Так впервые в голове Ефремов возникло словосочетание «час быка»… Оно нравилось загадочностью, тайной, чем-то одновременно экзотическим и обыденным.

     Плотная работа над фантастически богатыми трофеями Монгольских экспедиций вот уже три года не позволяла заниматься литературой А писать Ефремову хотелось.

     На следующий день весь отряд экспедиции встречал команду из Цаган-Улы, доставивший скелет гигантского тарбозавра. Это была впечатляющая находка. Тем более что экспедиция подходила к завершению. Повод для торжественного окончания самый подходящий.

     Вечером коллектив отмечал очередную победу советских учёных. Ефремовка и божемойка заготовлены в нужных количествах, с закуской в виде жареной баранины тоже проблем нет.

     Отдав должное торжественным речам и тостам во славу палеонтологии. Иван Антонович вышел из брезентового шатра на вольный воздух. Он присел на крупный гранитный валун, достал папироску и размял её в пальцах. Мозг под воздействием алкоголя плавал в лёгком тумане эйфории.

     Внезапно откинулся полог палатки и на фоне яркого света возник знакомый силуэт Эглона23. Бессменный скульптор экспедиции уже в солидном возрасте. Попойки его утомляют. Да и не любит он крепкие напитки.

     – Ваня, папироской угостишь? – обратился по-приятельски он к Ефремову.

     Тот достал пачку и аккуратно выщелкнул белый цилиндрик беломорины.

     – Присаживайтесь, Ян Мартынович, тоже притомились от этих хвастливых песнопений?

     – Есть такое дело… – Эглон затянулся, задержал дыхание, и медленно выпустил облачко дыма. – С другой стороны, сам понимаешь, куда ж без этого.

     – Тревожит меня одна мысль, Ян Мартыныч, – Ефремов втянул порцию дыма, скосив глаза на яркий огонёк папироски. – За вот этими гигантами, теряется главное в нашем деле, ну вы, понимаете, о чём я?

     – Что ж тут не понять… Цирк шапито и музей Тюссо в одном флаконе. Сегодня даже Юра Орлов присутствует. – Всё как положено, не хватает только журналистов и киношников.

     – Вы считаете это правильно? Устраивать из науки балаган?

     – Не всё так однозначно, мой юный друг.

     Ефремов даже рассмеялся, так его развеселило обращение к нему, уже разменявшему пятый десяток, маститому учёному и доктору наук.

     – Зря, Ваня, смеёшься, – улыбнулся Эглон. – Сам подумай, кто финансирует нашу экспедицию? Академия. А кто финансирует Академию? От кого зависит, сколько денег отпустит наше родное рабоче-крестьянское государство на изучение этих сокровищ.

     – Вы хотите сказать, что большие динозавры у нас работают этакими «зазывалами», чтобы чиновники в высоких кабинетах понимали, что деньги идут на откапывание огромных ящеров… Согласен. Чем больше остов, тем ярче впечатление, тем больше денег можно получить.

     – Ты, Иван Антонович, и в самом деле умный мальчик. – Усмехнулся старый скульптор, притаптывая сапогом окурок. – Сам обо всём догадался.

     – Спасибо Вам, Ян Мартыныч, огромное! – вдруг почти выкрикнул Ефремов и кинулся в свою палатку. Тут же при свете «летучей мыши» он записал в походном дневнике: – «Сцену шантажа оставить пренепременно!!!»

     Орбита Торманса. Борт звездолёта. Фай Родис и остальная команда

     Чойо Чагас встал, выпрямился во весь рост и величаво направил указательный палец прямо в лицо Фай Родис. Остальные члены Совета вскочили и дружно вскинули руки с ладонями, направленными ребром вперед, - жест высшего одобрения и восторга на Тормансе.

     Побледнев, Фай Родис с удивлением замерла.

     – Прошу вас! подумайте ещё немного, – звонко сказала она. – Я вынуждена связаться с Землёй, прежде чем начну решительные действия.

     – Вот и обнаружилось истинное ваше лицо! - Чойо Чагас картинно повернулся к своим соратникам. – Какие решительные действия? – Он грозно сощурил узкие глаза.

     – Смотря, что мне разрешит Земля! Если...

     – Но как вы свяжетесь? – нетерпеливо перебил Председатель. – Вы только что сами говорили о недоступности вашей планеты. О непреодолимом расстоянии… Или это был обман?

     – Мы никогда никого еще не обманываем, – голос Фай предательски дрогнул. – В крайних случаях, затратив массу ресурсов, можно преодолеть пространство по технологии «прямого луча».

     Спутники Фай Родис переглянулись в изумлении. – Ложь их начальницы была очевидна всей команде.

     Иван Ефремов сжал кулаки и прошептал едва слышно. – Так их буржуев недорезанных.

     Чеди хотела возмутиться, что-то сказать, но Гриф Рифт сжал её плечо, глазами приказывая молчать. Олла Дез подошла к Родис, и взгляды четырех властителей сосредоточились на её чёрном лице. Она протянула Родис обыкновенный микрофон и перевела камеру на экран в глубине зала.

     Фай Родис продолжала изображать связь с Советом Звездоплавания Земли. Короткие слова земного языка звучали для тормансиан, как заклинания. Четверо владык остались стоять вне освещённого участка, и Фай не могла видеть выражение их лиц.

     На экране, почти реальные в трехмерном изображении, появились люди Земли. В большом зале шло заседание одного из Советов. Олла, похоже, просто включила какой-то фрагмент старой хроники.

     Чеди Даан резко дёрнула плечо из пальцев командира. – Недостойный обман! – громко произнесла она. Однако не стала вмешиваться в переговоры, а просто быстрым шагом покинула помещение.

     – Перевожу мои вопросы Земле на язык Ян-Ях! – Фай не дрогнула. – Уважаемые члены Совета, прошу разрешения на применение чрезвычайных мер. Правители Торманса, не выяснив мнения и вопреки желанию многих людей планеты, отказались принять наш звездолет по ничтожным мотивам…