему ничего не остается делать, как пойти на уступки и подписать документы. Мэру придётся жертвовать некой суммой, предназначенной ему. Впоследствии он в накладе не останется: будет очередная продажа завода — он их компенсирует.
Видимо, так и получилось: встречу мэра с ним не контролировал, но через некоторое время завод был продан. С продажей завода, впрочем, исчез с деньгами и мой подопечный, оставив мне в наследство моё оперативное дело с последующей его передачей в «музей» под названием «Великие мошенники России». Думаю, такой музей будет со временем создан в нашей стране, а фамилия «Хейфец» пополнит список таких известных олигархов, как Березовский, Ходорковский, Абрамович и им подобные особи.
Попробовал я его поискать. Приехал на завод — к бывшим хозяевам, которых застал за столом. На столе стоял стакан водки, накрытый кусочком хлеба. Хозяева поминали некого усопшего — оказалось, им был Хейфец. Они рассказали, что Хейфец их обманул и улетел вместе с деньгами на постоянное место жительства — в Нью-Йорк, где по прибытии скончался. Так сообщили его родственники. Видимо, были проблемы с сердцем. Наверно, обрадовался большим деньгам в его кармане, ну и сердце не выдержало такого «еврейского счастья».
