– Пока нет, знаешь, сколько на Руси Сусловых? – пожал плечами Ефремов. – Намекаешь, что она родственница Михаила Суслова? Того, что идеологией в ЦК заведует? Что-то я сомневаюсь... У наших небожителей вся родня лечится у кремлёвских медицинских светил.

     Я уже навела справки. Это на самом деле сестра Михаила Андреевича. Тоже поначалу сомневалась, но выяснила интересный факт. Оказывается Суслов самый скромный из членов Политбюро. Никаких подношений, никакой непотии, я даже прослезилась. Всегда думала, что так не бывает.

<p>

</p>

     13. СУМАТОХА СРАЖЕНИЯ

     15 октября 1960 года. Москва. Петровка. Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит). Михаил Суслов и Павел Романов.

     Утро солнечное, по-осеннему довольно прохладное, не предвещало ничего необычного. Павел Константинович Романов ровно в девять прошёл приёмную, кивнул секретарше и собрался уже приступить к планированию предстоящего дня, как резко задребезжала кремлёвская «вертушка». Романов не любил такие моменты. Настроение его часто портилось на целый день, независимо от содержания разговора. Но положение обязывает.

     – Романов слушает, – чётко бросил он в трубку.

     – С комприветом, Павел Константинович! – Романов напрягся, голос в трубке похож на голос Суслова. – Суслов беспокоит.

     – Здравствуйте, Михаил Андреевич, – «правильно я догадался», отметил про себя Романов. – Рад вас слышать.

     – Рад или не рад, это дело десятое. Понимаешь, Павел Константинович, какая оказия. Без тебя получается не обойтись.

     – Весь внимание. Сделаю, всё что требуется.

     – В марте у нас будет проходить Съезд. Надеюсь, ты об этом помнишь. Планируется принять новую программу Партии. Ты же в курсе? Читал проект программы?

     – Это моя прямая обязанность. – В голосе Романова слышится удивление. Неужели его предложения дошли до ЦК... – Я не только читал, я предложения подал.

     – Это ты молодец! Настоящий коммунист! Так и следует поступать. Партия всегда приветствует инициативу снизу. Но сейчас я не об этом. Павел Константинович, ты же постоянно работаешь с писательской братией. Знаешь их подноготную от и до?

     – Иногда лучше бы и не знал, – хмыкнул Романов.

     – Проблема у нас в литературе. Программа Партии предполагает строительство коммунизма, а писатели на такие смелые планы никак не реагируют. Плохо работают мастера литературного цеха...

     – Но причём здесь Главлит? – перебил Суслова начальник советских цензоров. – С такими задачами вам лучше в Союз писателей.

     – Смотри, какой умный у нас товарищ Романов! – ехидно заметил Суслов. – Мы и туда обращаемся, а как же. Константину Александровичу задача50 поставлена. Но есть мнение, что из-за преклонного возраста товарищ Федин не понимает всей грандиозности задачи, поставленной перед инженерами человеческих душ.

     – Но мы-то как можем... – недоумевал Романов, опять перебивая собеседника. Он не мог понять, чего от него хочет всесильный идеолог.

     – Не перебивай, Павел Константинович, я всё объясню. Какой ты шустрый, вот что значит молодость.

     Романов в свои сорок семь совсем не считал себя молодым. Он просто не понимал старшего товарища.

     – Вот и наши писатели не понимают задачи партии. Им бы всё в чувствах ковыряться, или прошлые подвиги воспевать. А задача у нас стоит важнейшая. Через двадцать лет мы должны, кровь из носу, коммунизм построить, а никто не представляет, что это и как же там люди будут жить.

     – Михаил Андреевич, – взмолился Романов снова. – Цензура-то что может сделать? Мы же не в силах заставить писателя писать.

     – Это ты правильно говоришь, – усмехнулся Суслов, – но я тебе сейчас всё расскажу, если ты меня перебивать не будешь.

     Голос на той стороне провода прокашлялся.

     – Есть у нас такой писатель Иван Ефремов. Он ещё и учёный неслабый, но это сейчас к делу не относится. Знаешь про такого?

     – Конечно! Кстати, он как раз на тему коммунизма книжку детскую написал. Именно то, о чём вы сейчас говорили. Сам я не читал, это из четвёртого отдела мужики занимаются. Я фантастику не очень.

     – Павел Константинович, ты почитай, я тоже сначала думал, что какой-то детский сад, но оказалось, что очень своевременная книга. У товарища Ефремова есть ещё одна книга такого же плана. Похоже на продолжение. Я прочитал. Там, конечно, много что надо поправить, много выбросить, что-то вставить, но в целом надо, сделать так, чтобы новая книга товарища Ефремова вышла в свет, желательно в следующем году!

     – Но это совсем не наша работа. – Возмутился Романов. – Да и правило есть, что не должны цензоры общаться с авторами и как-то комментировать свои требования. Мы же не можем...

     – Можем! – сказал, как отрезал Суслов. – Можем. У любых правил есть исключения. Когда дело касается идеологии построения будущего общества, подходить надо гибко. Свяжись с Иваном Антоновичем, он почти твой ровесник, вы найдёте общий язык. Дай ему сотрудника поумнее, и пускай работают не покладая, как говорится, рук.

     – Михаил Андреевич, а можно получить письменный приказ? – сделал попытку подстраховаться начальник Главлита. – Мало ли, как потом повернётся. Так я хоть на вас сошлюсь...

     – Будет тебе приказ, бумажная твоя душонка, – рассмеялся Суслов. – Главное, не затягивай. Надо, чтобы к марту, край к следующему лету книга вышла.

     ***

     22 октября 1960 года. Москва. Главлит. Завсектора художественной литературы Зорин и Иван Ефремов