Провал переговоров на Генуэзской, как и на последовавшей за ней летом 1922 г. Гаагской конференциях по русскому вопросу был легко прогнозируем, хотя в отдельные моменты казалось, что, уступая давлению стран Антанты в условиях паралича экономики и массового голода, советская делегация готова согласиться на предлагаемые ей условия. Однако Москва справедливо опасалась навязываемой ей схемы — погашение царских долгов в обмен на получение германских репараций, вероятность реализации которой открывала ст. 116 Версальского договора. Складывавшаяся обстановка оставляла для большевистского руководства два тактических маневра: выдвижение контрпретензий к Антанте по компенсации ущерба за иностранную интервенцию и подписание сепаратного договора с Германией.
Соответствующие дипломатические демарши были сделаны советской делегацией. Сначала бывшие союзники получили встречные финансовые претензии Москвы, а затем 16 апреля 1922 г. в Рапалло близ Генуи Советская Россия и Германия подписали договор, по которому обе стороны отказывались от взаимных денежных требований. По сути дела Рапалльское соглашение стало для Антанты и прежде всего для британской делегации во главе с Д. Ллойд Джорджем повторением, правда, на этот раз — экономическим, «кошмара» Брест–Литовского мира. Оно продемонстрировало англичанам и французам бесперспективность дальнейшей изоляции Советской России, но в то же время усилило сомнения руководителей западных стран в возможности бесконфликтного восстановления политических и экономических связей между ней и ведущими демократиями. Таким образом, бесспорный тактический выигрыш Москвы, выразившийся в привлечении к сотрудничеству Германии, обернулся крупным стратегическим проигрышем, связанным с активизацией усилий по конструированию «санитарного кордона» вокруг СССР, призванного стать, по выражению Ж. Клемансо, первым употребившим эту метафору, «железным занавесом», который бы отделил демократические государства от тоталитарного большевистского режима.
Премьер–министр Великобритании Д. Ллойд–Джордж и министр юстиции Франции Луи Барту выходят из зала заседаний Гэнуэзской конференции. Италия, 1922 г. РГАКФД
Проведение серии международных конференций в Европе не привело к урегулированию ситуации в Тихоокеанском бассейне. Решению этой задачи был посвящен последний из крупнейших переговорных форумов начального этапа становления послевоенной системы — Вашингтонская конференция, проходившая с 12 ноября 1921 по 6 февраля 1922 г. Именно на ней администрация США рассчитывала взять дипломатический реванш за неприятие европейцами внешнеполитических инициатив американцев, претендовавших на мировое лидерство в ходе Парижской и последующих многосторонних встреч. Кроме того, вопросы, обсуждавшиеся на берегах Потомака, в отличие от европейских проблем, самым непосредственным образом затрагивали интересы Соединенных Штатов. Место изоляционизма, проявившегося в отказе Конгресса ратифицировать Версальский и другие послевоенные договоры, должен был занять здоровый прагматизм в духе реальной политики на Дальнем Востоке. Свою роль в процессе возрастания дипломатической активности США сыграла и победа на выборах 1920 г. президента–республиканца У. Гардинга, который в отличие от демократа В. Вильсона рассматривал именно Восточную Азию как перспективную зону американских интересов, сталкивавшихся на берегах Тихого океана с растущими «аппетитами» японцев, поддерживавших союзные отношения с британцами. Общая неопределенность послевоенной ситуации в этом обширном регионе осложнялась гонкой морских вооружений ведущих держав.
Таким образом, главными пунктами повестки дня Вашингтонской конференции стали, во–первых, утверждение территориальных изменений в бассейне Тихого океана и определение статуса бывших германских островных территорий, во–вторых, ограничения морских вооружений и, в-третьих, обсуждение ситуации в Китае, представители которого в 1919 г. отказались подписать Версальский договор в связи с передачей Японии области Цзяочжоу на Шаньдунском полуострове, ранее находившейся под контролем Германской империи. Несмотря на то что этот форум проходил вдали от Европы, среди 14 стран–участниц вновь не оказалось Советской России и Германии, от приглашения которых предпочли воздержаться его организаторы. В то же время делегация Дальневосточной республики (ДВР), буферного демократического государства, расположенного между РСФСР и Японией, прибыла в столицу США неофициально в качестве наблюдателя. Примечательно также, что Китай был представлен только пекинским правительством, тогда как правительство Сунь Ятсена в Гуанчжоу не получило признания держав.
Первым правовым актом, подписанным 13 декабря 1921 г., явился Договор четырех держав (США, Японии, Великобритании и Франции) о взаимных политических гарантиях неприкосновенности их островных владений на Тихом океане со сроком действия 10 лет. Фактически этим документом блоковый принцип поддержания статус–кво (англо–японский союз 1902-1921 гг.) заменялся подобием системы коллективной региональной безопасности. По мнению некоторых наблюдателей, Договор четырех держав стал ключевым элементом всей Вашингтонской системы. Впрочем, американские эксперты расценили его подписание как успех прежде всего американской дипломатии, сумевшей ликвидировать особые отношения Великобритании и Японии на Дальнем Востоке и укрепить престиж Соединенных Штатов как новой великой тихоокеанской державы.
Вторым значимым международным соглашением, заключенным теперь уже пятью государствами (к вышеупомянутым странам добавилась Италия) 6 февраля 1922 г., определялись военно–технические параметры соотношения их сил на море, поскольку в силу острых разногласий проблема ограничения сухопутных и воздушных армий была исключена из первоначальной повестки форума. Участники согласились с предложением американской делегации положить в основу договора принцип пропорционального баланса тоннажа линейных боевых судов по формуле 5:5:3:1,75:1,75 соответственно для США, Великобритании, Японии, Франции и Италии. Кроме того, подписанты договорились о запрещении строительства новых линкоров водоизмещением свыше 35 тыс. т. Срок действия договора пяти держав устанавливался до 1 января 1937 г. Его подписание было более выгодно Великобритании и США: первая стремилась сократить колоссальные расходы на содержание крупнейшего в мире флота, а руководство США, помимо этого, преследовало цель успокоить американскую общественность, охваченную изоляционистскими и пацифистскими настроениями. В то же время и Токио сумел извлечь из договора стратегическую выгоду, добившись запрещения строительства новых военно–морских баз в бассейне Тихого океана на расстоянии меньше 5-6 тыс. км от Японских островов.
Активную роль на Вашингтонской конференции пыталась играть делегация Китая, выступавшая с претензией на признание за ним статуса великой державы. Поэтому программа китайских представителей содержала пункты об отмене режима неравноправных договоров и капитуляций, навязанного стране во второй половине XIX — начале XX в. европейскими государствами, США, Японией и Россией. В итоге сложных многочасовых переговоров также 6 февраля 1922 г. девять участников конференции подписали договор, а по сути — декларацию, об уважении суверенитета, территориальной целостности и административной неприкосновенности Китая. С экономической точки зрения это фактически означало распространение принципа «открытых дверей» на всю территорию страны, исключавшего впредь создание каких–либо закрытых сфер интересов и влияния отдельно взятых держав, что, несомненно, явилось победой дипломатии США. Резюмируя, следует подчеркнуть, что Договор девяти держав завершил процесс включения Китая в мировую политическую и экономическую системы. Однако добиться равного с другими участниками Вашингтонской конференции (за исключением британских доминионов) международно–правового статуса Пекину все же не удалось.
В заключение стоит упомянуть два вопроса форума, имевших непосредственное отношение к ситуации вокруг Советской России: во–первых, заявление Японии о последующем выводе своих войск с территории ДВР, сделанное под нажимом других государств, и, во–вторых, резолюцию конференции о возвращении имущества управления Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) ее законному владельцу — России.
