– Какие, к чертям, сигары! – продолжал горячиться писатель. – Тут ежедневно воевать приходится с редакторами, корректорами, машинистками. Сверить текст, снять вопросы, вычитать гранки. Воронин, как вы правильно сказали – «главвред». Настоящий вредитель. Мне сказали, что вас он боится. Может по старой дружбе, попросите его о снисхождении к бедному писателю?

     – Для вас, дорогой Иван Антонович, почему бы и нет. Тем более, «Лезвие...» я читал лично, всю крамолу вы там уже убрали. Сейчас мы ему позвоним, и думаю, что он не откажет. – Зорин даже засмеялся. Ему нравилось, когда именитые писатели обращались к нему с подобными просьбами.

     Он собрался уже крутить телефонный диск, но вдруг замер с поднятой трубкой.

     – Иван Антонович, а как моё пожелание? Помните, я просил вас убрать главы про «анархистов»?

     – Убрал, как и обещал, – буркнул Ефремов. – Вот заменить их новыми сюжетными поворотами пока руки не доходят. Мешает текучка. Обещаю, как только «Лезвие...» выйдет в свет, так займусь «Долгой Зарёй». А пока, поймите меня правильно, никак не получается разорваться.

     Ефремов тяжело вздохнул и посмотрел на Зорина, сидевшего с телефонной трубкой в руке.

     Тот отследил его взгляд, хмыкнул, полистал ежедневник, нашёл номер редакции журнала «Нева», но диск крутить не стал.

     – Нет, Иван Антонович, я всё-таки не того веса фигура, чтобы указывать главным редакторам. Но проблему вашу я попробую решить. Посидите здесь, я сейчас к начальству поднимусь. Думаю, что Романов пойдёт вам на встречу.

     Он поднялся и вышел из кабинета.

     Ефремов тоже встал и последовал за Зориным. Подниматься к начальнику Главлита не стал. Просто прогуливался по широкому коридору, выстланному зелёной ковровой дорожкой.

     Через пять минут в коридоре показался улыбающийся Зорин.

     – Сегодня Воронин подпишет публикацию. В июльском номере «Невы» обещает поставить. – Зорин протягивает руку Ефремову. – Поздравляю вас, товарищ писатель, с очередной публикацией!

     Торманс. Окраина мёртвого города Кин-Нан-Тэ. Жуан Ся-Ляо

     Звенящая тишина воцарилась над полем краткосрочного боя. Ни одного живого бойца не оставили отчаянные головорезы лесного братства. Но даже это не радовало Жуана. Он угрюмо бродил между обломками бетона, пиная палки и сучья. Кислый запах пороха и крови не грел его душу как раньше.

     На глаза ему попали лохмотья тёмно-гранатового защитного одеяния девочки с Земли. Она называли одеяние «скафом». От попадания нескольких бронебойных пуль скаф превратился в залитые кровью лоскуты.

     – Повезло девчонке, – на плечо Жуана легла тяжёлая ладонь командира. – Лёгкая и быстрая смерть. Ты Жуан, не расстраивайся. Мы должны переплавить печаль в гнев, чтобы бить мерзавцев без устали.

     – Дядюшка Бань, – Жуан поднял взгляд на командира. – Ты заметил, во что были одеты советские пулемётчики?

     – Ага! На всех какие-то грязные лохмотья. – Усмехнулся командир. – Это они нас изображают. Наверняка, кто-то снимал эту мерзкую постановку. Иначе весь этот цирк просто ни к чему. Где-то прячется падла! Если уйдёт, нам придётся очень плохо. Советские получат сильных союзников.

     – Эй! Братья! – что есть мочи заорал командир. – Срочно надо найти ту сволочь, что снимала бой. Эта сука не должна далеко уйти. Быстро рассыпались по округе, и без головы мерзавца не возвращайтесь.

     Внезапно его голос утонул в гуле летящего самолёта. Гул, приближаясь, нарастал и вскоре заглушил все звуки на поле недавнего боя. Самолёт серо-фиолетового цвета пролетел почти над самыми головами бойцов лесного братства.

     – Плохо! Сейчас начнут бомбить. – Стараясь перекричать вой самолётных турбин, орал чанчан. – Сворачиваемся и уходим, поиски оператора отменяются.

     Он схватил Жуана за рукав куртки. Дёрнул, разворачивая к себе, и заорал прямо в лицо:

     – Придётся тебе, Жуан, бежать к морю. Ты дорогу знаешь, с пришельцами общался, с береговыми тоже, тебе и кости кидать. Чтобы тебе поверили, хватай лоскут их одежды, – командир поддел носком сапога окровавленный обрывок скафандра. Помни, парень, на тебе ответственность за жизнь нашего братства. В лепёшку разбейся, а убеди пришельцев, что мы им друзья!

     Кладбище на окраине старого порта Чендин-Тота. Шкипер Цун-Ту-Ляо.

     После побега и угона катера вот уже три дня Цунто жил в одном из гротов неподалёку от места, где он высадил команду землян. Катер он загнал в один из фиордов среди скал. Если начнут искать по всем правилам, то найдут через полчаса максимум, но от случайного взгляда камни сносно скрывали катерок.

     Что делать дальше, Цунто представлял плохо. Где искать береговых братьев он не знал. Среди моряков Дзыбара ходили разные слухи. Кто-то уверял, что береговые пираты прячутся в подводных пещерах, кто-то наоборот, говорил, что они живут в мёртвом городе среди могил, кто-то даже видел кого-то на вершинах прибрежных скал.

     На третий день Цунто стало скучно сидеть без дела. Домашние припасы он прикончил, пресная вода тоже закончилась. Всё говорило о том, что надо ему выбираться из убежища и обследовать ближайшие окрестности.

     Поёживаясь от утренней морской сырости, Цунто выбрался на палубу, оглядывая в который раз стены грота. «Надо бы с электричеством бережнее обращаться», – пронеслась в мысль в его голове. – «Горючки я взял прилично, но удастся ли пополнить не известно». Он провёл прожектором по стенам пещеры и выключил. Катер погрузился во тьму, рассеиваемую только тусклым отражённым светом от входного лаза в грот.

     По скользким камням Цунто пробрался к выходу. В надежде собрать что-нибудь съестное, он захватил с собой холщовую котомку и сейчас сжимал её в руках, внимательно оглядывая береговые скалы.