— Само собой, сир, — Гильдарт понизил голос. — Но предстоит длинный переход. Вы рискуете потерять не только лошадей, но и рыцарей.

— На все воля Светлой Девы! Каждый из нас с великой радостью примет смерть, если так угодно Эсмей.

— Ясно.

— И вам, сир, следует запомнить мои слова. Вами движет желание поскорее избавиться от лишений и позора, но где же раскаяние?! — Тавин прикрикнул и трое оруженосцев, следовавших за ним, вытянулись в седлах. — Только чистые помыслы и желание услужить Эсмей, Святой Церкви и ордену! Вот, что должно повелевать вашей грешной душой.

— Хах, — де Кран усмехнулся. — Моей грешной душой? Не я направлял Нувеля к Рыцарям меча. Не я просил Архиепископа принять его. И не я, в конце концов, рожал и воспитывал вашего предателя! — Гильдарт вызывающе смотрел на командира. — И вроде бы как вы, сир, являлись его начальником. Нет ли вашей вины в предательстве сира Нувеля? Не вы ли недосмотрели за паршивцем?!

Лицо Тавина налилось гневом. Он выхватил меч. Сквайры опустили копья. Гильдарт приготовился защищаться.

— Команди-и-и-р! — заорал сир Корвин, скакавший в начало колонны. — Бу-у-у-ря! Команди-и-и-р!

Все глянули на горизонт. Темное облако стремительно приближалось и закрывало голубое небо. Яростный порыв жаркого ветра ударил в лица всадников. Кожу больно закололо. Тавин спешно спрятал клинок.

— Нужно остановиться, — обратился к нему Гильдарт.

— Не-е-т! Продолжать движение! Убийцы наших братьев и предатель впереди. Их задержит буря, но мы, священное воинство Светлой Девы, пройдем сквозь нее.

Фанатик продолжал что-то кричать, но де Кран не слушал. День меркнул ночью. Солнечный свет, словно кубик льда на раскаленном камне, бедственно таял. Рыцарь ударил коня хлыстом и несся вдоль колонны к товарищам. Огромная стена песка и пыли, похожая на монолитную скалу, тянулась по всему горизонту. Она целиком поглотила отряд, будто-то кит одним движением челюсти сглотнул косяк мелких рыбешек. Жгучие крупинки секли все живое. Вой и свист ветра съедал любые звуки, но кричать все равно не получалось. Песок мгновенно заполнял собой любые отверстия: будь то глаза, уши, ноздри или рот.

Гильдарт зажал края капюшона дорожного плаща, сведя их вместе. Ему показалось, что он видит верблюдов. Они продолжали идти, но не к нему на встречу, а куда-то в сторону. Рыцарь направил коня к товарищам. Он брыкался и не слушался, а через два десятка шагов дестриэ вовсе отказался идти. Пришлось отпустить поводья, чтобы ударить жеребца хлыстом, но в этот самый момент конь встал на дыбы и сбросил всадника.

Рыцарь больно ударился спиной. Капюшон, увлекаемый порывом ветра, слетел. Песок ожег глаза, словно раскаленный прут. Пролежав несколько секунд, Гильдарт с трудом поднялся, но скакуна рядом не оказалось. Верблюды пропали. Мужчина в отчаянии лег на землю спиной к ветру. Прижал колени и голову к груди.

Пыль проникла в легкие. Невыносимое удушье от жары и нехватки воздуха помутило рассудок. Де Кран зажмурился, но ему казалось, что он ясно видит Дердена, который шел к нему с палицей в руках. Желтый цвет его сюрко ослеплял. Гильдарт пытался закрыть лицо ладонями, но руки не слушались. Наставник приблизился. Вместо того, чтобы помочь встать, замахнулся и ударил лежащего по голове, размозжив череп. Рыцарь понял, что умирает и сознание предательски померкло.

Пара десятков муравьев слаженно и упорно копали песок. Передние лапки молниеносно загребали песчинки и выбрасывали их из-под брюха. Стояла невыносимая жара, но насекомые чувствовали себя вполне комфортно. Их тельце покрывала густая серая шерсть, блестевшая под лучами полуденного солнца, самого жаркого в пустыне Мумит. Буря засыпала входы в колонию, потому муравьи спешили вызволить соплеменников из песчаного плена.

Через двадцать шагов от работающих насекомых, поверхность песка зашевелилась. Раздался глухой, раздирающий горло кашель. Показалась человеческая голова. Пыль плотным слоем покрывала волосы, лицо и шею. Проходящий мимо наверняка посчитал бы выжившего за песочную фигуру, если бы кашель не гремел на всю округу.

Мужчина прополз несколько метров и упал без сил.

— Живой… — прохрипел Гильдарт, ощупывая голову. — Де-е-р-д-е-е-н… — он постарался крикнуть, но горло сводило так, словно в нем застряло лезвие ножа.

Сморщившись от боли, рыцарь пролежал несколько минут. Солнце беспощадно пекло, заставляя мужчину шевелиться. Гильдарт кое-как сумел сесть и окинуть округу взглядом. Никого. Пустыня казалась вымершей. Даже муравьи закончили раскопки и укрылись в прохладных коридорах. Рыцарь нащупал капюшон и натянул его на голову. Пыль ударила в лицо. Он снова закашлял. Грудь и глаза жгло. Жажда, не ощущаемая в начале, накатила так сильно, что горло свело болезненным спазмом.

Оставаться на месте означало верную гибель. Понимая это, де Кран заставил себя подняться на ноги. Караванную тропу занесло. Ни одного следа в округе. Вихри до неузнаваемости изменили пейзаж. Гильдарту показалось, что бархан впереди знаком. Возможно тот самый, который он видел, разговаривая с сиром Тавином в последний раз. Шатаясь, рыцарь медленно поплелся к цели.

Пройдя около мили, он повалился к подножью бархана. Напрягая, как казалось, последние силы, де Кран пополз наверх. Раскаленный песок обжигал ладони, но крутой склон не позволял подниматься иначе. Тело усиленно выделяло драгоценную влагу. Пыль на шее и лбу мокла и превращалась в грязь.

На вершине дюны хотелось отдохнуть, зарывшись в песок. Поглубже. Подальше от беспощадных солнечных лучей. Но вновь пришлось оглядеться. Пустыня. Бесконечное море песка, окружающее одинокого, истощенного человека.

Рыцарь вытащил из ножен меч. Сейчас он казался невероятно тяжелым и невероятно бесполезным. Нести его на себе не хотелось. В условиях, когда каждый шаг давался с трудом, лишний вес играл немалую роль. «Что толку теперь от железки?» — с горечью подумал Гильдарт.

Он собирался зашвырнуть его вниз и размахнулся, повернув корпус. Взгляд зацепился за пятнышко на горизонте. Солнце светило в спину и де Кран начал всматриваться. Пятно, сначала показавшееся кактусом, медленно двигалось мимо бархана.

— Э-э-э… — рыцарь снова попытался закричать, но с губ сорвался едва различимый хрип.

Гильдарт сунул меч обратно в ножны и размахивал руками, мыча при этом так громко, насколько мог. Далекая фигура остановилась и, кажется, заметила стоящего на дюне. Сменив направление, пятно не спеша приближалось. Де Кран решил идти на встречу, но оружие все же оставил. Обжигаясь, он спустился с бархана.

Сир Тавин не узнал выжившего. Солнечные лучи слепили. Впрочем, он и помыслить не мог, что грешники могли выйти живыми из такой смертоносной бури. Только истинные ревнители веры, вроде него, заслужили и дальше нести свет Эсмей по Архею. Прославлять имя Светлой Девы, гордо подняв праведно разящий меч и белоснежные стяги.

Белая ткань, побывавшая в вихрях пыли, сменила цвет на светло-коричневый. Церковник так и не снял кольчугу. Даже кольчужные чулки, плотно забитые песком, продолжали тяжелить ноги. Ледяной стойко сносил муки, воодушевляя себя молитвой. Многие на его месте пали бы духом, но Тавин радовался. Он улыбался, глядя на небо, ведь погибшие в буре братья восходили к облакам по золотой лестнице. Там, в Чистилище, они займут почетное место рядом с богиней, пополнив ряды небесной рати. А ему еще предстоят испытания. Светлая Дева решила, что священная миссия очищения не окончена, потому он, сир Тавин, еще ходит и дышит.

— Какая ирония… — выдавливая слова, Гильдарт прервал благоговейную эйфорию Ледяного. — Не пойму… как я выжил… но… какое же… чудо… — мужчина улыбнулся, и сухая кожа губ тут же лопнула. Кровавые прожилки возникли перед глазами Тавина. — Ты… выжил тоже.

— Так вот в чем промысел Эсмей! — церковник вскинул правую руку и принялся креститься. — Богиня направила меня, чтобы положить конец греховной душе. Отправить ее на вечные муки к Асмодею. — Ты! — орденец ткнул пальцем в лицо Гильдарта, стоявшего на удалении пяти шагов. — Демон. Напился крови. Вот в чем заключается моя священная миссия! — сир Тавин выпучил глаза и бешено орал. — Я уничтожу тебя, Белиал! Да. Больше ты никого не собьешь с праведного пути. Никто по твоей прихоти больше не нарушит заповеди и не снизойдет в порок. Умри! — звякнуло лезвие извлекаемого меча.