В ночь с 8 на 9 июля Таврический дворец, в котором заседала Государственная дума, был заперт, а входы в него были заняты полицией и войсками. В царском манифесте говорилось, что Государственная дума распускалась, потому что «выборные от населения уклонились в не принадлежащую им область». В тот же день 9 июля в Выборге состоялось собрание 200 депутатов разогнанной Думы, которое приняло воззвание к народу с осуждением действий правительства. Депутаты призывали народ к гражданскому неповиновению, предлагая «не давать рекрутов, не платить податей, не признавать займов». Однако призыв парламентариев к народу поддержать своих избранников не был услышан.
Министр внутренних дел П.А. Столыпин, назначенный 8 июля по совместительству и председателем Совета министров вместо И.Л. Горемыкина, запретил распространение воззвания. Так закончилось 74-дневное существование первого выборного органа власти в России.
Разгон второй Думы, просуществовавшей с 20 февраля по 3 июня 1907 года, ознаменовал окончание первой русской революции. Лишь Государственная дума, созванная в 1907 году, просуществовала свой полный срок. Хотя Государственная дума служила трибуной для выражения различных политических взглядов, их спектр не был пропорционально представлен в ней. К тому же словопрения в Думе, в силу ограниченности ее власти, не влияли существенно на политику правительства.
Столыпинская аграрная реформа, задуманная как способ решения проблем русского села, не привела к коренным переменам в положении крестьянства. Голод 1911 года, от которого пострадало более 30 миллионов крестьян, ярко свидетельствовал о том, что проблемы сельского хозяйства далеки отрешения. (В том же году инициатор аграрной реформы премьер-министр П.А. Столыпин был убит. Поскольку убийца был агентом полиции, обстоятельства гибели Столыпина вызывают подозрения о том, что он стал жертвой заговора внутриправительственных кругов.) Лето 1914 года было отмечено новым подъемом рабочего движения в России, и он был остановлен лишь после начала Первой мировой войны и мобилизации миллионов людей в ряды вооруженных сил.
Начало Первой мировой войны совпало также с новыми полицейскими репрессиями против большевистской партии. Значительная часть руководства партии находилась в тюрьмах, ссылках (в том числе и Сталин) или в заграничной эмиграции (в том числе и Ленин). Поэтому новые революционные события в России в феврале 1917 года были для многих большевиков опять такой же неожиданностью, как и революционные события января 1905 года, (И это также противоречит широко распространенному представлению о том, что большевики и только большевики были организаторами всех общественных потрясений в России вплоть до 1917 года.)
Судя по мемуарам А.Ф. Керенского, а также другим многочисленным источникам, начиная с первой революции, в политических кругах России возникло несколько тайных центров, стремившихся свергнуть самодержавие. Одним из наиболее разветвленных центров заговорщической деятельности стала масонская организация. По его словам, Керенский вступил в масонскую организацию в 1912 году, после его избрания в Государственную думу.
Из этого следует, что эти организаторы Февральской революции не имели ничего общего с большевизмом и в то же время были, как все масоны, связаны с тайными масонскими центрами Запада, ориентируясь на их цели буржуазной революции.
Во главе одного из заговоров стоял видный лидер «октябристов» А.И. Гучков. Историк В.И. Старцев утверждает, что хотя Гучков не был масоном, он «был окружен масонами со всех сторон», что в возглавляемом им заговоре участвовали видные деятели масонства, такие как Терещенко и Некрасов. Одновременно, как отмечал Керенский, «в 1915 году армейские офицеры организовали серию… заговоров с целью избавить Россию от царя». Даже крайне правые силы страны готовили заговоры с целью убийства Распутина и отстранения от власти безответственных и разложившихся лиц от руководства страны. В свою очередь, дворцовые круги во главе с Распутиным предпринимали усилия для разоблачения и нейтрализации антиправительственных заговорщиков.
Заговорщической деятельности способствовала неспособность правительства найти выход из трудностей, которые переживала страна в ходе мировой войны. Еще в большей степени, чем во время Русско-японской войны, проявилась хозяйственная и техническая отсталость России. По признанию князя Львова, Россия «была вынуждена… вести борьбу с противником, который значительно превосходил ее в области вооружений и военной подготовки». Тогдашний премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж писал в своих мемуарах: «Великое отступление 1915 года, когда русские армии были в беспорядке и с небывалыми потерями оттеснены из Польши и Прибалтики до самой Риги, объяснялось исключительно недостатком у русских артиллерии, винтовок и снарядов… По храбрости и выносливости русский солдат не имел себе равного среди союзников и врагов. Но военное снаряжение русской армии по части пушек, винтовок, пулеметов, снарядов и транспортных средств – было хуже, чем у всех, и по этой причине русских били более малочисленные противники, часто уступавшие русским по боевым качествам; так убивали русских миллионами, в то время как у них не было никакой возможности защиты или мести».
Стремясь закрепить свои успехи на фронтах, Германия и страны Центрального блока предпринимали усилия для того, чтобы поддержать в России силы, выступавшие за подписание сепаратного мира. Страны же Антанты стремились поддерживать те политические силы, которые обещали принять меры для умножения усилий России на фронте. Используя международные связи масонства, французская организация «вольных каменщиков» поддерживала своих «собратьев» в России и их заговорщическую деятельность.
В то же время в своей поддержке России Англия и Франция не были последовательны. С одной стороны, они рассматривали Россию как удобный противовес Германии и источник пушечного мяса. С другой стороны, каждая из этих стран не желала усиления России в ходе мировой войны. Как отмечал английский историк А. Дж. П. Тейлор, Франция всячески противодействовала планам расширения российских позиций за счет Османской империи, а «у англичан… были свои проблемы с Россией на Ближнем и Среднем Востоке».
Несмотря на то что Россия была союзницей стран Антанты, западные державы не спешили помогать русской армии, которая приняла на себя первый удар и фактически спасла Францию от разгрома осенью 1914 года. Позже Ллойд Джордж признавал: «Если бы французы со своей стороны выделили хотя бы скромную часть своих запасов орудий и снарядов, то русские армии, вместо того чтобы быть простой мишенью для крупповских пушек, стали бы в свою очередь грозным фактором обороны и нападения… Пока русские армии шли на убой под удары превосходной германской артиллерии и не были в состоянии оказать какое-либо сопротивление из-за недостатка винтовок и снарядов, французы копили снаряды, как будто это было золото».
Гибель на фронте миллионов плохо вооруженных или безоружных русских солдат, падение сельскохозяйственного производства, вызванного набором в армию 16 миллионов мужчин, главным образом за счет крестьянства, растущая спекуляция товарами, особенно продовольственными, возмутительное казнокрадство и коррупция стали объективными предпосылками для растущего недовольства в стране. Перебои с продовольствием в Петрограде, вызвавшие волнения в столице, были спровоцированы и умело использованы заговорщиками из масонских кругов, связанными с иностранными державами.
Ни Франция, ни Англия не желали сильной России, а поэтому в Лондоне приветствовали свержение монархии, увидев в этом событии свидетельство ослабления России. Министр иностранных дел Великобритании Бальфур так прокомментировал весть о революции в России: «Если удастся создать совершенно независимую Польшу… то можно будет полностью отрезать Россию от Запада. Россия перестанет быть фактором в западной политической жизни, или почти перестанет быть таковым».
В то же время некоторые американские финансисты (и прежде всего Якоб Шифф), до тех пор отказывавшие России в займах, после сообщения о свержении монархии изменили свою позицию. Якоб Шифф именовал Февральскую революцию «почти чудом, почти более крупное событие, чем освобождение наших предков от египетского плена». Он посылал поздравительные телеграммы новым руководителям России, принимал миссию из России, которая в том году прибыла в Соединенные Штаты, и предоставил Временному правительству конкретную поддержку в форме существенной подписки на заем для России. Он приветствовал декрет от 6 апреля 1917 года, в соответствии с которым отменялись все ограничения прав в отношении евреев в России.
