Этот незнакомец был первым, кому старик рассказал о своей судьбе, и казалось, только теперь он понял, что сам был виноват во всём, что с ним случилось. Настолько это признание очистило его в этот момент, что даже стало легче у него на душе. А ведь достаточно было просто выговориться кому-то, всё равно кому. Он посмотрел на парня, пытаясь угадать, кто же он по роду своей деятельности и откуда вдруг оказался здесь – в этом богом забытом месте.

– Страдаешь? – парень посмотрел в его глаза с толикой сочувствия и присел на корточки напротив него, – Хочешь прекратить всё это?

– Конечно, кто ж не хочет, – обрадовался бродяга, подумав всё же, что парень предложит ему денег на согревающую воду, и даже протянул к нему свою ладонь.

Тот удивлённо взглянул на ладонь, а потом и в глаза старика, и совершенно сухо пожал ему руку.

– Твоя жизнь была полна мучений, – сказал надменно он, всё ещё держа руку старика, – Твои страдания прекратятся прямо сейчас.

Старик испугался и дернул рукой, но парень не отпускал. А потом по его ладони пошёл жар, он пытался освободиться от хватки, но она напрочь прилипла к руке парня. Тело старика перестало слушаться, ноги ослабли и покосились. Они потеряли ту малую силу, что была. Тело обмякло, а улыбка исчезла с его лица, как и блеск в глазах. Бездыханное тело бродяги упало на гранитный пол, словно мешок картошки, и рассыпалось в серый пепел.

Парень привстал и в одно мгновение растворился в воздухе в чёрном тумане. А дождь всё сильнее продолжал заливать переход, смывая прах бродяги по холодным бетонным лестницам, и всё громче барабаня в запертые стеклянные двери. Ветер завывал на улице, но никто уже не мог услышать его зов.

На тёплой прогретой солнцем земле пробивались жёлтые одуванчики. А детские пухленькие ножки топтали эти первые весенние цветы, шумя и играя, и не обращая ни на кого своего внимания. Холодные весенние деньки подходили к концу и все уже жаждали летней жары, что вот-вот должна была уже прийти. Лёгкий ветерок пронёсся мимо высоких деревьев с молодой листвой, шурша и перекликаясь с шёпотом проходящих людей. А воздух вокруг был пронизан ароматом белых лилий и алых роз, принесённых сегодня гостями, и уносил в свой дурманящий мир сна и покоя. Именно покой и безмятежность читались на лице юной девушки, лежавшей в тёмном гробу из старой сосны.

«Это же я!» – внезапно поняла она, смотря на себя со стороны, – «Но как так вышло? Так рано…»

Потом всё вокруг исчезло и стало слишком темно и душно. Такая темнота, знакомая каждому, когда резко выключаешь свет в ночи. Абсолютная – что становится не понятно открыты глаза или нет. Всё её тело повисло в воздухе. А потом в этой тьме отовсюду загалдели голоса:

– Кто мы? Где мы? Зачем мы тут?

И вдруг шёпот в невесомом сознании сказал:

– Проснись!

И свет озарил эту комнату, и все люди вылились в окно этого света. Стало так свободно и легко дышать…

От испуга Аврора резко открыла глаза и привстала с кровати. Никого вокруг не было. Никаких голосов, людей и жуткой темноты. Восходящее солнце освещало своим ярко-оранжевым светом всё пространство её небольшой уютной комнаты. Она огляделась вокруг: всё те же белые занавески на окнах, бежевые полосатые обои, старый белый платяной шкаф с прошлой квартиры, где она ещё жила с мамой, и прикроватный тумба-столик, на котором лежал её дребезжащий телефон, оповещая, что пора уже проснуться. Всё та же однокомнатная квартира, что и вчера!

Скучная и привычная обыденность успокоила девушку. Она лениво потянулась в своей двуспальной кровати и, наконец, встала с постели, волоча ноги по полу и засыпая на ходу. Несомненно, в её недосыпе был виноват вчерашний поздний фильм – так всегда оправдывала она себя. Медленно и лениво она стала собираться на работу, куда между прочим не так давно устроилась и стоило бы поспешить. Но всё было не так и не то. А разве кто её спрашивал? Переехать из маленького города после института в миллионный – была идеей её мамы. Та всегда хотела лучшей жизни для своей единственной дочери. Ведь ей казалось, что в большом городе непременно можно найти хорошую работу. А Авроре просто хотелось, чтобы мама ею гордилась. Таковы прелести быть единственной надеждой. Но её не стало… Как и не стало причин сворачивать горы и достигать великих побед. Теперь всё стало таким неважным и чужим. Но почему-то девушка всё ещё продолжала жить не так, как хотела бы на самом деле, оправдываясь памятью о маме и её мечтах.

«Так хотела бы она» – фраза, часто преследующая её в последнее время.

Поступить на юриста была всегда мечтой её мамы.

«Странно, что не на бухгалтера или экономиста» – подумала с улыбкой она.

В первое время после института Аврора даже отработала секретарём у частного юриста. Но тот был слишком предвзятого отношения к ней и докапывался к каждой мелочи. Отчего у неё напрочь ушла вера в себя и в свои силы. А потом её стало кидать по разным сферам: от официанта и продавца в продуктовом магазине до консультанта в одном из достаточно приличных банков города, где она и осталась. Работа казалась вполне приличной со стороны, но… В последние дни всё вокруг стало удручать: эта хмурая погода, работа с приходящими в плохом настроении клиентами («душная толпа людей»), сотрудники банка с их вечно наигранной натянутой улыбкой и глупыми вопросами типа: «Как дела?»

«Как будто их на самом деле это интересует…» – неодобрительно покачала она головой.

В зеркале ванной комнаты, где девушка стояла порядка уже десяти минут, то начищая зубы, то причесывая свои торчащие в разные стороны непослушные тёмно-русые длинные волосы, опять отражалась эта бледная кожа с зеленоватым оттенком, редко видевшее солнце. Теперь ей стало понятно почему ей снятся сны, что она лежит в гробу. С таким-то цветом лица её действительно можно было спутать с трупом. Она наигранно улыбнулась сама себе в зеркало, но потом снова пришло уже привычное угрюмое выражение. Выйдя из ванной комнаты, Аврора торопливо одела то, что носила ещё вчера и день до этого: серую юбку, белую блузку, чёрные капроновые колготки.

«Надо бы сегодня их уже постирать», – подумала она, глядя на посеревший воротник блузки и такие же замусоленные края юбки. Но сегодня не хотелось искать что-то другое.

«Пожалуй, один день ничего не решит», – договорилась она сама с собой и так пошла на работу.

Чем ближе Аврора приближалась к серому каменному зданию своей работы, тем больше ноги хотели сбежать в обратном направлении. Её воротило от одного вида этого строения. При входе в банк людей встречали огромные цифровые часы, на которые девушка часто поглядывала, стоя на ногах и ожидая завершения рабочего дня. Эти часы, казалось, специально шли максимально медленно, намного медленнее, чем любые другие. Дело, конечно, было не в часах, но только они указывали на бессмысленность её пребывания здесь. Ещё один нудный день, что проходит совершенно впустую. Раньше ей всегда казалось, что её ждёт что-то большее, чем всё это вокруг, и что она совершенно не там, где должна находиться. Но где же то самое – было не ясно.

– Сегодня ты поздновато что-то. Я уж подумала, ты вовсе не придёшь, – сказала кудрявая блондинка в очках, выходящая из служебной комнаты, придерживая дверь своей рукой от запирания.

– Фильм вчера допоздна смотрела, – оправдывалась Аврора, пряча взгляд и думая про себя: «Чего пристала-то с утра?»

– Кстати об этом, когда уже мы с тобой сходим в кино? – блондинка так пристально посмотрела на неё, что даже её очки спустились вниз к носу.

– Может на этих выходных? – сказала Аврора, отмазываясь от неё и пытаясь всячески проскользнуть в комнату, чтобы снять уже это жаркое пальто и одеть туфли.

– Как же, – блондинка недоверчиво посмотрела на неё и даже фыркнула, всё ещё свербя взглядом, – Смотри, ты обещала.