– Ты забываешь о нечисти.

– Страж не может о ней забыть. Но у меня не такая хорошая фантазия, чтобы додумывать все детали. Спроси лучше у сплетников, из них лучшие рассказчики.

Допиваю квас, оставляя пустую бутылку в шкафу. Напиток бодрит, дарит силы и приятное послевкусие. К собственному счастью, я не пьянею, поэтому даже подумываю выпить ещё немного, но взгляд падает на сумку, что уже собрана и покоится на лавке, дожидаясь своего часа. В голове поднимаются крики, всплывают воспоминания, что давно должны были стать забытыми картинами, но до сих пор остаются свежими ранами.

– Саша? – из череды воспоминаний меня возвращает Ру. – Всё в порядке?

– Более чем, – отвечаю с лёгкой улыбкой, снимаю испачканные в крови кафтан и рубаху, сменяя их на то же самое, только чистое, и хватаю сумку, повесив её на плечо.

– Что с девушкой?

– А что с ней?

– Ей нужна помощь. Наша помощь, Саша. Она наверняка напугана, а мы единственные, кто знает о таких случаях! Мы должны ей помочь, всё объяснить.

– Этим мы только напугаем её, Ру, – как можно мягче произношу я. – Сам подумай, она явно в шоке. Не каждый день умираешь.

Лично я пробую умереть чуть ли не каждый день, но многие избитые фразы ко мне не относятся.

Ру явно не разделяет моё мнение. Его можно понять: Ру крайне миролюбивый человек, стремящийся помочь каждой живой душе, которую только видит. Неудивительно, что он пытается убедить меня в том, что той девушке, чья история смерти и жизни полна тайн и загадок, нужна помощь. Ну, или хотя бы объяснения того, что с ней на самом деле произошло. Но я не знаю эту бедняжку, не знаю, как она может отреагировать. Возможно, с ней действительно стоит встретиться. Но уже после поездки.

– Через четыре дня отборочные кадетов, – говорю я, поняв, что Ру от меня не отстанет и не пустит в Соколинск, пока я не соглашусь с его идеей. – Девушка на них точно будет. Проследи, чтобы с ней ничего не случилось. А если и случится, – беру паузу, подбирая слова, – то постарайся, чтобы об этом никто не узнал. Вторую не случившеюся смерть с одним и тем же человеком мы не сможем скрыть.

– Да, капитан.

Попрощавшись с Ру, выхожу из кабинета, идя по коридорам крепости Ордена. Сделаны из серого гранита, прочные, но тусклые, лишь солнечные лучи вносят какой-никакой свет в невзрачные стены. Мимо проходят несколько стражей, быстро кивая в знак приветствия и уважения. Отвечаю им тем же, хотя имена многих мне неизвестны.

Один стражник останавливается передо мной, отдавая честь.

– Капитан Демидов! – чётко произносит он, не отнимая ладонь ото лба. – Главнокомандующий Тузов желает вас видеть.

– Передай ему, что увидит через неделю, – кидаю я, даже не останавливаясь.

– К-капитан! – стражник едва поспевает за мной. Моё несерьёзное отношение к поручению главнокомандующего явно вводит его в ступор. – Главнокомандующий с-сказал, что это срочно.

– Как и моя поездка.

– Н-но он н-настаивал. С-сказал, что это не займёт много времени.

Закатываю глаза. Стражник не отстанет от меня, а если и отстанет, то получит выговор. Во всяком случае страж точно будет серьёзно переживать из-за невыполненного приказа. Пожалев юношу, который немного младше меня самого, я останавливаюсь.

– Ладно. Дорогу сам найду, можешь быть свободен, – добавляю я, заметив, как страж вытянулся по струнке, готовясь вести меня к главнокомандующему.

– Он ж-ждёт вас в зале совещаний.

Нехороший знак. Вполне возможно, что в зале не только Тузов, но и другие стражи: генералы и капитаны. Может, даже главнокомандующий Рылов, встреча с которым не вселяет в меня никакого энтузиазма.

Спускаюсь вниз, мысленно молясь всем возможным святым, чтобы дело действительно не заняло много времени. Ну, или хотя бы не испортило все мои планы.

– Главнокомандующий Тузов, – вхожу, отдавая честь.

– О, неужели устав вспомнил? – усмехается старый главнокомандующий, сидя за длинным столом, вокруг которого обычно и собираются стражи ради совещаний.

– Чего надо, Велимир? – спрашиваю я, садясь напротив.

– А вот и Александр, которого я знаю. Как жизнь, сынок? – интересуется Тузов, поглаживая седые густые усы, под которыми еле видно нижнюю губу. Сморщенное, старческое, доброе лицо главнокомандующего сияет знакомой душевной улыбкой. Кажется, под ярко-голубыми глазами появились даже новые морщинки. Борода, достающая до шеи, аккуратно причёсана. Я и не думал, что колтуны, которыми и является борода главнокомандующего большую часть времени, возможно расчесать. А вот седые волосы всё такие же спутанные.

– Как обычно. Жизнью не назовёшь.

– Не думал смириться с этим?

– От этих дум ничего не изменится. И смирение так просто не приходит.

Велимир только качает головой, что-то приговаривая себе под нос. Тузов знает моё положение, он и был первым человеком, который обо всём узнал, найдя меня в гнезде тварей, всего в крови. Тогда мне было четырнадцать. Ру же узнал два года спустя и так же случайно: я напоролся на косу полудницы⁷, что вонзилась в живот. После того, как я собственными руками вытащил лезвие, Ру упал в обморок от увиденного. А когда очнулся, что-то шептал на своём родном языке, явно изгоняя из меня какую-то тварь.

– Догадываешься, зачем я тебя позвал?

– Чтобы обломать поездку, которая для меня важнее, чем собственная жизнь, – пожимаю плечами. – Велимир, ты же знаешь. И ты согласился. Я обязан там быть. Это мой долг.

Перед всеми погибшими. И перед мамой, которую я не сумел уберечь в тот злосчастный день.

– Я знаю, – с грустью соглашается Тузов. – И я не хочу лишать тебя этой поездки, но дело серьёзное, Александр. И оно требует твоего присутствия.

– Единственное, что может требовать моего присутствия в такие дни, это появление высшей нечисти или духа. Больше ничего меня не остановит. И ты это знаешь, Велимир. Я всё равно уеду, что бы ты не сказал.

– Я понимаю. – Тузов сцепляет руки вместе. – Но выслушай меня, – получив согласие, главнокомандующий продолжает: – Ты же слышал о случае с кадетами?

– Только не говори…

– Твоего присутствия требуют отборочные. Ровно через четыре дня.

– Нет-нет-нет! – машу я руками, точно пытаюсь укрепить свой отказ. – Нет. Не требуют. Мне новички в отряде не нужны, моя команда полностью сформирована. И если это всё, то я, пожалуй… – встаю, идя к выходу, но Тузов спокойным тоном останавливает меня:

– В твоём отряде не хватает одного человека.

– Минимум – четыре. И у меня столько.

– Новые правила с этого лета: в отряде должно быть минимум пять человек. Я не хотел тебе говорить, потому что знаю, как ты относишься к новым членам команды. Но, боюсь, так больше не может быть. В твой отряд нужен ещё один человек.

– Хорошо, – киваю, пойдя на уступки. – У парочки капитанов наверняка найдутся лишние, пусть один переведётся и…

– Ты меня не понял, сынок, – качает головой главнокомандующий, прижав сжатые руки ко рту. Я знаю этот жест: обычно Тузов так делает, когда собирается сообщить о чём-то плохом. – Тебе необходимо быть на отборочных.

– Мне необходимо быть в Соколинске, Велимир, – чётко выговаривая каждую букву, произношу я.

– Знаю. Но на отборочных будет девочка, которая погибла так же, как и ты.

– Не так же, – возражаю, начиная выходить из себя. Такое происходит редко, обычно это я всех раздражаю. – Её сердце бьётся, спроси Ру.

То, что Тузов уже знает о случае, произошедшем с девушкой, беспокоит меня. Главнокомандующему я доверяю так же, как себе, и меня скорей пугает скорость, с которой весть разошлась по Ордену. Ру вернулся максимум четыре часа назад, но он точно держал язык за зубами. Сомнений не остаётся: Зыбин послал письмо. Вряд ли он додумался до того, что девушка умерла и воскресла, вероятней всего, он попросту обвинил бедняжку в смертях кадетов. А вот Велимир уже додумался самостоятельно.

Мог ли догадаться Рылов? Мозгов у него не так уж и много, но они есть у того, кому он подчиняется.