Высокое голубое небо с проседью облаков на мгновение сделалось черным – ни единой звездочки или просвета, сплошной черный бархат. Каждый, кто находился на улице в этот момент, вздрогнул, будто потемнело у них в голове. Испуг испарился сразу, оставив дымиться обожженное пятно где-то глубоко внутри. Но и оно со временем сошло на нет.

Клетиан Шин тоже внутренне содрогнулся, хотя и не понял из-за чего. С его рабочего места не было видно неба. Все, что отвлекало от наблюдения за экраном компьютера, считалось ненужным и отсекалось. Длинное прямоугольное помещение, разделенное пополам массивными квадратными колоннами, было тесно заставлено столами, окруженными высокими перегородками. За каждым столом сидел оператор, отслеживая меняющиеся на экране компьютера показатели. Клетиан следил за работой посевной, поливочной и уборочной техники, что трудилась без устали на полях поселенцев. И в тот миг, когда небеса покрылись черным бархатом, он ощутил слабый отголосок, словно некто могучий затронул струну, на которой держалось само мироздание, и она болезненно завибрировала. Клетиан поднял голову, огляделся – кажется, никто больше не почувствовал этой перемены. За перегородкой напротив всё так же размеренно пыхтел толстяк Магорыч. Клетиан снова посмотрел на экран – показатели техники и ее программного обеспечения в норме.

– Показалось, – прошептал он, и тут же увидел над перегородкой потный лоб и изрядные залысины Магорыча.

– Ты мне что-то сказал?

Магорыча тяготила его работа. Он уже сорок лет сидел за этим столом и только и искал повода, чтобы поговорить. К тому же, процентов на девяносто он состоял из любопытства, а остальные десять процентов занимала нелюбовь к тому, что он делает. Клетиан понимал, что его друга скоро спишут в утиль.

– Нет, ничего, – Шин бросил на него короткий взгляд, – показалось просто.

– Что показалось?

Так легко от него не отделаешься, поэтому Клетиан встал, надавил на макушку Магорыча и затолкал его обратно в его же отсек, где царил беспорядок. И как раз вовремя – его монитор замигал красным. Магорыч запричитал, выругался и принялся проворно бегать по кнопкам толстыми пальцами.

По коридорчику между рядами столов переваливаясь, будто откормленный сверх меры престарелый гусь, торопился начальник корпуса – не менее толстый и потный, чем Магорыч. Залиман впился маленькими круглыми глазками в лицо Клетиана, словно хотел на расстоянии передать некую мысль, но не мог. Из отсеков, мимо которых он пробегал, высовывались головы и провожали своего шефа взглядами. Одни недоуменно, другие с улыбкой, третьи безразлично – короткий взгляд, и они снова возвращались к работе. Получилась своего рода человеческая волна. Клетиану даже показалось, что эти головы всплыли над поверхностью моря, как буйки, а затем погрузились назад. Он улыбнулся.

Добежав, Залиман, отдуваясь и с сипением после каждого слова, заговорил:

– Шин… завтра… после… работы, – начальник сделал глубокий вдох, выдохнул и заговорил быстрее, – зайди ко мне. Подождешь в приемной, пока не вызову. Может и не вызову… – задумался он, вытирая со лба пот мятым платочком, – хорошо бы, если не придется. Просто будь там на всякий случай.

– Хорошо.

– А что случилось? – вынырнул из-за перегородки красный лоб Магорыча. Ему было лень подниматься со стула полностью, поэтому толстяк каждый раз привставал, держась руками за столешницу.

– Не твое дело, – обозлился Залиман. Но Клетиану тихо и доверительно ответил, – Большое начальство приезжает. Очень большое! – он зачем-то указал пальцем в потолок и зашлепал губами. – Просили список составить. Интересуют работники с идеальными или близкими к идеальным, показателями.

Залиман довольно похлопал Клетиана по плечу. Он гордился тем, что взрастил безупречно работающий винтик сложной системы.

– Хорошо, – повторил Клетиан. – Я приду.

Когда начальник переваливаясь выкатился из помещения, над перегородкой снова появился Магорыч.

– Повысят тебя, друг Как пить дать, повысят! – круглое лицо его расплылось в улыбке, глаза сияли.

– Или заберут, – раздался голос из-за перегородки справа.

– Куда заберут? – Магорыч покраснел еще сильнее, запыхтел и постарался разглядеть говорившего, вытягивая коротенькую шею.

Его звали Павис. Он устроился на эту должность раньше Клетиана, но позднее Магорыча. Был нелюдим, неразговорчив и бледен. Всегда здоровался, когда приходил, и прощался перед уходом. Иногда Клетиану казалось, что Павис здесь лишь для того, чтобы не пустовало место.

– Туда же, куда и других до него.

Теперь уже и Клетиан поднялся над перегородкой. Павис не отрывался от монитора и говорил сухо, будто жевал солому.

Почувствовав на себе взгляды коллег, он решил пояснить.

– Я уже пятый десяток в нашем управлении служу, – Магорыч округлил глаза, но промолчал. – Видел, как троих лучших работников вызывало большое начальство. После этого они не возвращались.

Он отвернулся к монитору и потерял всякий интерес к соседям.

– Пятый десяток, – хмыкнул Магорыч. – Я тоже не первый день лямку тяну! Ах ты чёрт! – что-то запищало, замигало и он кинулся к компьютеру и застучал по клавиатуре. – Чертов Павис, заболтал меня…

Клетиан сел на место, ощущая смутное беспокойство, а Магорыч продолжил ворчать. Минуту спустя он подскочил над перегородкой и бросил:

– Повысят тебя, друг! Даже если переведут, начальником станешь!

Затем он исчез и не появлялся добрых полчаса.

Клетиан не знал, что на это ответить. Он просто опустил взгляд к монитору и задумался, не видя меняющихся в пределах нормы показателей.

Шин не хотел уходить отсюда, ему здесь нравилось, он знал свою работу на зубок и гордился тем, что за восемь лет службы в его смену не было ни одной аварии. Ему нравился Магорыч, его шутки на грани дозволенного, разговоры в столовой, когда к ним присоединялись ребята из отдела статистики. Он любил свой стол, где каждый карандаш, каждый листок бумаги и коробочка со скрепками лежали на своем месте. Ему всего хватало, он был всем доволен. Зачем что-то менять?

С другой стороны – Клетиан взглянул на всё еще улыбающегося соседа – он не хотел просидеть здесь до пенсии, не хотел превратиться в толстого и неуклюжего клерка, неспособного прожить дня без аварии или сбоя. Клетиан боялся, что начнет совершать ошибки, они будут копиться, словно жир на боках Магорыча, Залимана или десятка других старожил их офиса. Шин любил свою работу только до тех пор, пока она приносила радость. Так может, стоит согласиться, если предложат повышение?

От необходимости принимать решение его отвлекла кривая графика эффективности капельного полива в теплицах. Она поползла вниз, к желтой зоне, и почти коснулась ее. Если бы Клетиан не скорректировал объем подаваемой воды, сверившись с текущей температурой и влажностью снаружи, а также с прогнозом на завтра, овощи могли погибнуть. Секунду спустя график выровнялся, кривая осталась в зеленой зоне, поползла вверх и остановилась рядом с зоной максимальной эффективности.

Магорыч исчез. Он пыхтел и тихо ругался, пытаясь исправить очередную ошибку. Клетиан был уверен, что друг в этот момент опасливо озирается, как-бы кто не увидел. Но проверять не стал – если Магорыч снова заговорит о повышении, придется что-то отвечать, а он пока не решил, он хочет еще несколько часов побыть в своей привычной шкуре.

Однако в душе у него было неспокойно. Что-то тревожило его, что-то, связанное с недавним помутнением и внутренней дрожью. Клетиан вдруг осознал, что это нечто может испортить все его планы на будущее.

***

Пока Клетиан сомневался, стоит ли ему соглашаться на повышение, которое еще не предложили, на окраине города на территории поселенцев случилось нечто странное.