– Вашу мать!.. А можно меня тоже в отделение?.. – протягиваю со стоном, уронив затылок на подголовник и до боли стиснув веки.

– Выметайся! – бросает опер. А напоследок, не сдержавшись, выпаливает: – Стадо идиотов! Считаете себя неприкосновенными, да? Головы бы вам к хренам пооткручивать!

Я выбираюсь из салона и молча подхожу к Ниве. Покорно забираюсь в салон и пристёгиваюсь. Брат, не глядя на меня, сразу стартует. Вижу, что он кипит от злости.

Мы долетаем до дома минут за восемь. Когда заходим в квартиру, брат прижимает меня к стенке и пару раз втягивает носом рядом с моим лицом.

Ой, да хорош!

Закатить глаза не успеваю, потому что получаю под дых. Согнувшись пополам, судорожно глотаю воздух. Брат отступает на пару шагов и восклицает с отчаянием в голосе:

– Чёрт! Твою мать! Прости!

Но потом добавляет жёстче:

– Дамир, ты не оставляешь мне выбора. Я тебя обратно к матери отправлю!

– Да щас! – брезгливо и болезненно морщусь.

Только не туда. Только не к ней!

Обхожу брата, стремительно пересекаю коридор и залетаю в комнату к мелкому. Он ещё не спит, телевизор включён. Забираюсь в его кровать, накрываюсь маленьким одеялком с головой. Ноги торчат.

– Дамил, ты плинёс мне конфеты? – картавит Ванька и трясёт меня за плечо.

Пошарив в кармане, нахожу половину пакетика ММ. Отдаю мелкому, и тот сразу же начинает хомячить.

– Только спрячь меня от своего папки, ладно?

Выглядываю из-под одеяла, когда в комнату заходит старший брат.

– Дамир, иди к себе, – устало говорит тот, забирая у Ваньки конфеты.

– Нет уж, я лучше здесь с Ванькой посплю, – притягиваю племяшку к себе. – Да, Ванюш? Мы же хотели с тобой поболтать перед сном.

Мелкому четыре года. Говорит он плохо. Логопед советует разговаривать с ним постоянно. Но ведь мы все чертовски заняты...

– Думаешь, тебе это поможет избежать наказания? – продолжает старший брат, замерев в дверях и скрестив руки на груди.

– Нуу... Хотя бы сегодня, – говорю по-честному.

А завтра брат будет чертовски занят работой, и его гнев немного поутихнет. Это рабочая схема!

Ванька обнимает меня и плаксиво протягивает, обращаясь к отцу:

– Не тлогай Дамила. Он самый лучший!

Вот! Мелкий дело говорит, не надо меня трогать.

– Так и быть, к матери я тебя не отправлю, – говорит брат, поморщившись. – Есть кое-что получше!

И он расплывается в издевательской ухмылке.

Сползаю с Ванькиной кровати и тороплюсь за братом, который быстро выходит из комнаты, подвесив интригу.

– Что ты задумал, ББ?

ББ – большой брат. Или Борисов Борис. Я всю жизнь его так называю.

– Завтра отвезу твои документы в другую школу. С первого сентября ты будешь учиться не с этими своими дружками – безмозглыми идиотами.

Да быть не может!

– Я не пойду! – тут же протестую.

Обожаю свою школу. И меня там тоже обожают. Учителя, девчонки. Да в школе просто вечная тусовка, в которой наша компания в самом центре.

– Тогда к матери! – ББ разводит руками. – И это моё последнее слово, Дамир. Сегодня сдохла последняя нервная клетка.

Замолкает. И молчит целую минуту. Всем своим видом показывая, что не передумает. И я действительно должен выбрать.

Матерюсь про себя, потому что вслух не могу. Развернувшись, иду в свою комнату.

– И-и? – протягивает ББ.

– Мне пофигу, где учиться, – роняю я бесстрастно и с силой шарахаю дверью.

И тут же раскаиваюсь... Ванька наверняка испугался.

Ева

– Евочка, подожди!

Кто-то дотрагивается до моего плеча, и я вздрагиваю. И тут же вспоминаю, что иду в школу. Просто ничего вокруг не замечаю, погрузившись в тяжёлые мысли.

– Эм... Здравствуйте, – с некоторой заминкой здороваюсь с соседкой.

Это тётя Нина из 26-го дома.

– Что у вас там случилось? Я видела, что приезжала полиция! Вас ограбили? – с беспокойством начинает допрашивать меня женщина.

– Нет, это были просто хулиганы, – говорю ровным тоном и успокаивающе добавляю: – Полиция их задержала. Не переживайте.

Она держится за сердце, продолжая причитать:

– Наш район давно пора снести! Вот обещали же... Но уже десять лет прошло, а воз и ныне там!

Мне хочется возмутиться. Ведь наш дом папа построил сам, буквально по кирпичику. Он не верил в то, что этот район снесут и всех переселят. И в то время, пока все ждали этого события, папа упорно трудился, строя дом. Мы жили тогда на съёмной квартире – маленькой, с тараканами. И буквально дни считали до переезда. А сейчас вся наша улица зубоскалит за нашими спинами. Соседи нетерпеливо ждут, когда этот район со старыми частными домами снесут. И наш замечательный красивый дом тоже.

Нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу, сохраняя молчание. Соседка оборачивается, бросает взгляд на наши окна.

– А родители дома?

– Только мама, – отвечаю тем же ровным голосом.

– Что-то Игоря совсем не видно, – раздосадованно качает она головой. – У него всё в порядке? Уехал, что ли, куда?

Сглотнув ком в горле и растянув на лице подобие улыбки, отвечаю:

– Папа просто много работает и возвращается поздно... Тётя Нина, мне в школу пора, – добавляю поспешно и показательно поддеваю пальцами лямки рюкзака на плечах.

– Ох... Да, конечно, – сочувственно дотрагивается до моего плеча. – Хорошо, что с тобой ничего не случилось.

И уходит, продолжая причитать:

– Давно бы уже жилищный комплекс здесь построили... С камерами, с охраной... И чужие бы здесь не лазили.

– До свидания, – говорю её удаляющейся спине, но женщина меня не слышит.

Вздохнув, достаю телефон и проверяю время. Я выбежала из дома гораздо раньше, чем нужно, поэтому совсем не опаздываю. Дорога до школы занимает минут семь-десять, если идти быстрым шагом. В моём распоряжении целых двадцать.

Продолжаю свой путь, шагая нога за ногу, и меня вновь накрывает безрадостными мыслями...

«Всё кончено. Ничего не получается!» – сказал отец моей матери этим утром. А потом просто ушёл, подавленно глядя в пол и не замечая меня. Напоследок хлопнув дверью.

Пять дней, которые мы провели с родителями за городом, не помогли.

Поверить не могу... Они действительно разводятся!

Я вылетела из дома следом за папой, чтобы поговорить с ним, но не успела... Он уже уехал.

Мама ведёт себя отстранённо, как и обычно, натянув на лицо неживую улыбку. Она не хочет обсуждать их развод со мной. Её любимчик – Тимофей, мой брат-близнец. Он сейчас на сборах вместе со своей футбольной командой и даже не в курсе, какой армагеддон у нас тут творится.

Сначала родители... Они серьёзно поссорились пару недель назад, сразу после отъезда Тимофея. Папа перебрался в отель. И до сих пор живёт там.

А потом ещё эти парни... Ввалились в дом, устроили там хаос, подожгли диван... К счастью, я успела его потушить и вызвала полицию.

Отец приехал тем же вечером и сменил замки. Даже на ночь остался, увидев, как я перепугана. И утешал рыдающую возле меня маму... На следующий день мы поехали на дачу и провели там пять дней. Я даже первое сентября пропустила. И у родителей вроде всё было нормально. Они улыбались друг другу, иногда шутили. И я подумала, что всё у них образуется...

Ситуация с родителями волнует меня намного больше, чем те отморозки, ворвавшиеся в дом. Про них я уже почти забыла. Даже брату не стала ничего рассказывать. Мы с ним сейчас очень отдалились. Да и поймали их всех... Бояться вроде нечего.

Колючий ком в горле не даёт дышать полной грудью. Глаза пощипывает от подступивших слёз.

Я обожаю своего отца! Как мы теперь будем без него?

Незаметно для себя уже дошла до дороги. Надо бы сосредоточиться на светофоре. До школы уже рукой подать. Она на противоположной стороне улицы за третьей высоткой.

Слезы всё-таки вырываются наружу, и я быстро вытираю их тыльной стороной ладони. Затуманенным взглядом вижу, что горит зелёный. Ставлю ногу на белую полоску зебры, собираясь шагнуть вперёд. Но у меня почему-то не выходит... Будто бы кто-то схватил меня за рюкзак. Потом одна лямка рюкзака вроде бы отрывается, потому что его вес я теперь ощущаю лишь слева...