Новый день встретил меня пасмурной погодой. Низкие серо-сиреневые облака ползли на восток, подгоняемые горячим ветром. В воздухе отчётливо чувствовался запах йода. Под порывами ветра кусты шуршали ветками и роняли на песок ржавые листья. Весь берег усыпан этой коричнево-красной листвой.

     Вдалеке виднелся шест с полотнищем фиолетового цвета с чёрным треугольником и золотым глазом в нём. Это караулка нашего конвоя. Надо проверить до какой границы я могу перемещаться, не привлекая к себе внимания. Заодно и присмотреться к живности на мелководье.

     Климат на Тормансе тропический, в гимнастёрке и сапогах жарко. Я сворачиваю одежду и прячу её в сидор. Со стороны я сейчас представляю смешное зрелище, – голый мужик в сапогах и с мешком за спиной. Хорошо, что меня никто из знакомых не видит. Команда звездолёта не в счёт. Они юмора не увидят. У них вообще с юмором туго. Тупые же! А мнение местных охранников мне не интересно. Пусть любуются, если им хочется.

     Интересно, а если долго идти под солнцем Торманса, сгореть можно? Впрочем, сегодня это не имеет ровно никакого значения. Солнце не пробивает облака ни единым лучиком. Идти вдоль берега по воде довольно трудно. Надо всё время смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на водорослях, сплошь покрывающих придонные камни. Можно вывихнуть ногу, не за понюх табаку.

     Полностью поглощённый выбором места для следующего шага, я не заметил, как в грудь мне уперся ствол винтаря. На меня уставился крупный мужик в лиловом балахоне. Чёрные прямые волосы свисают на лоб, слегка не доставая до глубоко посаженных раскосых глаз. Зайдя по щиколотку в море, мужик тычет в меня ружьём и что-то ворчит неразборчиво.

     Из ситуации понятно, что это и есть граница разрешённого нам пребывания. Но я решил попробовать договориться, поэтому медленно отвёл рукой ствол его пукалки, вышел на берег и, с трудом подбирая слова тормансианского языка, начал:

     – Мне нужно пройти, – указываю рукой в восточном направлении.

     – Нельзя. – Ответ короток и однозначен. – Иди обратно!

     В грудь неприятно ударяется обрез ствола.

     – Почему нельзя? – я всё-таки решаю попытать счастья. – У нас разрешение Совета Четырёх исследовать вашу планету.

     – Нельзя. – Громко рявкает в ответ боец. – Иди обратно! Быстро!

     Он угрожающе вскидывает ружьё в положение «товсь», прижимая приклад к плечу. Если выстрелит в упор, то уж точно не промахнётся. Я умиротворяющим жестом поднимаю руки над головой.

     – Понял. Ухожу-ухожу-ухожу…

     По суше быстрым шагом возвращаюсь к «Тёмному пламени». Оборачиваюсь и вижу, как мой визави отправляется к зарослям. Через мгновение его уже нет. Интересно, как им удаётся в такой броской форме прятаться среди чахлой растительности. Вот зашёл за куст и исчез, будто его корова языком слизнула. Наверное, там у них что-то вроде окопчика. Он просто спрыгнул туда, и все дела.

     Всё-таки придётся плыть. Вода тёплая, море спокойное, никаких признаков приближающейся бури я не наблюдаю. Как там моряки говорят? «Чайка ходит по песку, моряку сулит тоску…» Ни единой чайки в поле зрения мне не попадает, вот и славно. Какие-то непонятные летающие существа, не то мелкие ящерки с перепончатыми покрытыми перьями крыльями, не то птицы с длинными зубастыми клювами чёрными комочками мечутся в небе над водой.

     Стаскиваю с ног сапоги и утрамбовываю их в мешок. Пора в заплыв. Мешок – на грудь. Рассказывали мне, что так бойцы переплывали Перекопскую затоку в обход Крымского вала. При этом у них ещё мосинки и патронные сумки, а пулемётные команды ещё и максимы волокли. Да ещё вода ноябрьская ледяная… Вот где был цирк с конями.

     По-лягушачьи разгребаю воду перед грудью и, стараясь не хлюпать, медленно направляюсь от берега. Вода в море такая прозрачная, что даже на большой глубине видно каждую трещину, каждую рыбку и каждого ракушку. Чем дальше от берега, тем веселее становится морское дно. Постепенно пропадает одеяло бурых водорослей покрывающих камни у берега. На дне появляются какие-то живые цветы с колышущимися лепестками. Синие, красно-оранжевые, фиолетовые… Красиво! Среди них резвятся мелкие пёстрые рыбки.

     Я тихонько приподнимаю голову над водой и оглядываюсь в сторону берега. Метров сто уже отмахал. Можно поворачивать к западу. Почему я решил двигаться к западу, а не к востоку? На востоке стражник уж больно суровый. Он меня по дороге туда, конечно, не заметит, но обратно точно стопорнёт, мне с образцами придётся по берегу шуровать. Как мне объяснять, что я на его приказ наплевал? Поэтому на запад. К тому же и плыть так удобнее, вправо голову легче поворачивать, позволяя не упускать из виду берег.

     Ага! Вон показался флагшток с таким же полотнищем. Сейчас надо двигаться медленно, очень медленно, так чтобы ни всплеска, ни капельки лишней… Мешок ещё этот... мешает плыть … Руки вперёд, из воды не высовываем, ноги подтянуть, развести, выпрямить… подтянуть, развести, выпрямить… ра-аз, два-а, три. Фу-у-у… Кажется, стража меня не заметила. Пора в сторону берега загребать…

     Метров за двести от западного поста я заметил скальный выступ, выдающийся от берега метров на сто. Вершина останца поднимается над уровнем моря довольно высоко. Очень удобно прятаться. Я заплыл за него и, скрываясь в тени камней, ринулся саженками к берегу. На моё счастье, никого моё бултыханье не заинтересовало.

     Пока я так рассуждал, дно оказалось под ногами. В отличие от булыжников в районе посадки, за скальным выступом дно покрыто крупным чёрным песком. Как обычно на песчаных пляжах никакой живности не заметно. Все в песке прячутся. Идти удобно, не скользко. С километр я таки проплыл, поэтому на берег выбрался изрядно утомившись.

     Мысль разложить одежду на просушку я прогнал. В отсутствии солнца, и при высокой влажности, мои шмотки скорее сгниют, чем высохнут. С трудом натянул тесные сапоги и мокрые галифе. Одежда неприятно липнет к телу и мешает двигаться. Впрочем, это меньшее из зол, что могли произойти.

     Вообще-то, я собирался искать какую-нибудь прибрежную живность, брать пробу воды в каких-нибудь водоёмах – должны же впадать в море какие-нибудь ручейки. Пробы грунта я буду брать, если замечу принципиальные отличия от тех грунтов, что залегают в месте базирования. На первый взгляд местность мало чем отличается от базы. Вот только на скалах виднеется что-то интересное.