На рейде Александрии,

корабль её величества «Инфлексибл»

Броненосец первого ранга «Инфлексибл» – недавнее совсем творение британских кораблестроителей. Он вовсе не похож на батарейные броненосные фрегаты или корветы, которые человек несведущий вполне мог перепутать с линейными кораблями времён Трафальгара и Абукира. А что? Тот же массивный, лишённый надстроек корпус (разве что выкрашенный в чёрный цвет), те же ряды пушечных портов. Правда, изысканно выгнутый гальюнный выступ заменяет таран – зато бушприт на месте и, как во времена марсофлотов, может нести полный комплект косых парусов: фор-стаксель, кливер, летучий кливер…

Нет, у «Инфлексибла» парусная оснастка тоже имеется, но это, скорее, дань традиции, следование архаичным требованиям адмиралтейства. Плоский, низкий корпус; узкие надстройки, баковая и ютовая, соединённые длинным, во всё протяжение корабля, мостиком, нависшим над броневыми крышками диагонально расположенных башен; кургузые пятнадцатидюймовки грозно пялятся из амбразур. Ответ британских кораблестроителей на итальянскую новинку, броненосец «Кайо Дуилио». Британия правит морями, джентльмены, а значит, Королевскому флоту всё самое лучшее, самое передовое!

Правда, творится сейчас на палубе этого великолепного корабля нечто уж вовсе несусветное…

– Это чудовищно! – возмущался, брызгая слюной, низенький господин, одетый в пропотевшую мятую полотняную пару и белый пробковый шлем, обычное платье большинства европейцев, живущих в Египте. – Мы едва смогли пробиться в порт! Если бы не шотландские стрелки из охраны посольства, нас попросту растерзали бы! Озверевшие толпы ловят чиновников и свершают над ними самосуд. А руководят ими – кто бы вы думали?

Командир броненосца, кептен Томас Летбридж, высокий сухощавый офицер со знаками различия коммодора Королевского флота, наклонил голову, демонстрируя неподдельный интерес к рассказу.

– Египетские офицеры! – торжествующе заявил господин в пробковом шлеме. – Не из личной охраны хедива, те уже перерезаны, – армейские! И среди них, как говорят, немало переодетых турок, которые и есть главные зачинщики и подстрекатели мятежа. Как вам это?

– Ужасно, сэр, просто ужасно, – бесстрастно отозвался Летбридж. – Вы, как консул её величества, несомненно, должны выступить по этому поводу с официальным заявлением.

Дипломат покосился на офицера – уж не издевается ли? – и продолжил:

– Моя супруга лежит в каюте – кстати, передайте мою признательность офицеру, предоставившему её в наше распоряжение, – и не теряет чувств лишь благодаря нюхательной соли. Вы бы знали, каких ужасов она насмотрелась по дороге! На наших глазах какого-то несчастного – толпа вопила, что это один из дворцовых служителей хедива, – посадили на кол. Сорвали шаровары, растянули на мостовой, как лягушку на столике для препарирования, после чего полуголый скот в чалме засунул ему в задний проход тонкую заострённую жердь, смазанную жиром. Другой, не менее отвратный тип принялся колотить по тупому концу жерди огромным деревянным молотком, пронзая несчастного насквозь. Вы бы слышали, как он кричал! А когда кол вздели стоймя – он обломился, и несчастный рухнул на камни вместе с пронзившим его обломком! Сопровождавший нас офицер шотландских стрелков не выдержал и отдал приказ стрелять по толпе. А когда толпа отхлынула, оставив на земле не менее дюжины трупов, – избавил от страданий несчастного на колу, выстрелив ему в голову из револьвера.

– Сочувствую вашей супруге, виконт, – ответил Летбридж. – То, что вы рассказываете, достойно всяческого осуждения. Но, поверьте, этой ночью в Александрии многим белым женщинам пришлось хуже, чем ей. Гораздо, гораздо хуже! Видите эти суда?

Он показал на дымящие в кабельтове от броненосца пароходы.

– С утра на них свозят с берега беженцев, европейцев. Египтян велено не брать. Я видел, что там творится: женщины рыдают, бьются в истерике, срывают с себя драгоценности, умоляя взять хотя бы детей. Но – ничего нельзя сделать, места на пароходах не хватает. На улицах валяются растерзанные трупы, хотя надо отдать должное этим мерзавцам: европейцев они просто приканчивают, безо всяких восточных изысков.

– Но это же нельзя дальше терпеть! – консул только что не потрясал кулаками. – Вы обязаны высадить десант, как-то помешать…

Командир броненосца пожал плечами.

– Шотландцы и мои морские пехотинцы потеряли пятерых убитыми в попытках вывести в порт членов дипломатического корпуса. Над женой бельгийского посланника погромщики надругались прямо на пороге резиденции, на глазах супруга. После чего зарезали их обоих и трёх малолетних детей. А вы говорите – нюхательная соль…

Со стороны пароходов донеслись испуганные вопли. Коммодор поднял голову – от берега к судам двигались лодки, битком набитые погромщиками. Они потрясали оружием и время от времени стреляли, кто в воздух, а кто по палубам пароходов, где черно было от людей.

– Ну, это уже сущая наглость, – скривился моряк. – Стэнли, ступайте, распорядитесь, пусть двадцатифунтовки кормового плутонга угостят мерзавцев картечью. И без церемоний, никаких предупредительных выстрелов. Пусть наводят в самую гущу!

Не прошло и пяти минут, как орудия вспомогательного калибра слитно рявкнули. На дистанции полутора кабельтовых латунная картечь почти вся пошла в цель – мужчины на мостике злорадно наблюдали, как опрокидываются фелуки, как кровавыми брызгами разлетаются человеческие тела.

С берега глухо бухнуло. Над серой буханкой береговой батареи вырос снежно-белый султан дыма. Высоко над мостиком провыл снаряд – и упал перелётом, подняв высоченный столб мутной воды.

Консул присел от страха.

– Похоже, артиллеристы на стороне мятежников, – заметил Летбридж. Невозмутимо, словно речь шла о не слишком важном заезде королевских дерби. – Что ж, это меняет дело… Стэнли!

– Да, сэр?

– Башенные орудия к бою. Леера завалить, и проследите, чтобы пассажиров убрали с палубы. Не хватало ещё…

Лейтенант понятливо кивнул. Оказаться вблизи одной из шестнадцатидюймовок, составляющих главный калибр «Инфлексибла», в момент выстрела – испытание не для всякого. Так можно и здоровья лишиться…

– А вас, господин консул, прошу пройти за мной в рубку. Здесь сейчас будет несколько… неуютно.

– Вы все же решили принять бой и рассчитаться с этими мерзавцами?

Кептен Летбридж покачал головой.

– Никоим образом, сэр. Если вы не заметили, у нас на борту, как и на тех посудинах, полно гражданских. Я не могу подвергать их опасности. И потом, вы ещё не знаете самых плохих новостей.

Он сделал паузу. Внизу суетились матросы палубной команды – они, словно овец, сгоняли перепуганных беженцев к люкам, спускали их вниз, в душные, пропахшие углём и машинным маслом помещения броненосца. Особо усердствовали те, кому выпало принимать на крутых, почти отвесных трапах дам – те возмущённо взвизгивали, когда деликатные части их тел оказывались в мозолистых ладонях лайми.

– Утром на рейд вошёл корвет «Диамант». Турецкая броненосная эскадра сутки назад миновала Дарданеллы и взяла курс на Александрию. Если они блокируют гавань Александрии, мне придётся либо принять безнадёжный бой без единого шанса на успех, либо, подобно несчастному сэру Эстли Куперу, спустить флаг.

– Турки? – дипломат опешил. – Но они же наши союзники…

– По-видимому, уже нет. Впрочем, турецкий адмирал наверняка заявит, что намерен всего лишь оградить от ужасов мятежа европейцев и подданных Османской империи. Собственно, мы и сами намеревались поступить подобным образом в Стамбуле, в феврале, когда туда входили русские. Похоже, подданные султана оказались хорошими учениками – во всяком случае, в том, что касается политики.

Дипломат замялся. Последнее замечание ему явно не понравилось.

– Как пригодились бы нам сейчас войска, которые этот болван Гордон угробил при Омдурмане!

– Увы, из числа отправившихся в Нильскую экспедицию вернулось всего несколько человек, – продолжал консул. – Они-то и принесли известие о разгроме. А буквально неделю назад мы получили сведения, что одна или две канонерки застряли выше Нильских порогов. Но подать им помощь не было никакой возможности: хедив отказывался посылать новые силы, оправдываясь тем, что лучшие его части ушли на помощь Гордону и сгинули вместе с ним. Как хотите, а без турок тут не обошлось. Откуда иначе дервиши-махдисты взяли бы современные пушки? Да и сам мятеж – уж очень вовремя он начался! Меньше чем за месяц до нападения арабских племён на Аден, Порт-Саид и Суэц. И в результате – что? Когда войска более всего нужны здесь – их отсылают в забытую Богом суданскую дыру, чтобы бездарно там загубить! Не знаю, как вам, а мне всё это крайне подозрительно…