Н что же. Убийца задержан, и его сообщник установлен. Дело раскрыто. Теперь нашим ветеранам ничего не угрожает. И только я в очередной раз не угодил начальству.

Стою на вытяжку и слушаю нашего полковника — с каких пор рядовой второго класса спорит с полковником. Убийства раскрыты, и я уже доложил военному министру, все виновные за решеткой. И ты здесь со мной споришь. Внезапно открывается дверь в кабинет полковника и входит гестаповец и сразу с порога. Мой полковник Вы неправы. во-первых не рядовой второго класса, а рядовой первого класса, и действительно санитар не покончил счеты с жизнью, его убили. На теле врач нашел след от укола. И концентрация снотворного в бутылке больше, чем можно было ожидать после пересчета пустых упаковок от снотворного. Санитара убили и второй момент — обнаружено только мизерная часть похищенных ценностей. Ещё один убийца на свободе.

Идите, оба, не задерживаю. Это наш полковник. Последнее слово за ним осталось. Получение первого класса тоже обмывается. Мои новые товарищи вместе со мной в кафе и передо мной полная каска с легким вином, в каске новая нашивка с полоской тесьмы — знак различия рядового первого класса и надо выпить все содержимое каски и поймать зубами нашивку. Традиции похожи и у нас в России и в Легионе. Напиться не получилось. Опять кабинет гестаповца и у нас диспут, кто мог быть третьим. Можно долго спорить. давай найдем строителей которые производили ремонт в палате. Искали строителей уже ночью. Нашли прораба — он в местном пабе пил пиво и отмечал какой-то праздник. Праздник мы ему почти испортили, но он смог вспомнить и клинику, и палату, в которой был динамик и рассказал. Нишу сделали по приказу главного врача, и он же передал динамик для установки и подключения к электрокабелям клиники. Гестаповец успел спросить первым — этот приказ и динамик передал санитар и как он объяснил необходимость установки динамика. Ответ поразил нас обоих- никакого санитара не было — и нишу устроить и установить динамик приказал именно главный врач клиники лично. Это был неожиданный поворот, но он помогал понять как преступники составили список жертв своих преступлений. Главный врач клиники так же консультировал в частном порядке страховые компании. Всё жертвы имели страховые полисы и перед заключением страхового договора проходили консультации у этого врача. Об этом нам и рассказал прораб и он же дал мотив преступлений — они вместе с врачом увлекались азартными играми и последнее время — главврачу клиники фатально не везло, и он проигрался в пух и прах. Но вот прорабу так же фатально везло и теперь он больше не будет работать. Он уезжает в круиз по океану. Нам же надо было теперь провести обыск у главврача клиники и опять идти к той же судье…

После подсчета всех изъятых ценностей и сравнения с тем объемом ценностей, которые имелись у потерпевших оказалось, что не хватает более половины. Конечно, главный врач мог и проиграть в карты те ценности, которых не хватало до того предела, о котором мы знали. Но свидетели как один показывали, главный врач клиники паталогический скупердяй и не играл в карты не на деньги и не на просто так без интереса. Значит оставался ещё один соучастник этих убийств и, судя по всему, именно этот четвертый участник банды и помогал с поиском ценностей. Никто из трех известных участников шайки никакими способностями не обладал. У нас же оставалось необъяснимым то явление как поиск тайников без следов обыска.

Я стоял на том, что надо трясти прораба, гестаповец в ответ обвинял меня в традиционном русском беззаконии. И хотел проводить следственные действия только в рамках процесса. Я дожал гестаповца, когда напомнил, как мы лихо уничтожили в Танзании тех, кто напал и уничтожил группу легионеров. Не желая со мной соглашаться, гестаповец все-таки пересилил себя и согласился задержать прораба и допросить того без соблюдения правил гражданского допроса. Последний довод перевесил его желание строго действовать по закону. Эта шайка нападала на легионеров ветеранов и надо было показать преступникам — никакие преступные действия в отношении легионеров не остаются безнаказанными. Но стояла перед нами одна проблема — задержание прораба без улик не заставит того говорить. Преступник будет отпираться до последнего. Нам же нельзя в отношении задержанного применять приемы экстренного допроса. Его потом передавать в полицию и могут возникнуть проблемы. Мы стояли перед дилеммой — задержать прямо сейчас или задерживать на трапе лайнера, на котором наш прораб хотел уехать в океанский круиз и остаться на другом конце земного шара в Австралии. После долгих споров выиграла моя точка зрения брать на трапе лайнера вместе с багажом. И вот порт и огромный красавец океанский лайнер белая стена корабельного борта казалась уходила в небо настолько громаден был корабль.

И вот наш прораб с чемоданами и было видно, как меняет цвет его лицо, когда он понял, что вместо лайнера он поедет сейчас на допрос. Попытка покинуть наше общество у прораба не получилась и поникнув он пошел к автомобилю.

Прораб раскололся сразу только начался допрос, валил всё на санитара и главного врача именно они сбили его с пути настоящего христианина. разрешилась и загадка как находили тайники — наш прораб видел тайники и хоть это звучит фантастически он действительно видел изменение структуры предметов. Мы провели пару экспериментов, и он безошибочно указал, где именно тайник. О задержанном и результатах экспериментов по поиску тайников доложили в Главный штаб Легиона и ждали ответа, ответ пришел весьма быстро и с неожиданной стороны. Ночью блокировали базу Легиона и неизвестные в камуфляже американской армии обезоружили и суточный наряд и заблокировали легионеров в казарме и меня с гестаповцем приволокли в штаб и потребовали все бумаги по прорабу и экспериментам и предъявили приказ, подписанный военным министром Французской республики. Забрав все бумаги и прихвати задержанного нас покинули эти молодцы. Ценности, изъятые у прораба этих неизвестных, не заинтересовали. Ценности ушли в специальный пенсионный фонд, из которого финансировались специальные благотворительные программы для ветеранов легионеров. Сам того, не подозревая я в первый раз повстречался с группой быстрого реагирования секретной организации «Звездные врата», которая работает в США. Чем занимается эта организация — тем же самым, чем и занимается войсковая часть «Тысяча и три ночи». Они занимаются неведомым. Для нас с гестаповцем всё окончилось благополучно, как для меня так вообще хорошо. Меня отправили в сержантскую школу в Кастельноради. По правилам Легиона так было нельзя делать. Но кто смотрит на правила, когда приказ подписан самим Командующим Иностранным Легионом. В Легионе существует негласное правило — глаз за глаз, жизнь за жизнь. Да и заслуг за мной накопилось немало — две государственные награды в номинально мирное время для Легиона это было много. Я сначала думал, что меня переводят в офицерскую школу, но не судьба школа оказалась сержантской. Это тоже очень много. До сержанта надо отслужить хотя бы один контракт и пройти испытательный срок. Несмотря на подписанный контракт все легионеры первые шесть месяцев находятся на испытательном сроке. Сержантская школа находиться в четвертом иностранном полку и обучение длиться восемь месяцев. Я настроился на плотное изучение своей военной специальности и приемов строить солдат и не угадал. Меня зачислили, внесли в списки и за мной приехал гестаповец. Мой вопрос — а как же сержантская школа, получил исчерпывающий ответ — сдашь потом тесты и всё. Сейчас у нас более важное дело и мы отправились на другой конец Франции в небольшое поселение в Бретани.

Там тоже были легионеры и то же ветераны и там тоже случилась беда. По дороге меня познакомили с материалами — на раскопках местных археологических памятников погибли трое молодых парней — студентов на практике, они раскапывали место захоронения викинга и когда они раскопали могилу то и начались проблемы. Убийства и пожары как умышленные поджоги, так и по мнению многих стихийные возникшие по злой воле потревоженного викинга. Погибшие студенты были внуками ветеранов Легиона, и мы приехали провести собственное расследование и по возможности наказать виновных или передать виновных правосудию. Но передача местному правосудию это была декламация — никто не собирался никого никому передавать.