– И что же? – выгибает бровь Луиза. – Что такого страшного ты могла совершить, раз у тебя отобрали крест? Святые мученики, да тебя и быть здесь не должно, раз креста лишили!
Луиза абсолютно права. Лишение креста означает исключение из Ордена Святовита или, в моём случае, из кадетского корпуса. Но моя выходка не настолько серьёзная, хотя Зыбин пообещал добиться, чтобы я вернулась в родную деревню, а не стала полноправным членом Ордена. Знал бы он, что моей деревни уже как пять лет не существует.
Встаю с соломенника, слегка покачиваясь. Ру тоже поднимается, собираясь подхватить меня в любой момент, если вдруг ноги не выдержат. И пусть я чувствую себя всё ещё отвратительно, в помощи не нуждаюсь. Подхожу к дальнему соломеннику, и в нос ударяет запах смрада и разложения. В очередной раз задумываюсь о том, что лучше бы и от низшей нечисти оставался лишь пепел, как и от других, и достаю гниющих тварей, связанных между собой.
– Ну, вот за это…
Ру громко прыскает, смеясь во всё горло, а спустя секунду к нему присоединяется и Луиза. Я с облегчением выдыхаю, так как ждала осуждающую речь от обоих о том, что настоящий страж не должен таким заниматься. Но их смех успокаивает меня и снимает напряжение, которое сковывало всё это время.
– Мы отправились в лес выполнять задание, – продолжаю я рассказывать то, что помню. – Тварей, вроде как, не нашли. А дальше… Дальше я уже ничего не помню.
Ложь. Я помню, как умирала. Помню, как всё тело горело в объятиях гибели, а душа, сжавшись в комок, молила о пощаде, но при этом была готова отправиться на тот свет. Помню холод и боль, помню отчаяние и бессилие, помню каждую секунду, проведённую в бесконечной агонии.
Но я не говорю об этом, потому что знаю: ничем хорошим это не обернётся. А заявление Луизы о том, что меня нашли в крови среди мёртвых кадетов, но при этом без единой раны, заставляет нервничать. Такого не может быть. Не может, чтобы я в полной мере ощущала смерть, будучи при этом абсолютно невредимой.
– Простите, – я опускаю голову. – Я и впрямь не знаю, что произошло. Что случилось с кадетами, что случилось со мной… Я…
– Мы это выясним, – обещает Ру. Хлопнув по коленям, страж встаёт и обращается к напарнице: – Я поеду в крепость и доложу обо всём…
– Нет, – его обрывает Луиза. – В крепость поеду я, а ты убедись, что с ней, – стражница кивает в мою сторону, – всё в порядке.
– Да она абсолютно здорова! И с Зыбиным у меня нет никакого желания общаться, ты же знаешь.
– Как будто у меня есть.
– Он хотя бы не грозился сожрать тебя при следующей встречи!
– Ру, ты здесь нужен, как лекарь…
– Прости, ничего не слышу, уже в пути! – и точно в подтверждение своих слов страж направляется к выходу. – Люблю тебя!
– А я думала, тебе нравятся те, у кого между ног кое-что болтается.
– Это приятное дополнение, но ты и без него изумительна! – с этими словами рыжая голова Ру скрывается за дверью. Я же остаюсь наедине со стражницей, которая не испытывает ко мне тёплых чувств. Но, возможно, первое впечатление обманчиво.
Луиза протяжно вздыхает, трёт переносицу и что-то бормочет себе под нос о дурости Ру. Затем поднимает глаза, вновь смотря на меня. И переводит взгляд на шишиг, чьи тела вздулись и начали гнить.
– Чисто из интереса: зачем?
– Это месть. Шуточная, ничего серьёзного. Неделю назад юноши подсунули мне в казарму анчуток3, а я в ответ повесила над их дверью вот это.
– Надо же. А ты мне нравишься всё больше и больше!
С этими словами Луиза встаёт и идёт к выходу. Я же неловко топчусь на месте, не зная, стоит ли мне оставаться в казарме или идти за стражницей. Та оборачивается, её ладонь касается креста, что висит на шеи, и в этот же миг шишиги вспыхивают искромётным пламенем. Роняю тварей, отходя подальше от огня.
– Как догорят, убери остатки и догоняй меня. Я же верну твой крест.
Луиза скрывается за дверью, выходя на солнечную улицу. Пусть я и знакома со стражницей не больше часа, но уже могу заявить, что она будет занозой похлеще, чем Зыбин. И что-то мне подсказывает, что главнокомандующий вряд ли справиться с жёсткой натурой Луизы.
Шишиги уже догорели. Я убираю пепел под соломенник, под которым твари и лежали все те три дня, что я провалялась без сознания. Выхожу из казармы навстречу солнечному свету. Луизы рядом нет, но долго её искать и не приходится: из главной избы, где обычно и можно найти Зыбина, доносятся крики. Туда-то я и иду, прекрасно зная, что меня ждёт.
***
– Или вы немедленно вернёте ей крест, или с этим делом я пойду к своему капитану! А вам прекрасно известна его фамилия, вам прекрасно известно его влияние в Ордене, вам прекрасно известно, что через него это дело попадёт к Тузову! – объявляет Луиза, стукнув кулаком по деревянному столу, чуть не сломав его, в доказательство своих слов.
Всё то время, что Луиза и Зыбин пытаются перекричать друг друга, точно у них соревнование, кто громче заорёт, я тихо стою рядом со стражницей, изредка пытаясь вставить словечко и от себя. И все мои попытки оборачиваются одним и тем же: либо Луиза велит не вмешиваться, либо главнокомандующий рявкает, что меня не спрашивали. Безусловно, молчать я не собираюсь, хотя стоит заметить: всё, что говорит Луиза, запросто слетело бы и с моего языка тоже.
– Она нарушила устав, убив невинных кадетов! Да ты посмотри на неё, она даже не скорбит по ним!
Аргумент весомый, спору нет. Мне и самой тошно внутри от мысли, что мне не жаль умерших. Точнее, я не чувствую ничего по этому поводу. Мне и не жаль их, и я не злорадствую. Вроде бы, на это есть причины, но не уверена, оправдывает ли это моё безразличное отношение к смерти тех, чьи имена я знала на протяжении пяти лет.
Я помню, как каждый из погибших смеялся, смотрел, ничего не предпринимал, улюлюкал, вставал в очередь, пока меня… Пока он…
От воспоминаний желудок скручивается, а в голове поднимается шум.
– Алконостова! – строгий тон Зыбина выводит меня из цепочки воспоминаний. – Что ты скажешь по этому поводу?
Сначала я удивляюсь: с каких пор Зыбина интересует моё мнение? Но следом улавливаю знакомую нотку яда, которую главнокомандующий вкладывает в каждое предложение, обращённое ко мне.
– Я уже всё сказала, – твёрдо произношу я, сузив глаза. – Я ничего не помню и не знаю, что произошло с кадетами и кто их убил.
– Да потому что их убила ты!
– Главнокомандующий! – влезает Луиза. – Её присутствие на месте смерти кадетов ещё не доказательство вины. Вам известен случай, когда страж самолично убил своих товарищей, но при этом был оправдан.
Этот случай известен каждому жителю Великомира. В Ордене и за его пределами происшествие пересказывают множество раз, постоянно добавляя что-либо новое. Иногда такие детали похожи на правду, но чаще всего представляют собой полный бред. Не уверена, что я хотя бы раз слышала полностью настоящую историю, но прекрасно знаю, что произошло это два года назад. В тот день и случилась трагедия в Соколинске, в которой погибла четверть города.
Всё случилось из-за Сирин4 – опаснейшего духа. В кадетском училище чаще всего рассказывается другая часть всей истории: участие стражей. В Соколинск был отправлен целый отряд стражников под руководством самого молодого капитана за всю историю существования Ордена Святовита – Александра Демидова. И известен капитан стал тем, что убил весь отряд своими же руками. Демидов всё ещё состоит в Ордене, звание у него то же, а значит, каким-то образом его оправдали. Вероятней всего, капитан попросту попал под воздействие птицы. А такое и врагу не пожелаешь.
– И это было глупо со стороны Тузова, – отмечает Зыбин.
– Раз так, то может, поделитесь этим мнением с ним самим? – интересуется Луиза, склонив голову. – Верните крест Ане, главнокомандующий. И тогда я забуду все слова, сказанные в этих безвкусных стенах.
Широкие брови главнокомандующего, которые практически срослись в одну, неприятно хмурятся при одном лишь беглом взгляде на меня. Мелкие чёрные глаза Зыбина уставляются на Луизу, ждущую решение и готовую в любой момент начать его оспаривать.