— Ясно, — он покачал головой, отставил кружку в сторону и сложил руки на столе, чуть склонившись ко мне, — а на работу как добираетесь?

— На шестерке до «Буратино», а там пешком.

Я болтала, а сама не могла отвести взгляд от стола, от своих пальцев — они оказались так близко к запястью Дениса — стоит чуть отвести мизинец в сторону и коснешься.

— Далековато, — он задумчиво хмыкнул, — если хотите, могу подвозить по утрам. Я обычно без десяти семь выезжаю.

Я хотела. О черт, как же я этого хотела! Ради того, чтоб видеть его по утрам, даже лишним часом сна можно пожертвовать. Денис откинулся на спинку стула, в ожидании моего ответа, рука пришла в движение, ускользая. Не успев нормально осознать, что делаю, я накрыла его пальцы своими.

И замерла. Ну пожалуйста, пусть мне не показалось! Ведь я ему нравлюсь? Иначе этот порыв выглядел очень глупо.

Его кожа оказалась прохладной и чуть шершавой, мне захотелось погладить ее подушечками пальцев, но во взгляде Дениса промелькнуло недоумение. Черт! Так и есть, он просто старался быть вежливым, а я надумала!

— Спасибо, — я отдернула руку и, кажется, даже покраснела. По крайней мере лицо начало гореть, будто я окунула его в кипяток, — это очень мило с Вашей стороны.

— Значит, договорились? — Денис кивнул сам себе, задумчиво посмотрел на облапанные мной пальцы и вздохнул. — Тогда спокойной ночи.

Я вернулась в общую спальню, оставив директора гипнотизировать взглядом недопитый чай. Ночь, и правда, выдалась на удивление спокойной — ни храп из угла, ни тоненький прерывистый свист со стороны Татьяны, ни жесткое ложе больше не мешали мне окунуться в романтические мечты, и я не заметила, как уснула. А наутро была на удивление бодра. Сон не запомнился, но сохранилось ощущение от него — уютное и теплое, будто я, как в детстве, сидела на коленках у мамы, вдыхала ее сладковатый запах и растворялась в объятиях, чувствуя себя в покое и безопасности. И это ощущение не смогли испортить ни спешные сборы, ни умывание из бутылки, ни пережаренная яичница на завтрак, ни тряская дорога.

Вход в пещеры и правда выглядел, как дырка в земле — не зная, что тут находится, можно проехать мимо и не заметить — просто поросшая травой и мелким кустарником расселина. Даже не особо глубокая, с пологим спуском, который мы одолели прогулочным шагом минут за десять. Но на самом ее дне, под каменным навесом, скрытый от нелюбопытного взгляда, нас ждал… Лаз. Закрытый решетчатой дверью с огромным амбарным замком. И инструктор со снаряжением для спуска.

— Как-то я ожидала, что будет попроще, — я непроизвольно поежилась, заглянув в темное чрево, и вспомнив разом все фильмы ужасов, начинающиеся с того, что герои полезли в пещеры.

— Так ничего сложного и нет. Надеваете снаряжение и спускаетесь, мы вас страхуем, внизу ждет второй инструктор. Высота ледопада — три метра, там есть веревочная лестница, но на нее лучше не надеяться — перекладины частично вмерзли. Можете за нее просто держаться, если страшно.

Внутри было холодно и темно. И жутко скользко — если б не Татьянины ботинки, я уже давно раскатилась и полировала ледяной пол задницей. Когда все оказались внизу и включили не только налобные, но и более мощные фонари, стало понятно, ради чего мы сюда приперлись.

Сразу за ледопадом, языком выступающим вглубь пещеры, открывался самый большой ее зал — кругом, куда ни кинь взгляд — сверкали и переливались кристаллы льда, огромные сосульки, местами касающиеся пола и образующие настоящие колонны и арки. Потолок и стены усыпали крупные кристаллы инея, соединенные в причудливые узоры, искрящие под лучами света не хуже бабулиного хрусталя. Да и сам ледопад, по которому мы спускались, поражал воображение — отвесная ледяная стена, масса воды, будто застывшей в движении, величие которой изрядно портила потрепанная жизнью лестница с перекошенными ступеньками из необработанных деревянных брусков, некоторые из которых оказались почти скрыты под коркой льда.

Пока Татьяна устанавливала добытые в сельском магазине свечи, и делала столь желанные фотографии, я, взяв пример с коллег, отправилась изучать соседние гроты, которые оказались поскромнее. В некоторые «комнаты» пришлось пробираться на четвереньках, или протискиваться боком, рискуя обрушить себе на голову ворох снежинок.

— Вас сфотографировать? — когда я примеривалась с телефоном к очередной группе сосулек, образовавших своеобразную гирлянду, свисающую до самого пола, за спиной раздался голос Дениса.

— Ой, у меня камера слабенькая, в темноте плохо получается, — я повернулась и невольно расплылась в улыбке — его шапка, капюшон и плечи куртки были усыпаны белыми кристалликами.

— Так я на свой, потом скину, — если я смущалась от вспоминаний о вчерашнем ночном происшествии, то Денис, казалось, и думать о нем забыл, — вставайте вот сюда, да, вот так, смотрите на меня.

— Стойте! — откуда ни возьмись вынырнула вездесущая Таня и обняла меня за талию, прижимаясь боком, — меня тоже щелкните! — она высунула язык и изобразила пальцами знак победы.

29. Сестра по несчастью

На обратном пути вдосталь попялиться на Дениса не удалось — заботливая Диана ухватила меня за рукав, и потащила вглубь салона, усадив между собой и Димой.

— Жду от вас на следующей неделе смету по мероприятию, мне еще согласовывать, а вы не чешетесь, — она не стала отвлекаться на дипломатию, и сразу взяла быка за рога, — я понимаю — Аня, у нее перевод, много работы сейчас, но ты-то?

— Ка-кую смету? — я, от неожиданности, даже начала заикаться.

— Новый год на носу, елка в последнюю неделю декабря, у вас всего два месяца на подготовку! — Увидев мое ошарашенное лицо, она смягчилась. — Ладно, с программой я могу помочь. И смета — это громко сказано, но надо расписать сколько нужно на подарки и реквизит. Подсчеты мне принесешь, подскажу. Сразу предупреждаю, аниматоров не приглашаем — у нас любят самодеятельность. Два года Владимир Николаевич был Дедом Морозом, может опять согласится.

— Троегоров? — я выпучила глаза, пытаясь представить Терминатора-Мороза. Картинка получалась очень яркая, но слегка пугающая.

— Да, он с малышней хорошо ладит. Вот только с костюмом проблема. Раньше Лариса у какой-то знакомой брала, а сейчас говорит, что не получится. — Диана сделала задумчивое лицо и посмотрела мне в глаза. — А вообще, наверное, пора уже свой костюм приобрести. В общем, уточни суммы, и подойди ко мне.

— Хорошо, — после такого напора мне стало стыдно, что отложила вопрос в дальний ящик и даже не вспоминала о своем «наказании». Вот только нарисованный воображением образ Т-800, с бородой и посохом, не давал мне покоя, — но… Владимир Николаевич, такой, э-э-э, суровый — и Дед Мороз? Серьезно?

— Суровый, но справедливый! И вообще мировой мужик, — ткнул меня локтем в бок Дима, — жаль с нами не поехал.

Я обернулась на сисадмина, и посмотрела прямо в глаза, пытаясь понять, смеются ли надо мной. «Мировой мужик», который «ладит с малышней»? Не поверю, пока не увижу своими глазами. Сразу вспомнились все претензии, высказанные в мою сторону в самом начале работы.

— Ой, да ладно! Эти милицейские замашки только новеньких пугают. Уж после того, как за тебя вступился, должна была понять, что он нормальный. А какую кедровую настойку делает, м-м-м! — Дима демонстративно закатил глаза, и напустил на лицо мечтательный вид.

— Вступился? — Я замерла, ошарашенная догадкой. Так значит это не приступ коллективной амнезии у руководства, а у меня нашелся защитник? Вот уж от кого не ожидала. — Но…

— Еще я надеюсь, что ты с украшением офиса поможешь, — Диана больше не дала ни мне, ни Диме вставить ни слова, и продолжила тарахтеть, — в прошлом году Лариса красивые веночки делала, надо посмотреть, что осталось, может, придется новые делать.

Она не замолкала все четыре часа пути — вспоминала сценарии праздников за предыдущие годы, и я осознала, что в подметки не гожусь своей наставнице, на которой держится половина всей «корпоративной жизни», как выразилась Диана. Но, увы, конкретно сейчас, Ларисе совершенно некогда этим заниматься, поэтому мы с Аней должны постараться хотя бы все не испортить.