Через ретрансляторы «Тёмного пламени» удалось выйти на связь и с дворцом Совета. Фай оказалась на месте и была рада видеть всех живыми и здоровыми. К общему удивлению, она поддержала Тивису.

     – Нам нужны сведения из Кин-Нан-Тэ. Я потребую от этого мерзавца отозвать его солдатню от города. Пока он боится нашей мощи, он будет послушен. Я прямо сейчас ставлю вам задачу, найти и осмотреть самый первый храм Времени. Интуиция подсказывает мне, что древние учёные каким-то образом нащупали способ перемещения во времени. Это надо проверить. Но будьте чрезвычайно осторожны! Гриф прав. Что толку от собранной вами информации, если она сгинет вместе с вами.

     На рассвете, едва путешественники вышли на перевал, как перед ними раскинулась панорама огромного города. Некогда это был самый большой город полушария полный жизни и деятельности. Сейчас это всего лишь колоссальное скопление развалин.

     Восьмигранные, многоэтажные, чуть суживающиеся кверху башни с пышными орнаментами, выступами и балконами высились на постаментах-аркадах. Когда-то их окружали сады и бассейны. Теперь от них остались лишь обломки каменных конструкций и руины стен с керамической облицовкой.

     Площадка, пригодная для приёма дисколёта, располагалась с экваториальной стороны города. Путешественникам предстояло пересечь его весь, но они только порадовались такой возможности. Приказ начальника экспедиции можно выполнить по ходу движения, не организуя специальный рабочий лагерь.

     Земляне с трудом лавировали в развалинах строений последнего периода существования Кин-Нан-Тэ. Время и природа разрушили дома, превратив их в безобразные груды плит и балок. На фоне обломков величественно выглядели колоссальные ворота на границе Старого города. Тяжелые порталы с угловатыми крышами опирались на квадратные колонны высотой метров в пятнадцать. Везде царило запустение и мёртвая тишина.

     Стоило землянам выйти на открытое пространство перед воротами, как тишину мёртвого города резко оборвал грохот пулемётной очереди. Вернее нескольких, бивших одновременно

     С верхних этажей зданий, окружающих площадь, оглушительно долбили крупнокалиберные пулемёты. Чуть позже ударили и с тыла. Их было не менее десятка. Фронтальный и фланкирующий огонь не оставлял ни единого шанса. Разрывные пули кромсали скафандры, не рассчитанные на огонь с близкой дистанции. Кровь землян окрасила плиты площади багровыми алыми лужами.

     Избиение не заняло много времени. Уже через три минуты стало ясно, что не только живых, но и целых тел не осталось.

     Никто из землян не успел привести в действие сдэфы. Машинки так и застыли неподвижно, отражая от корпусов пулю за пулей, но без команды помочь своим хозяевам не могли.

     Когда треск очередей стих, а фрагменты тел землян лежали среди камней мостовой, «Лиловые» ждали ещё какое-то время, слишком уж могучими казались земляне и пугали их даже разорванные на куски. Наконец, бойцы гурьбой выбежали на площадь и стали с дикими воплями пинать и топтать останки исследователей. Постепенно упоение победой достигло такого накала, что лиловая толпа не заметила, как со всех сторон их окружают низкорослые дочерна загорелые коренастые люди в шкурах.

     Лесные братья опоздали совсем не много. Появись они часом раньше и исход событий мог быть иным. Но сейчас участь "лиловых" была решена. В воздухе замелькали тяжёлые каменные топоры, и через четверть часа гвардейская сотня «Гунгун» была уничтожена полностью.

     ***

     – И в завершение нашей беседы, – взгляд Зорина опять стал строг. – Уберите всякие намёки на порнографию, советская литература не место для пропаганды тлетворного влияния.

     – Я же вроде бы убрал? – удивился Ефремов.

     – А разговор про лингамы? – поджал губы Зорин. – Думаете, что я не знаю что это такое? Не пытайтесь меня обмануть! Мне не хотелось бы, чтобы от дружеской беседы мы перешли к приказному тону.

     – Я понял. Впредь обещаю быть внимательнее.

<p>

</p>

     17. УВЕРЕН В ПОБЕДЕ? АТАКУЙ

     8 декабря 1962 года. Москва. Главлит.

     – Иван Антонович! Это же ни в какие рамки! – голос Зорина дрожал от возмущения. – Я всё могу понять. Смерть близкого человека, увлечение новым произведением. Взрывной характер развития событий в последние годы. Всё понятно, но надо как-то решать поставленную перед вами Партией, а значит всем советским народом, важную задачу. Вы, надеюсь, не будете возражать, что лозунг «народ и Партия едины» не пустой звук?

     – Вот не надо сейчас меня провоцировать! – Ефремов не стал играть в послушного мальчика. – Я служу Родине всей силой своего разума. Но здоровье подводит, что тут можно сделать? Поэтому вам, Алексей Ильич, придётся смириться с тем темпом, какой складывается у нас с вами.

     Кровь прилила к лицу писателя. Он вдруг глубоко вздохнул и схватился за сердце.

     – Что с вами, товарищ Ефремов, – испугался Зорин. В его планы не входила смерть от инфаркта знаменитого писателя прямо в его кабинете. – Вот, под язык валидолу. Вот, водички... И садитесь... В ногах правды нет, как говорится.

     Ефремов медленно опустился в кресло и выдохнул. Сделал несколько глотков из протянутого гранёного стакана. Посидел ещё немного, приходя в себя. Потом похлопал себя по карманам в поисках папирос. Вспомнил, что бросает, недовольно чертыхнулся и уставился на Зорина.

     – Алексей Ильич, я смогу закончить правку быстрее, если вы перестанете давить на меня, если перестанете постоянно требовать новых переделок, которые ведут к перетасовке всего романа. Как вы это понять не можете? Вспомните, как вы в прошлом году заставили меня убрать из произведения целый смысловой пласт. Помните? Мне пришлось перетрясти весь роман. Пришлось отложить работу над «Лезвием...». Давайте уже работать конструктивно, а не вставлять палки в колёса.

     Торманс. Побережье Зеркального моря. Звездолёт «Тёмное пламя