— Хватит на нее молиться, — Калдор легонько толкнул Ослябю в бок носком сапога. — Давай, клади ее на пол, проверим, дышит или нет.

— Колдун! Как эта девка добралась сюда раньше нас?! — воскликнул железнобокий, уставившись на волшебника.

Эразм скривился и заглянул в лицо Шахриет. Девушка что-то несвязно бормотала синими губами. Плащ закрывал ее разорванные одежды, но крови Брюзгливый не заметил.

— Что она там шепчет?

— Ей х-х-холодно, милорд, — Ослябя с ужасом смотрел на девушку.

— А кажется, что тебе.

— Оставьте ее, — Нахиор озирался по сторонам. — Она не смогла бы нас обогнать, тем более в буре. Решим эту проблему после.

— А вдруг она как-то связана с проклятием? — Калдор машинально положил руку на голову ящера, что жался к нему, словно дворняга.

— Тогда тем более нужно осмотреться. А то… — мамелюка прервал бешенный крик, раздавшийся за спиной Осляби.

— Прокля-я-ятье! Прокля-я-ятье! Умре-е-ете!

Паломник подскочил словно ошпаренный. С девушкой на руках он принялся скакать и вертеться во все стороны. В тот момент все схватились за оружие, даже Нахиор. Только волшебник в очередной раз хлопнул себя ладонью по лбу. Решительно подойдя к Ослябе, он открыл мешок и выпустил бесновавшуюся птицу на волю. Перья полетели во все стороны. Ворон перестал угрожать собравшимся и, сев под потолком на одно из деревянных перекрытий, сверлил героев ненавистным взглядом.

Шахриет аккуратно уложили на пол и принялись искать дополнительные источники огня.

— И что, факел только один? — Эразм всплеснул руками и тяжело вздохнул. — Вы серьезно?

Волшебник прошептал формулу и лезвие меча Шалилуна загорелось голубым светом. Орк вскрикнул и бросил оружие на пол, чуть не зашибив при этом дрессировщика, торопливо рыскающего в дорожном мешке.

— Проклятье атаковать! — завопил он. — Шалилун проклят!

— Тебя еще в материнской утробе прокляли, осел! — лорд Пифарей, уставший вздыхать и лупить себя по лбу, молча проделал тоже самое с оружием Варвара и Калдора. Теперь можно было разглядеть даже толстый слой пыли, что покрывала клавесин словно скатерть.

Неожиданно одна из клавиш музыкального инструмента вдавилась. Раздался пронзительный звон. Все вздрогнули. Даже у Эразма пробежала дрожь по спине. Следом сыграла еще одна клавиша. Потом еще. Еще и еще. Клавесин играл, словно невидимый музыкант решил исполнить жуткую симфонию. Расстроенный инструмент издавал дребезжащие, тоскливые звуки. Ревел как раненный зверь. Приключенцы остолбенели.

— Призрак! — заорал Шалилун и бросился в атаку.

Он одним махом перевернул деревянный каркас и принялся топтать его ногами. Отломил ножки, вырвал все внутренние механизмы. Клавесин молчал, но орк продолжал крушить.

— Нужно разжечь камин, — Ослябя выхватил факел у Калдора и принялся свободной рукой загребать разбросанные части музыкального инструмента.

Железнобокий, поняв замысел, принялся помогать. Через несколько минут в очаге затрещало сухое дерево. Орк все продолжал доламывать дорогостоящую вещь, бормоча при этом понятные только ему и, видимо, его богу, молитвы. Шахриет расположили ближе к огню и дополнительно укутали в плащи, найденные в комнате.

Калдор и Эразм уже осматривали соседние помещения, расположенные справа и слева от парадной.

Комната справа оказалась столовой с большим столом по центру комнаты. Старинная паутина связала между собой стулья. Два больших окна совершенно не пропускали свет. Копоть и песок превратили их в чернеющие квадраты. Дрессировщик осторожно ступал по старым доскам, озираясь по сторонам. Раптор шел следом, надувая ноздри. Зверь крался бесшумнее хозяина, хотя и имел на лапах длинные когти.

Заметив, что слой пыли покрывал не всю поверхность стола, дрессировщик насторожился. В дальнем углу лежало несколько листов пергамента и стояла чернильница. Один из стульев сдвинут. Калдор обогнул стол и крался мимо окон. Огромное зеркало попало в поле зрения героя. Заклинатель ящеров посмотрел на отражение и замер.

Он постарел. Его лицо увядало с каждой секундой. Отражение умирало и рассыпалось в прах. Калдор в ужасе отшатнулся и принялся судорожно ощупывать себя. Сзади раздались тяжелые шаги. Доски на полу заскрипели. Казалось, что кто-то невидимый шел по комнате к зеркалу. Ящер, тоже услышавший звуки, резко развернулся, но не оскалился. Только усиленно вдыхал спертый воздух, старясь учуять добычу. Хозяин же выхвалил меч и бросился на пустоту с намерением нащупать лезвием непрошенного гостя.

Волшебник спокойно оглядывал кабинет владельца. Как показалось лорду Пифарей, тут глава рода аль-Гази принимал посетителей. Когда-то изысканная мебель потускнела, а мозаика, украшающая стены, облупилась. В углу находился запыленный книжный шкаф, а рядом с ним изящный столик с двумя стульями. На столике красовалась шахматная доска с вырезанными из нефрита и мрамора фигурами.

— Не уж то те самые шахматы? — Эразм улыбнулся.

Вдруг одна из черных пешек двинулась. Волшебник почувствовал магию. Он узнал заклинание, что использовали на фигурах, но не подал вида. Вместо этого, Брюзгливый вошел в азарт. Заняв место у белых фигур, лорд Пифарей двинул пешку.

Ослябя молился. Он просил прощения у Эсмей, за очередное спасение девчонки. Просил прощения, что помогает ей согреться и прийти в чувства. Парень не мог поступить иначе. Пусть в ней течет зло, но ничего дурного девушка не совершала. Зато была слабой и беззащитной, а матушка учила, что слабым и беззащитным всегда нужно помогать. В конечном итоге, борьба со злом заключается и в совершении добрых поступков.

Слева от камина располагалась дверь в темный коридор. Варвар, стоя в проходе прислушался. Детский плачь раздавался где-то в глубине.

— Ты тоже это слышишь? — Нахиор вынул скимитар.

— Да. Похоже, что там ребенок.

— Ребенок? — Ослябя поднялся с колен. — Мы должны немедленно ему помочь.

— Больно уж это похоже на ловушку.

— И то правда, мастер Нахиор, но, если дитя погибнет из-за нашей трусости, нет мне прощения, — паломник решительно шагнул к проходу.

— Постой, а что с девчонкой?

— Шалилун за ней присмотреть. Шалилун охранять.

Орк поднял светящийся меч и встал над лежащей без чувств девушкой. Озноб проходил, и она перестала бредить. Языки пламени отражались на ее бледном, измученном лице. В отблеске огня Шахриет казалась еще прекраснее.

Отважная троица оказалась в середине коридора. Один его конец оканчивался винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Оттуда падал слабый свет закатного солнца. Второй оказался темным. Там и плакал ребенок, всхлипывая и крича, словно от ужаса.

Прощупывая всю комнату лезвием скимитара, дрессировщик выбился из сил. Тревожность понемногу затухала. Калдор, наконец, добрался до предметов на столе. Развернув сложенный пергамент, он пробежал глазами по строчкам и улыбнулся. Из комнаты в другую часть дома вела еще одна дверь. В этот самый момент, за ней раздались детские всхлипывания. А после — заклинатель ящеров услышал осторожные шаги. Зверюга оскалилась и заняла боевую стойку, но хозяин успокоил зверя и притаился.

Спешившие на звуки, прошли мимо темного помещения, отделенного от коридора перегородкой. Ослябя успел заметить еще один камин и стоящую мебель, но осматривать комнату герои не стали. В конце ожидало еще три двери. Одна вела прямо, две другие располагались по бокам от нее.

— Тихо! Нужно прове… — Нахиор не успел договорить.

Из правой двери выскочил Калдор, занеся над головой скимитар. Мамелюк успел не только увернуться от удара, но и поставить внезапному противнику подножку. Дрессировщик полетел дальше. Ослябя и Варвар замешкались. Коридор оказался узким, и в линию с трудом помещалось три человека. А наши герои выросли весьма габаритными. Снова все трое повалились друг на друга, но в этот раз, паломника прижали к стенке.

— Проклятье! — завопил северянин и, отшвырнув Калдора, вошел в комнату, где раздавался плачь.

Остальные завалились следом. Помещение представляло собой кухню и имело еще один выход наружу, который полностью зарос виноградной лозой. Иссушенная виноградная лоза проросла из бывших знаменитых виноградников аль-Гази. Она покрывала пол, стены и часть потолка. Приходилось перешагивать, чтобы не наступить на сухие, но неестественно толстые стебли растения.