Структурная перестройка промышленности, инициированная еще в конце войны, привела на начальном этапе практически к полному демонтажу органов и самого принципа государственного регулирования и контроля над экономикой. На путях стимулирования частного предпринимательства правительство рассчитывало достаточно быстро преодолеть сложности перехода на мирное производство и достигнуть устойчивого роста. Несмотря на закономерный взрыв отложенного потребительского спроса, этого за пять послевоенных лет достичь так и не удалось. Невозможность возврата к «золотому XIX в.» из–за необратимой концентрации и монополизации экономики делала вопрос о сохранении видоизмененной государственной активности и новых формах помощи предпринимательству особенно актуальным на историческую перспективу. Экономический подъем все более и более приобретал тревожные формы спекулятивного бума и выразился в основном в росте цен почти в 2,5 раза, непропорционально быстро росли налоги. Коренным образом изменилось международное финансовое положение Великобритании: из мирового кредитора она все больше превращалась в должника, и на обслуживание государственного долга в первые послевоенные годы уходило до 40% бюджета. В 1919 г. правительство объявило об отказе от золотого стандарта фунта стерлингов, что было, безусловно, разумно в создавшихся условиях, но потрясло традиционные устои мышления многих англичан. Государство превратилось в единоличного контролера над массой бумажных денег, но одновременно и приняло на себя гораздо большую ответственность за стабильность рынка финансов.
В еще большей степени общество будоражили социальные реформы Ллойд Джорджа. Постепенно и скорее несознательно в этой сфере правительственной политики совершался коренной поворот XX в.: от уступок к согласию, от конфронтации к эволюции, от социального эксперимента к системе. Очень медленно, под сильным давлением лейбористской оппозиции и рабочего движения, государство осознавало свои возможности не только в качестве гаранта стабильности и порядка, к тому же силовыми методами, но и в качестве интегрирующей социальной силы и поддержки граждан, органа целенаправленного перераспределения национального дохода. Важнейшей характеристикой этого процесса в Великобритании было сохранение и упрочение демократических механизмов государственной машины, несмотря на все сложности преобразований. Расширенными программами социального страхования, в том числе по безработице, стали охвачены сотни тысяч англичан, хотя и это многим казалось недостаточным. Знаковые моменты несло в себе начало организованного жилищного строительства, впервые происходившее при активном участии государства. В 1919 г. создается министерство здравоохранения.
Весьма осторожное движение правящей элиты навстречу вышедшим на авансцену истории массам, тем не менее, не успевало за их ожиданиями и надеждами. Рост цен в разы опережал повышение заработной платы, стабильно высоким оставался уровень безработицы. Реальное улучшение уровня жизни «поколения героев» так и не наступало, что вызывало разочарование и, наряду с общемировыми революционными настроениями, стимулировало обострение социальной ситуации в стране. К осени 1920 г., когда после недолгого оживления начался первый послевоенный экономический кризис, проявились отчетливые признаки недовольства, а весь период 1918-1921 гг. стал одним из наиболее мощных всплесков рабочего движения.
Лидерство в этом процессе традиционно сохраняли британские тред–юнионы, все больше ощущавшие силу сплочения и единства в борьбе за выполнение требований трудящихся о повышении заработной платы и сокращении рабочей недели. Как отличительную черту английского массового рабочего движения надо отметить не только его достаточно высокую степень организованности, но и замкнутость на экономических требованиях, невысокую степень политизированности. Это давало определенную надежду на социальный компромисс. Еще в сентябре–октябре 1919 г. в стране прошла всеобщая забастовка железнодорожников, поддержанная другими тред–юнионами. После неудачной попытки использования войск правительство пошло на соглашение с бастующими, и уровень заработной платы удалось хотя бы сохранить. Так называемый Тройственный союз (1917) — альянс профсоюзов железнодорожников, транспортников и шахтеров — прочно занимал лидирующие позиции в движении тред–юнионов, представляя собой весьма авторитетную силу.
В июле–августе 1920 г. в Великобритании на волне левых настроений сформировалась Британская коммунистическая партия, однако она так и не смогла завоевать сколько–нибудь прочного положения в массах. Поданная ею заявка на коллективное членство в Лейбористской партии была отклонена, что было явным признаком того, что идеи коммунизма и влияние Коминтерна не имеют в Великобритании серьезной питательной почвы.
Тем не менее вкупе с ширящейся солидарностью в забастовках и распространением движения «Руки прочь от России!» (против интервенции в Советскую Россию с созданием советов действия) эти моменты дали правительству повод для жесткой реакции: в августе 1920 г. был введен закон о «чрезвычайных полномочиях», фиксирующий традиционный набор средств для подавления волнений: право короны и правительства вводить осадное положение и использовать войска. Накал рабочего движения в тот период достиг своей высшей точки к апрелю 1921 г., когда было объявлено о досрочном прекращении государственного контроля над угледобычей, что означало для шахтеров, добивавшихся национализации отрасли, угрозу резкого снижения заработной платы и массовых увольнений. 15 апреля 1921 г. стало «черной пятницей» для английских рабочих: лидеры «Тройственного союза» отказались от проведения всеобщей забастовки солидарности с шахтерами, движение пошло на спад, радикальные формы протеста применялись все реже, одновременно стали заметны признаки стабилизации социальных взаимоотношений в стране. Вновь созданный в 1921 г. Генеральный совет конгресса тред–юнионов левых настроений не проявлял.
В этих условиях, ощутив, что основные внутриполитические задачи «реконструкции» позади, руководство Консервативной партии решило вернуться к довоенным принципам функционирования политического механизма и разорвало коалицию с либералами. Иллюзию стабильности английского консерватизма и традиционных устоев общества подкрепили внеочередные парламентские выборы в ноябре 1922 г., позволившие Э. Бонар Лоу сформировать однопартийное правительство, а сменившему его С. Болдуину заявить даже о конце «эпохи потрясений». При этом лейбористы со 138 местами впервые уверенно вышли на второе место. Политическая философия дозированных реформ ллойд–джорджизма потерпела поражение. Протекционизм, отказ от системных социальных преобразований, борьба с принимавшими все более радикальные формы национальными движениями в Шотландии и Ирландии (в декабре 1921 г. был подписан компромисс об образовании Ирландского свободного государства, но в стране продолжались столкновения) сплотили и самих консерваторов, и оппозиционные силы. Выбор предпочтительной модели политического действия совсем скоро был сделан самой эпохой.
В послевоенной Франции процессы «реконструкции» во многом носили сходный характер, но в силу другой расстановки политических сил, республиканской традиции и, возможно, иного национального темперамента имели место и существенные особенности. В еще большей степени, чем Англию, страну охватила эйфория победы над Германией, хотя и цена ее была неизмеримо более высокой. Человеческие потери, разруха в оккупированных немцами регионах, требовавших колоссальных вливаний, резкий рост государственного долга и нестабильность финансовой системы в целом давили на общество, но все вытеснялось национал–патриотическим угаром и чувством высокомерного превосходства над давним врагом. К тому же после войны чрезвычайную активность проявлял левый край политического спектра, в забастовочном движении частым явлением было выдвижение политических лозунгов, вплоть до самых радикальных. Идя навстречу послевоенным чаяниям масс, правительство «отца победы» Ж. Клемансо приняло в марте–апреле 1919 г. законы о введении 8-часового рабочего дня и обязательности коллективных договоров.
