— О, я Вас понял. Амбиции — это хорошо, — мужчина добродушно улыбнулся, — Вы мне нравитесь, но это только первый этап собеседования, Вам еще нужно будет пообщаться со службой безопасности и директором, если они согласуют. Сегодня вряд ли получится, Анна позже Вам позвонит и назначит время, — он встал и протянул мне руку через стол, прощаясь. Рукопожатие вышло крепким, но немного неловким, потому что я неожиданно стушевалась и поспешила забрать внезапно вспотевшие пальцы из мужской ладони.

На улицу выходила, не помня себя. Адреналин, похоже, выветрился из организма и воодушевление отпустило, уступив место отупляющей усталости. Меня пробрал озноб. То ли от пережитого, то ли от того, что припекающее июльское солнышко ускорило испарение воды, пропитавшей одежду. Я представила, какое пятно осталось на стуле (а, возможно, и под стулом) у Давыдова, и икнула от сдерживаемого смеха.

Стараясь привлекать поменьше внимания, отправилась в общагу. Примерно на половине пути летний ветерок уже достаточно подсушил мою одежду, чтоб не привлекать внимание прохожих, а в общежитие я ступила уже в достаточно приличном виде, чтоб не шокировать соседей.

Наша со Светкой комната мне нравилась — небольшая, но светлая и уютная. Даже холодильник есть, и маленькая электроплита. Самим пришлось купить только чайник и некоторую посуду, все остальное местное — кровати, два шкафа и некоторое подобие кухонного уголка — навесной шкафчик, тумба с раковиной и маленькой столешницей, да стол с двумя стульями. Этот же стол служил нам обеим рабочим местом. В основном, конечно, Светке — она в сезон подрабатывала на заочниках — писала на заказ рефераты, контрольные и курсовые.

В это общежитие мы переехали на четвертом курсе, когда обе начали подрабатывать — в институтском комнаты четырехместные, тесно. Да и конфликт у нас там возник с соседками, на почве того, кто жрет чужие котлеты, и разросся до таких масштабов, что проще было свалить подальше, чем продолжать разборки. А тут район, может, и не самый благополучный, зато жилье недорогое и добраться можно практически в любую часть города без пересадок.

Я быстро переобулась в резиновые шлепанцы, схватила халат и пакет с банными принадлежностями и рванула в единственный на этаже душ. После грязевых процедур неплохо бы помыться, а то вечером, когда большинство жильцов вернется с работы, будет не протолкнуться.

Душевая встретила меня привычным запахом сырости и светло-коричневыми стенами, краска на которых вспучилась от влаги и отставала лоскутами. Интересно, кто догадался красить эмалью кафельную плитку? Еще и цвет такой… неаппетитный.

В довершение прекрасного дня оказалось, что опять кто-то украл душевую лейку. Как?! Там же два с половиной метра высоты! Это надо стремянку нести и целенаправленно ее выкручивать. И нафига? А мне теперь мыться под струей воды, почти болезненно ударяющей по телу. Долго возиться не стала, в любой момент могли перезвонить насчет второго этапа. И успела как раз вовремя. Я уже натягивала халатик, подпрыгивая на одной ноге, чтоб избавиться от попавшей в ухо воды, когда телефон зазвонил.

4. Нежданчик

Второе собеседование назначили уже на следующий день. И вот в этот раз я мандражировала с самого утра, хотя объективных поводов нервничать не было. Анна сказала, что собеседование в службе безопасности — чистая формальность, они уже проверили все документы и убедились, что я чиста перед законом и не имею в родственниках криминальных элементов. Как говорится, не состояла, не привлекалась.

Светка, видя, как я переживаю, даже предложила мне надеть свои счастливые серьги-кольца, но я отказалась. С моей жгучей внешностью — маму когда-то соблазнил восточный красавчик, а я, по ее словам, вся пошла в папашу — такие серьги смотрелись слишком по-цыгански, что ли. К ним еще цветастую юбку, монисты, и можно подаваться в бродячие артистки. Жаль, ни петь, ни танцевать не умею, и успеха на этом поприще мне не видать.

Поэтому я собрала волосы в низкий пучок, вдела в уши скромные гвоздики и облачилась в строгое светлое платье-рубашку длиной чуть ниже колена. Не хочу казаться легкомысленной, и так лицо слишком детское для моих двадцати двух — на улице до сих пор за школьницу принимают.

Добраться до банка можно было на маршрутке, но я вышла пораньше и решила прогуляться — погода прекрасная, лужи давно высохли, да и толкаться в толпе потных тел совсем не улыбалось. Хорошо бы все-таки заполучить эту работу — ходить можно пешком, всего полчаса от общаги, да и размер оклада, озвученный на собеседовании, радовал.

Иллюзий насчет своей ценности на рынке труда я не питала, вчерашняя студентка без опыта, без знакомств и рекомендаций, я могла смело рассчитывать на копеечную работу на своей кафедре — верстать методички, ну или продавцом-консультантом, оператором колл-центра, курьером, на худой конец. Но на таких работах я уже наработалась за время учебы, и стремилась трудоустроиться по специальности. Пусть и на место декретницы — не зря же потратила пять лет своей жизни на образование. В лучшем случае смогу показать себя и развиваться в выбранном направлении, в худшем — получу опыт.

Уверенность была в одном — в деревню не вернусь. Даже если не удастся задержаться на этой работе — костьми лягу, но зацеплюсь в городе. Методы некоторых институтских знакомиц, которые, так же как я, понаехали из области и искали красивой жизни за чей-то счет, меня не привлекали. У меня свой план, в который мужчины не входят. Пока что.

Я шла неспешно, настраивая себя на позитивный лад. Мечтательно прикрывала глаза, когда особенно наглые лучики солнца били в лицо. Путь предстоял не дальний, но извилистый — дворами, закоулками, через автомобильный мост с узеньким тротуарчиком, вдоль дороги, через аллею, то вниз, то вверх. Один из участков моего пути пролегал в низине, куда во время дождей стекала вода, казалось, со всего города.

Да, ливневые стоки — это проблема — во время строительства дорог значения этому никто не придал — погода у нас, в основном, сухая. Но зато во время дождя половина улиц превращается в бурные потоки, пересечь которые можно только вброд. Я опять вспомнила конфуз с падением в лужу и вздохнула. Если я пройду все этапы собеседования, и получу работу, Анна будет помнить меня именно по этому происшествию. И тот симпатичный парень тоже.

До банка я добралась за пять минут до назначенного времени. Анна встретила меня дружеской улыбкой, видимо, сразу вспомнила наше знакомство, и отвела в отдел безопасности.

Кабинет начальника напоминал помещение сельсовета, куда я в детстве бегала на работу к бабушке. Такой же огромный стол, заставленный «статусными» золочеными подставками под ручки и бумаги, и безделушками, изображающими местные достопримечательности: хрустальный храм, сувенирные расписные тарелочки, «снежный» шар с неопознанным мной историческим зданием. По центру стола располагались строенные флажки — триколор, региональный и с эмблемой банка, а стены были сплошь увешаны грамотами и благодарственными письмами.

И, конечно, портрет президента на самом видном месте — подняв взгляд от лица интервьюера, пронзительные глаза которого вызывали нервную икоту, я уткнулась в безмятежный сияющий лик, смутивший меня еще больше. Остальную часть времени пришлось изучать, по большей части, собственные ногти.

— Ну что ж, Вероника Сергеевна, давайте знакомиться, — безопасник оглядел меня так изучающе, что я почувствовала себя на допросе. Для полноты ощущений не хватало только лампы в лицо, и перенести место действия из светлого просторного кабинета в подвал, — Роман Анатольевич одобрил Вашу кандидатуру, по части безопасности тоже вопросов нет.

Если бы мне раньше кто-то сказал, что человек может подавлять своей аурой, я бы, наверное, посмеялась, но иначе описать эти ощущения нельзя. Даже сидя с другой стороны стола, на приличном расстоянии, и перебирая лежащие перед ним распечатки моего резюме, копии диплома и прочих документов, он излучал такую властность, что меня буквально прижало к стулу, мешая шевельнуться или вдохнуть полной грудью. Поэтому в ответ я смогла только кивнуть.