— Понятно, — прервал Эразм. — Ты взял парочку подручных, и вы захватили Басима, а заодно и положенное вознаграждение.

— Хах, — Серпентес ухмыльнулся. — Золота не оказалось. Парни хотели взять посуду, но я побоялся, что она будем мешать при отступлении. Мамелюки, на удивление, в эту ночь не охраняли торгаша. Уж не знаю, что там приключилось, но они могли вернуться в любой момент. Пришлось взять борова с собой. У него где-то имеется сокровищница, нужно лишь выбить эту информацию.

— Сокровищница… — глаза Калдора загорелись.

Варвар, находящийся рядом, совсем не обращал внимания на разговор. Он обильно смазывал голову многоножки порошком и улыбался.

— Погоди-ка, ящеролюб! — лорд Пифарей легонько пристукнул посохом по полу. — А что именно в бумагах интересовало Басима?

— Не знаю… Я их не смотрел толком. Вроде аль-Гази покупал какие-то артефакты древности. Хлам разный.

— Кажется и этот приходит в себя, — паломник отошел от раненного работорговца, чтобы волшебник его хорошо видел.

— Вот он сам нам и расскажет, — Брюзгливый помахал рукой торгашу. — Ну, зачем тебе бумаги о покупках аль-Гази? Что искал?

Толстяк с трудом открыл глаза и простонал от боли.

— Прикончите эту тварь. Гкха. Гкха. Гкха. — работорговец закашлялся. — Убейте… и я… заплачу… гкха. Гкха. Расскажу…

Нахиор пошел к Басиму, взялся за воротник обгоревшего халата, и вонзил кинжал в ему глаз.

— Что ты сделал?! — вскричал Ослябя и выхватил меч.

— Он все равно не жилец, — спокойно ответил мамелюк. — Я прекратил страдания. А что до золота, то не переживайте. Теперь я владелец каравана и заплачу вам с процентом.

— Дело не в деньгах! Ты совершил зло. Убил раненного и беззащитного, — паломник грозно смотрел на Нахиора. — Я вызываю тебя на поединок! Бой до смерти.

— А-ха-ха-ха, — мамелюк рассмеялся и вынул один скимитар из ножен. — Будь по-твоему.

Эразм хотел прекратить это, но не успел. Ослябя вдруг затрясся. Его вырвало. Паломник сделал два шага и обмяк. Калдор успел подхватить парня и опустить на пол.

— В чем дело?! — волшебник вскочил на ноги.

— Хм, — Калдор осматривал воспалившейся порез на бедре. — Похоже, что яд. Колдун, излечи.

— Если бы маги могли что угодно лечить, то лекари были бы бесполезны, но, наверняка, ты замечал, что врачеватели есть даже у королей! — ответил Брюзгливый.

— Это яд многоножки, — вмешался Серпентес. — К сожалению, я не знаю противоядия.

— Старуха Адаль знает, — Нахиор перетянул бедро паломника ремнем. — Это замедлит распространение яда. Но нужно торопиться.

— А что с этим делать? — дрессировщик взялся за рукоять скимитара, подойдя к главарю.

— Отпустим, — отрезал Эразм, тоном, не терпящим пререканий.

Волшебник выхватил кинжал с пояса Калдора и кряхтя разрезал путы. После чего вложил в руки бывшего пленника гримуар с заклинаниями.

— Он не опасен, — Брюзгливый кивнул Серпентесу и выпрямился. — Живо! В Анвил!

Эфит не спал практически всю ночь. Твердость тюфяка, который выделил для ночлега представитель гильдии в Анвиле, его не особо заботила. Мужчина лежал у окна в хижине, подставив под лунный свет письмо. Оно то и не давало покоя. Перечитывая его снова и снова, Эфит хотел поскорей отправиться в Исиасполис, вбежать по ступеням Дворца Хранителей Древности и заключить в объятия саму красивую женщину в мире. Но, чаще всего, для достижения желанного требуется пройти тернистый путь, полный опасностей и тревог. На него и вступил наш очередной приключенец.

Мечтая об изящных очертаниях женского стана, прямых золотистых волосах, что скрывали заостренные белые ушки, а также о налитой девичьей груди, которая, словно два сладких персика, магнитила взгляд и губы, Эфит уснул с письмом в руках. Крик первых петухов оказался неожиданным. Мужчина вздрогнул. Наверху послышались голоса.

Поднявшись, он надел кожаный нагрудник, подпоясался скимитаром, вложил в ножны, висевшие за спиной на пояснице, два изогнутых кинжала и перекинул через плечо перевязь с множеством закрепленных на ней свитков. Эфит, из-за некоторых личных особенностей никогда не раздевался полностью. Хотя, в обычном состоянии, мало чем отличался от ашахита. Классические тёмные волосы, смуглая кожа и аккуратная небольшая бородка. На вид мужчине нельзя было дать больше тридцати пяти лет. Единственное, что могло насторожить — синие глаза, сверкавшие на фоне темной кожи, словно два сапфира. Ох, сколько женщин сразили эти зрачки.

Юный сирота, случайно найденный в пустыне, а после отданный на воспитание в корпус стражей Эль-Эменталя, ныне носил одежды ветерана. Двадцать пять лет Эфит посвятил служению вольному городу. Серо-пурпурные одежды, полностью закрывающие тело, а также висевший на правой стороне груди медный знак, изображающий две чаши весов, обрамленные в идеальное кольцо, мужчина носил с гордостью.

Стражей уважали везде, но все же не доверяли. Они занимались охраной города и его предместья, сопровождали караваны и важных персон. В бою сталкивались с дикой нежитью, бандитами и даже профессиональными солдатами. Хотя большинство в Сулифе к ним и относилось нейтрально, уважали за профессионализм, отвагу и надежность, но некоторые все же опасались и подозревали. Справедливо считая, что эти люди могут шпионить на Ошиосс. Впрочем, в Ошиосской Империи о них думали тоже самое, только приписывали к шпикам Блудного Халифа.

— Проснулся уже? — глухим голосом окликнул ветерана Адам Змей, глава анвильского отделения гильдии Хранителей.

Весьма подозрительный и неприятный тип. От него разило чесноком и, употребленным накануне, дешевым элем. Светлые волосы, растрёпанные и слипшиеся от пота, разрезала на две части лямка наглазной повязки. Впрочем, вид этого доходяги вряд ли мог удивить. Несмотря на то, что гильдия Хранителей набрала широкую популярность и уважение среди знати бывших провинций Таморской Империи, служить в захолустном Анвиле никто не хотел.

Богатенькие родители, следовавшие веяниям моды, старались запихнуть в гильдию детишек, а при возможности, запихнуться и сами. Щеголянье на светских приемах членством в гильдии Хранителей позволяло продемонстрировать принадлежность к высокой и продвинутой центральной цивилизации. Грязную работу делать же никто особо не хотел, в том числе и детишки таморских богатеев. А вот безродных часто посылали на опасные задания, чтобы аристократы могли присвоить открытия и славу, как организаторы опасных предприятий по сохранению наследия древности.

Эфит даже глазом не повел, когда первый раз увидел местного куратора. Но наставления любимой Тинтур заставляли насторожиться. Девушка писала о том, что доверять Адаму не стоит. Дурная слава, ходившая о нем, просачивалась даже во Дворец Хранителей Древности, но, что странно, Змей продолжал кураторствовать в Анвиле. От неугодных и позорящих гильдию быстро избавлялись. А про Адама продолжали приходить донесения о совершенных непотребствах и даже преступлениях. Это могло означать только покровительство кого-то могущественного.

— Где амулет и золото? — Эфит встретил куратора, спускавшегося по лестнице со второго этажа небольшого здания.

— Золото ты еще не заработал, — невозмутимо ответил Змей. — А про амулет впервые слышу.

Комната, посреди которой стоял ветеран, представляла собой приемную, большую часть которой занимала деревянная стойка.

— Ты знаешь, о чем я, — ветеран положил руку на рукоять изогнутого меча.

— Я намерен отправиться завтракать. Обсудим твои фантазии после.

— Ну нет, — Эфит перегородил дорогу. — В посылке, где лежало запечатанное письмо, находился кошель и амулет.

Адам скривил губы, пожалев, что не вскрыл послание.

— Ладно-ладно, — куратор поднял руки. — Признаюсь, вещи взял я. Но, не в качестве вора.

— Да ну?

— В качестве наставника, — он похлопал ветерана по плечу. — Я давно в гильдии, малыш. Видел таких, как ты. Умудренных опытом, бывалых в боях и думающих, что прибыли на легкую прогулку. Нет.