– И сальца захвати, с зелёным лучком, оно хорошо горло смазывает, и маслица для Кузьмы. А то смотри, совсем от меня не отходит, греет, – приподнялся с лежанки домовой и тут же лёг обратно, застонав ещё сильнее.

– Ладно, тогда ещё и забор поправлю, – дед подтянул штаны и спустился в подпол.

Разноцветные баночки, большие и маленькие, аккуратно подписанные и перевязанные под крышками пеньковыми бечёвками, стояли ровными рядами, словно солдатики, в ожидании своего часа. Трёхлитровые банки с разнообразными компотами делили место с перчиками, помидорчиками, всевозможными салатиками. Желтобокие патиссоны спали рядом с пучками лечебных трав и корешков. Чуть подальше, где попрохладнее, стояли бочки с солёными хрустящими огурчиками. В других под прессом лежало сало. Здесь же стояли плошки с топлёным маслом.

– Красота какая! – восхищённо вздохнул дед и повернулся к полке с

вареньями.

Выбрал самую маленькую баночку малинового, полюбовался на черничное, ежевичное, облепиховое, заманчивое клубничное, прихватил шматок сала, зачерпнул ложкой из плошки масло и пошёл лечить Мефодия.

– Умираю… – тихий стон разнёсся по кухне, – ну чего ты возишься? я ж так и чаю испить не успею, отправлюсь в неизведанную страну. Ты же обещал обо всех позаботиться, и стоишь не шевелишься!

– Сейчас, сейчас! – вовсю старался дед.

Самовар поставил, в чайничке разные вкусные травки заварил, тесто замесил, плюшек с творогом напёк. Домового напоил, накормил, перину взбил, сказку рассказал. Кота за ухом почесал, сметанкой угостил, из клубка пряжи мышь смотал, поиграть дал. Паучку Тимохе самую жирную муху поймал.

Неделю Мефодий помирал, шесть банок варенья съел. Дед Пихто по

хозяйству хлопотал, домового лечил. Баба Маша лишь руками разводила: с утра встанет, а пол уже намыт, вода в рукомойник налита, тесто для пирогов замешено. Дымоход прочищен, чердак проветрен, все вещи по своим местам разложены. И забор новыми сосновыми досками пахнет. Крепко стоит, кто только дыру заколотил, непонятно.

Ходит хозяйка да домового хвалит. Вот, мол, у меня какой хозяин, на все руки мастер. А Мефодий лежит на печи да стонет – то спина болит, то в боку колет, то нос мёрзнет. И Кузьма рядом с ним жаловаться начал: то ухо дёргается, то хвост отваливается.

А на седьмой день пошёл дед до соседа, поругаться, что мальчишки яблоки да сливу таскают, не застал никого, быстро вернулся. Подходит к крыльцу, слышит: в доме веселье, гармонь играет, Кузьма песни поёт. Заглянул потихоньку в окошко, и видит – мышки в сарафанах хороводы водят, платочками обмахиваются да на хозяйских подушках, как на батутах прыгают. Кот поёт, а домовой сидит на печи довольный, румяный, на гармошке играет, пяткой по свежей побелке постукивает.

Понял дед, что провёл его домовой, усмехнулся в усы, а сам думает: “Ну

погоди, жулик. Я тебя проучу. Будешь знать, как старика обманывать”.

– А чего это ты тут делаешь? – Мефодий дважды обошёл кота, который сидел на тропинке и сосредоточенно вглядывался в лес, что начинался сразу через три двора от них.

– Весну встречаю, – чуть дёрнул усами Кузьма.

– А мышей кто ловить будет? Пушкин? – привстал на цыпочки домовой, пытаясь понять, что так упорно выглядывает кот.

– Ты не понимаешь! Вот как ты думаешь, почему весна не сразу приходит? Вот на календаре есть, а на улице нет, – не отрывая глаз от горизонта, ответил Кузьма и, чуть поёжившись от ветра, вновь замер.

– Уверен, что ты мне сейчас по пути домой всё расскажешь. Мыши, между прочим, скатерть со стола стащили и крынку сметаны.

– Ай-яй-яй… Вот редиски нехорошие, – даже не повернув головы, ответил котяра. – И какой же ты тогда домовой, если в твоём доме такие безобразия творятся.

– Я вот сейчас тебя веником! Ты мне чего обещал? Что раз мышей не ловишь, то они хулиганничать не будут. А они… Смотри, вот паразиты! Блины, что баба Маша наготовила, прямо по снегу катят. А ну иди, наводи порядок! Совсем распоясались.

– Не шуми, Мефодий, это я дал им задание вкусный стол собрать. Со всех дворов принесут масла, сала, молока, плюшек, пирогов. У деда Мити самовар одолжат, а то вдруг нам одного на всех не хватит. Красота будет!

– Так, морда твоя рыжая бандитская, ты что ж, решил рэкетом заняться? – домовой схватил кота за хвост и потащил к дому.

– Отпусти, оторвёшь! – Кузьма изогнулся и цапнул друга за палец. – Говорю же, весну встречаем! Она придёт, увидит, что её ждут, и сразу останется, а не так, как всегда.

– Чего всегда? – не понял Мефодий.

– Чего-чего, того! Она же женщина! Понимать надо! Вот придёт к тебе барышня, а ты спишь. Обидится и уйдёт. Так и будет туда-сюда ходить. Прийти вроде как надо, а не к кому. А вот если ей сразу внимание оказать, так Весна сразу придёт и останется!

– Вот жулик, надо такое придумать! Ты лучше помоги в избе прибрать, половички выбить, печь побелить. В чистый дом-то и заходить приятно.

– Мефодий, ты деда попроси, он поможет. А я буду Весну ждать, чтобы мимо не прошла. У меня предчувствие, вот здесь, в животе.

– Ай, лентяй! Вот пойду и деду Пихто пожалуюсь. А то чего это только я и посуду мою и половики выбиваю?

– Не надо деду! Он меня заставит занавески снимать и замачивать. А то и вовсе на прорубь стирать пошлёт. А мне нельзя! Я Весну встречаю!

– Тогда я тоже встречаю. Подвинься, рядом сяду, – домовой сел на тропинку рядом с котом и стал смотреть в горизонт.

А там – красота. Вот вроде бы смотришь: белое всё, до самого неба. А на самом деле уже и проталинки темнеют, и ёлки не такие мрачные, и небушко высокое, светлое. По нему птички летают, тепло своими песнями завлекают. А вон там, у заборчика, бледно голубые бутоны виднеются. Это первые подснежники пробиваются. Вот и следы на снегу от ботиночек, лёгкие такие, еле заметные.

– Ой, проворонили! Смотри, это же её следы, да? – подпрыгнул Мефодий. – Куда ж ты смотрел-то, мимо нас Весна прошла!

– Сам виноват, нечего было меня за хвост тянуть. Я с расстройства и не заметил. Побежали к дому, может, она на крылечке стоит.

Весёлая капель падала с крыши, зарываясь в талый снег. В лужице у ступенек купались воробьи, играясь с солнечными зайчиками. Чуть поодаль, на старом пне, покрытом скатертью, пыхтел самовар, и пара мышей перетягивала друг у друга кусок сала. Кучками лежали пряники и баранки, соседствуя с горками блинов и конфет. Тут же растеклись по блюдцам, отражая солнышко, разноцветные варенья и мёд. Тонко нарезанные кружочки колбасы прикрывали вязанку толстых сосисок.

– Вот, всё приготовлено, а она прошла и не заметила. Теперь две недели снег идти будет. А всё ты виноват, пристал со своими половиками, – Кузьма печально опустил голову и уже было собирался заплакать, как кто-то почесал его за ухом.

– А ты гармошку возьми, песню весёлую спой. Весна услышит, что ты её зовёшь, и вернётся, – рядом стоял дедушка Пихто и хитро улыбался. – Только ты не просто так пой. Видишь, на снегу половички лежат? Вы с мышами-то потопчитесь, попляшите на них хорошенько, что бы вся пыль на снегу осталась. А чистенькие мы в доме да на крылечке положим, что бы Весна знала, куда заходить надобно.

А Мефодий пока посуду перемоет, а то придёт Весна – самовар кипит, а чай пить не из чего. И постель новым покрывалом заправь, и подушки хорошенечко взбей. Иначе застыдит нас барышня: в гости пришла, а у нас не прибрано.