И в один момент американцы сказали: «Всё, мы не вкладываем больше денег». И discontinued line – остановили выпуск линейки продуктов. «Мы не будем это продвигать». И все планы рушатся. Так бывает. Вот.
Вы по-русски очень часто употребляете слово «вот». «Ну, вот я подумала», «ну, вот я поехала», «ну, вот мне позвонили» и все такое… Это хорошо, но мой изобретательный ум мне сказал: «Давай вместо “вот” скажем “swot”, по-английски, s-w-o-t». Это strengths (сильные стороны), weaknesses (слабые стороны), opportunities (возможности) и threats (угрозы). Понимаете, в каждой ситуации человек должен задуматься: сказал «ну вот», а ты подумай, где твой swot[4]?
Перед какой-то задачей или проблемой, не важно, где – в жизни, в любви, в финансах, с детьми, где хотите… Остановись и скажи: «Ну вот…», спроси себя: «Ну swot?» подумай, где твои сильные пункты, а где ты вообще всё проиграл… И это помогает.
Глава 2. Как важно быть серьезным
– Что за имя такое «Эрнест»?
– Эрнест – это немецкое имя, которое означает serious, по-русски – серьезный. Есть даже такой спектакль по пьесе Оскара Уайльда, “The Importance of Being Earnest” («Как важно быть серьезным»).
Браун. Откуда Браун? Это фамилия немецких евреев. Что значит немецких? Германия и Австрия – места, где говорили по-немецки. И немцы хотели собрать статистику, сколько у них живет евреев. А у этих евреев не было фамилий. Это было не принято – иметь фамилию. Тогда фамилией было отчество, или, может быть, фамилия происходила от названия топонима, например Варшавский, Краковский, Иерусалимский, или, может быть, от того, что они занимались определенной профессией. Например, Сандлер – это тот, кто чинит туфли, Кравец – тот, кто делает одежду. Такие были фамилии. А теперь пришли немцы и сказали: «Этого нам не надо». Они пренебрежительно относились к евреям, и они как будто бы обзывали их, говорили: «А, это такой высокий – Лангер. А, это такой толстый – Грубер. А этот, у него белая борода – Вайсборд. А у этого черная борода – Шварцборд». Понимаете? Потом были цвета. Что значит цвета? Шварц – черный, Вайс – белый, Блой – голубой, Ройт – красный, Браун – коричневый. Когда вы знаете, как это происходило, вы понимаете, откуда все эти еврейские фамилии. Грин, Блой – вот такие. Ни у какого еврея, допустим, из России не будет такой фамилии. Это же немецкие слова. Так возникли фамилии немецких евреев, потому что они очень хотели быть немцами – Германия была центром культуры до Первой мировой войны. И они принимали немецкие имена, например Эрнест. И у каждого было еще еврейское имя из Библии. Всегда два имени. Поэтому у Эрнеста тоже, Эрнест – на «э» начинается, а еврейское имя – Элеизер. Всегда два имени. Но первая буква одинаковая.
– Что Эрнест еще рассказывал про себя?
Про даты. Я так верю, что у каждого человека есть хронология жизни – четыре даты. Когда он родился – это хронологическая, потом биологическая – как он себя чувствует, на какой возраст; потом ещё чувства, и психология, и духовность.
Эрнест родился в 1914 году в маленьком городе Мияве, который находится в Словакии. Но когда ему было несколько месяцев, семья переехала в Вену, поскольку родители жили в Вене, у них была большая квартира – восемь комнат в центре Вены (2-й район, Шиффгассе). Они жили в доме № 4, а № 6 – синагога, которая была сожжена в Kristallnacht[5].
Эрнест происходил из очень религиозной еврейской семьи – большая аристократия, люди богатые. Его отец торговал драгоценными камнями на всю Европу – не бриллиантами, но изумрудами, сапфирами. Больше всего ценился изумруд. В Европе, не только в Вене. Это, знаете, неплохой бизнес. Очень хороший…
– И он был раввином.
– Нет, он не был раввином, он был талмудистом – изучал Талмуд и два раза в неделю читал лекции в синагоге Шифф Шулле, рядом с которой они жили.
– Эрнест рассказывал о родителях? Как он их описывал, их жизнь, характер?
– Он говорил о них всё время. Он обожал своих родителей, и вообще, я от него тоже научилась – обожать. Это больше, чем любовь. Когда проходит любовь, потом есть обожание. Или его нет. Понимаете?
– А в чем отличие?
– Я вам скажу. Любовь – это притяжение. Допустим, мне нравится с вами общаться, с вами интересно, я вас уважаю, я вас люблю. А если я обожаю Эрнеста или я обожаю моих родителей, а их уже нет в живых? Они не могут ко мне вернуться. Но всё равно эти чувства, воспоминания, мое тогдашнее обожание постоянно ощущается и никуда не испаряется. Вот этому меня Эрнест научил, обожанию. И он обожал своих родителей, очень. В каком смысле? Они всегда были для него живыми, как будто вот тут, возле меня. Он не говорил: «Ой, мои родители, они погибли в Аушвиц». Ничего такого.
В еврейских семьях женщины тогда не работали, они занимались домом, детьми, культурой. Вот такой была его мама фрау Гизела (Гитл – Gisella) – она никогда не работала, никакой профессии у нее не было. Профессия – быть женой. Это профессия, а как вы думаете?
А его отец Герр Рабинер Йозеф Браун (Herr Rabbiner Josef Braun) был очень серьезный человек: бизнес, Талмуд, и все разговоры были про понимание жизни. Философские разговоры. Поэтому Эрнест прекрасно говорил, он был замечательный рассказчик. Этому тоже я от него научилась: как рассказывать. У меня очень много фантазии, это правда. Я умею так. Я рассказывала моим детям разные сказки, я никогда ничего не читала – всё придумывала. И они всегда думали, что это всё по-настоящему. До позднего возраста. Этому я научилась от Эрнеста. Когда он что-нибудь рассказывал про свою ешиву, про своих раввинов, – вау, я замирала, всё. Это же надо так описать, это надо иметь запас слов такой прекрасный, как у Эдуарда Радзинского – он обо всём умеет рассказывать. Вот так и Эрнест про всё умел рассказывать. Это талант, очень большой талант.
– Он был один в семье? Или у него были братья, сестры?
– Их было четверо детей: две старшие сестры, потом Эрнест – один-единственный сын, поэтому у него такая «корона» на голове. Единственный сын – он продолжал род, он был Браун. Все сестры вышли замуж, поменяли фамилию. И младшая сестра. Единственный сын, но четыре ребенка. Хорошо.
– Какое у Эрнеста было образование?
– С двенадцати лет он учился в еврейской семинарии, которая тогда была известна на всю Европу, она называлась ешива Найтра. Ешива – духовная семинария по-русски. Он имел удивительную возможность учиться у двух очень больших раввинов. Первый раввин – это рав Шмуэль Давид Унгар, второй раввин – великий ученый – это рав Михаэль Беер Вайсмандель.
Он заложил фундамент обучения во время своей учебы в ешиве в Найтре и Терно. Это не было похоже на австрийскую школу, в которой он учился в начальных классах. И не австрийская школа сформировала его как личность. Его технические таланты – именно от австрийских евреев, но его характер, его обычаи, его традиции, его знания – из ешивы, они очень системные. Он сделал свою матуру (matura), получил аттестат зрелости после ешивы за один год. Проработал все учебники и сделал это всего за год. Для человека, который учится несколько лет, допустим, пять лет по 10–15 часов системно осваивает науки, пройти все эти учебники – запросто. У них мозг уже научен учиться. Вот что дает ешива. Вот откуда его еврейская мудрость. Это сразу наука, разум, понимание, философия, логика мышления, подход к жизни на высшем уровне. Можно сказать, что это способ существования, это не вера, это знание.
Когда Эрнест вернулся в Вену (перед войной, перед 1939 годом), он хотел изучать медицину, но его отец не согласился. Эрнест всю жизнь мечтал быть врачом. И он фактически работал в этой сфере, создавал очень важные и уникальные препараты – фармакологические, косметические.
В 1939–1944 годах – это время войны – он уехал из Вены. Но не просто уехал, он сбежал из Вены. Через пять стран – не как турист, а как беженец, спасая себя и многих других евреев. Ну и, конечно, ему это удалосьго семья обрела другую судьбу.
