А еще у нас тут белые ночи. Вот не люблю я белые ночи. Я уже и шторками все позакрывала, и темечком к окну сплю. А ночь все приходит и стоит у моего окна, в щелочку заглядывает.

– Эй, Ленок. – шепчет мне ночь. – Айда безумствовать!

– Да, нууу, какое безумствовать? Мне 30 лет, у меня все болит.

– Ничего, я уже привык, что ты все время кряхтишь. Пойдем.

– Да не могу я, правда. У меня сын и муж. Я должна подавать им хороший пример. Давай подождем совершеннолетия. – говорю. – Это такой возраст, когда хороший пример подавать уже совершенно бесполезно. Вот тогда и оторвёмся.

Молчит.

– Да и забыла я уже, как безумствовать-то.

Молчит. Обиделся что ли?

– Василек, – зову его. – А ты один?

– Как и всегда.

Хорошо. Значит, такой же как я.

– А завтра придешь? – спрашиваю.

– Обязательно. – отвечает он и уходит, сменяясь очередным утром.

Проснулась сегодня с мыслью об этом, ну, о поребриках. Поняла, что забыла альтернативное слово. То, которым во всей остальной стране, кроме Ленобласти, пользуются. Так страшно стало, будто часть тела исчезла. Взялась проверять, что у меня где. Так, руки-ноги на месте. Проверила голову. Что у нас тут? Нос, уши, шапочка из фольги. Ладно, не буду врать. Не было шапочки. Знаю же, что она не помогает. Только тюбетейка. Но и она не помогла.

Главное, подъезды все на месте, ни одного парадного. И курица не кура, и гречка не греча. Ни шаурмы, ни шавермы нет, одни учпочмаки, а эти, как их там, исчезли. Это что, мне теперь в Москву ехать придется? Смотреть, чем они там плитку тротуарную подпирают.

Воображаю, как несусь по красной площади, волосы из-под тюбетейки развеваются, подбегаю к прохожему.

– Извините, любезнейший. Будьте так добры, подскажите, пожалуйста, как по-вашему это называется? – и тыкаю ладошкой куда-то в ноги.

А надо же не абы какого москвича спрашивать, а самого настоящего, не то понарассказывают мне всяких глупостей. И как угадать, кто здесь всамделишный москвич?

Загуглила. Если что, дальнейшие стереотипы нагуглены, не я их придумала. Я лично вообще только одну москвичку знаю, и та из Башкирии.

Значит, в интернете пишут, что надо в толпе искать человека слегка бомжеватого вида, потому что человек тут дома, а не в отпуск в самом красивом приехал. Это точно не про Питер? Ну, допустим. Буду искать женщин в дедовых трусах и мужниной рубахе миллионного размера. На ногах носочки с зайчиками. Я лично так по дому хожу. Мужик должен быть босой и с голым торсом. Штаны все в клее измазаны.

Дальше какие-то противоречия сплошные. Он то идет вразвалочку, так как никуда не спешит, то наоборот впереди всех, потому что на работу надо. Он точно знает, куда идти, поэтому не смотрит в этот ваш навигатор, но ориентируется по указателям, потому что в Москве все время все меняется. Что я, черт подери, сейчас прочитала?

У него есть две квартиры в центре, доставшиеся от бабушек, но живет в Химках. Это как я вообще должна понять по виду? И что ему так нравится в Химках?

Надо вопрос задать, тогда все сразу станет понятно. Если, отвечая на вопрос, человек слегка замкнулся на гласных, он точно указывает путь, но на карте нет ни одной улицы из тех, что он назвал, то перед нами наконец-таки коренной москвич. Тьфу, дурак какой-то.

Ладно уж, останусь с поребриками в голове жить, ну ее, эту Москву. Да я и так никуда б не поехала. Я даже в Питер одна не езжу. Я вам сейчас расскажу почему, хоть вы и не спрашивали.

Итак. Каждый мало-мальски образованный человек знает, что север на карте сверху, юг снизу, запад слева, справа восток. Я тоже знаю.

А теперь ткните пальцем в любом понравившемся направлении, к которому тянет. Все, теперь север там. Я так чувствую. Я художник и имею право на север в любом направлении.

Стою я значит посреди Питера. Передо мной развилка из двух абсолютно одинаковых улиц. Сзади точно такая же развилка точно таких же улиц. С боков, угадайте, что? Тоже самое, да. А север там, ну там, где я чувствую. Кстати, еще ни разу я не почувствовала правильно. Так что есть подозрение, что я все-таки не ведьма из зачарованных.

Иногда я беру себя в руки. Так, Ленок, сейчас сосредоточься. Надо запомнить путь, которым мы идем туда, а потом пройти точно также только обратно. Вот муж удивится, вот он увидит, какая я взрослая и самостоятельная. Короче. Оказывается, «ну там такая красная дверь покоцаная была, и герань на окне и…котик еще с ушком черненьким» – это не очень хорошие ориентиры.

Навигатор, чур, не предлагать. Я пробовала. Все что поняла, один из нас доведет другого до слез. А как я оптом рыдающий телефон людям объяснять буду?

Решила, что раз у меня теперь в голове одни только поребрики, значит, я окончательно ассимилировалась. Может, оно и неплохо, конечно, но отчего-то немного грустно.

Мало попривыкнуть к местности, надо еще и к людям как-то адаптироваться. Люди здесь замечательные, без шуток. Так что привыкать к местному менталитету долго не пришлось. Но есть же еще и особенности каждой отдельно взятой семьи.

Ирландская пословица гласит…А вот не спрашивайте меня при чем тут Ирландия. Я понятия не имею. Но пословица гласит, что в одном доме не уживутся два кота с одной мышью, двое мужчин, ухаживающих за одной девушкой и две женщины на одной кухне. Это все присказка была, теперь сама сказочка.

Знаете это незабываемое ощущение проснуться от щекочущего нос аромата позапрошлогодней селедки, завернутой в протухшую половую тряпку с тонкой ноткой кошачьей мочи? Я тоже не знала, пока не пожила немного в гостях у родителей мужа. Нет, они не поросята, дело вот в чем.

Долгое время мать мужа ускользала от моих попыток готовить вместе. И правильно делала, в общем-то. Но однажды это случилось. Мы готовили, и все было вполне сносно. Единственное, в чем мы разошлись, это вопрос надо ли добавлять в суп из щавеля куриное яйцо. Я рассказала ей привычный для моей семьи рецепт, в котором яйцо не добавляется. А семья мужа привыкла есть суп с яйцом. Мы сошлись на том, что «в крайнем случае, каждый сам способен сварить себе яйцо». Мне это было не принципиально, поэтому я сделала часть своей работы и приняла тактически неверное решение – свалила из кухни нафиг.

Вероятно, в последний момент мать мужа решила-таки сварить этих чертовых яиц. А может и не в последний момент, а так и было задумано. Но сказать об этом нужным не посчитала.

– И так сойдет. – видимо, решила она.

Она заботливо нарезала вареные яйца и поставила в холодильник в не прозрачной таре. Никому об этом не сообщив, напомню. А на следующий день благополучно умотала в отпуск подальше от нас всех и холодильника на кухне.

Никто из оставшихся членов семьи, то есть меня, мужа и его отца, не имеет привычки заглядывать с утреца в закрытые тары в холодильнике. Через несколько дней мой вечно глухой нос почувствовал неладное. Я списала это на проблемы с канализацией. На следующий день канализация была чрезмерно навязчива в своей экспрессии.

Я включила Шерлока, муж Ватсона. Источник был обнаружен, но не обезврежен. В голове на мгновение мелькнула мысль-паранойя "какие необычные ароматизаторы воздуха приняты в этой семье". Затем я, конечно, одумалась и просто сбросила в помойное ведро эту бомбочку-вонючку в надежде, что кто-нибудь пойдет на улицу и за одно вынесет мусор. Глупая женщина, как же я об этом пожалела на следующее утро.

Хоть я и ассимилировалась, но некоторые вещи так и не могу понять. Я раньше в панельке жила девятиэтажной, а теперь в хрущевке. И в целом, тут все не так уж и плохо, как все говорят, но недавно… Впрочем, все по порядку.

Вообще, я к соседям хорошо отношусь. Нормальные они у меня. Повезло мне с ними.

Вот, например, дед из однушки справа до часа ночи советские комедии смотрит. Пьяненько подпевает, плачет. Как-то вызвал, ну, то есть пригласил в гости, девицу свободных нравов. Они долго разговаривали. Он ей что-то невнятно объяснял, а она звонко смеялась. Он говорил ей, что она дура и ничего не понимает. Она сначала деланно веселилась и отнекивалась, а потом как разозлилась. Пришлось участкового вызывать. Самое обидное, что пьесу я прослушала, а сути конфликта так и не уловила.