— Пошли поищем наших клиентов, — предложил Алеут, — пускай потрудятся немного, принесут что-то из вещей пропавшего Лобзика.

Рина повела их в двор пятиэтажек, где по её представлению проводили свободное от пивнушек время их клиенты. И она не ошиблась: знакомая парочка обнаружилась в пустующей по случаю послеобеденной духоты беседке. Солнце щедро поливало её своими лучами, разогнав вездесущих бабок. Толстый Шляпочка вальяжно развалился на скамейке и меланхолично обмахивался помятой шляпой, Столбик курил сигарету и беседовал с невысоким подтянутым парнем в белой бейсболке, белой майке с японским иероглифом и белых же наглаженных брюках.

Настроение у Арины необратимо испортилось. Собеседником оборотней оказался её бывший – Женька, а точнее Никифоров Евгений из параллельного класса, по прозвищу Кефир. Любовь-морковь у них завертелась ещё в десятом. После выпуска Женёк остался работать на отцовских мельницах, учился заочно, а вскоре открыл сеть закусочных «Две катаны», где подавали суши, шаурму и шашлыки. Они продолжали встречаться, но два года назад Евгений официально прекратил их отношения. Он заявил, что не видит у них никакого совместного будущего, посетовав, что жизнь в центре губернии якобы изменила Арину, и той девушки, что вызывала у него сердечный трепет в старшей школе, больше нет.

Арина очень переживала, но полностью отношения не рвала, предпочитая пседоприятельство полному разрыву. И вот теперь Женёк стоял и о чём-то беседовал со странной парочкой. Поворачивать назад и делать вид, будто они просто шли проходным двором через арку было поздно. Парень повернулся в их сторону и замахал рукой. Чародейка напустила на себя безразличный вид, перекинула косу за спину и пошла к бывшему. Алеут искоса взглянул на неё, но ничего не сказал.

— Арина, — проговорил Женёк, — как хорошо, что я тебя увидел. Соболезную, от всего сердца соболезную твоей утрате. Хотел позвонить, да закрутился с делами. Вот, — он кивнул на два брендированных пакета со стилизованной сакурой и самурайскими мечами, — гуманитарную помощь доставил.

— Благодарствуем, барин, — солидно кивнул Столбик, заглядывая в пакет, — крепкого вам здоровичка и всяких жизненных благ. Вы не забываете обделённых судьбой, и судьба вас не забудет.

— Чего там, — махнул рукой парень, — всё одно в заведениях и рис отварной остаётся, и заказы иногда не забирают. К тому ж обрезь, пересортица, да и поставщики, не стану греха таить, с поставками подводят. Списывать – накладно. Вот, что подпортилось – в приют для собак отвожу, а как получше – ребят поддерживаю. И налоги спишу чуток, — он заговорщицки подмигнул.

Арине бросилось в глаза, как изменился за эти два года её некогда любимый человек. Вместо сутуловатого дрища во дворе стоял в меру накаченный парень. У него была модная стрижка-канадка с подбритыми висками, короткая щетина, и носил он дорогие зеркальные очки в позолоченной оправе, которые не позволяли разглядеть выражение его глаз. Наверное, Женька был прав, перед чародейкой стоял почти незнакомый молодой мужчина, в котором лишь очень отдалённо угадывался тот самый Кефир, с которым так весело было играть в компьютерные игры.

— Это огромная потеря для всего Междуреченска, — продолжал Женя, — Прасковья Григорьевна несколько поколений читателей возрастила и меня к библиотеке приучила. Жаль, не передать как жаль.

Они неспешно шли по асфальтовой дорожке между клумб, Рине почему-то не хотелось, чтобы Женька узнал, что она приходила к оборотням. Поэтому сделала вид, что они идут по делам.

— Уникальная женщина, — он бросил косой взгляд на Алеута, — который тоже обзавёлся тёмными очками ещё на выходе из дома, — представишь?

— Прости, Женёк, — заставила себя выговорить обычное для них прежних имя Рина, — это Фёдор, мой родственник по отцовской линии из столицы. На похороны приехал.

— И в отпуск, — добавил Алеут и, как бы в раздумье, не хотя, протянул руку.

— Очень приятно, — заулыбался Женя, — но, простите меня великодушно, рукопожатием ответить не могу – мне не руки устричный соус протёк. Опять Андрюха схалтурил, ведь были уже претензии к протечкам, а он опять за своё. Штрафану на четверть жалования – сразу одумается.

Он спрятал руки за спину, словно избегая неловкости от соуса на них.

— Вы, Фёдор, по какой части служите? – последовал обычный вежливый вопрос.

Рина накануне попросила Алеута не рассказывать никому о том, что он – полковник Преображенского полка, поскольку выглядит он слишком молодо, да и татуировки на руках не соответствуют военному, как и «кудри чёрные до плеч». Помня об обещании, Фёдор пространно заявил о работе в области IT-технологий, всем своим видом давая понять, что разглашать подробности не имеет права.

Собеседнику вполне хватило и этого, он снова переключил своё внимание на чародейку.

— Держись, — ответный кивок, — если какая материальная помощь потребуется, обращайся. «Катаны» на подъёме. Приглашаю вас обоих официально. Посидим, поболтаем, помянем Прасковью Григорьевну. И не качай головой. Отказа я не приму. Купцы Никифоровы ей знаешь как обязаны? Она ж пару лет назад папе какую-то гадость со складов муки вывела. Никто не сумел, иностранная отрава – в пустую, а бабуля твоя за пять минут справилась. Так что помянем по высшему разряду. Позвонишь, хорошо?

Рина кивнула.

— Ну всё, други, я побежал. А то мои орлы без хозяйского пригляду много чего наворотят.

Он уселся в пискнувшую при его приближении иномарку и уехал.

— Ты чего такая смурная? – спросил Фёдор, — словно мойва мороженая. Не узнаю, — потом прикинул что-то, и знакомая ухмылка растянула его губы, — только не говори мне, будто этот прилизанный vilain – твой ухажёр в прошлом? Не верю, чтобы такая девица могла увлечься столь отталкивающей личностью. У него даже одеколон гадкий, душный, словно подгнивший плод драконьего дерева.

— Если уж ты принялся ругаться по-французски, значит Евгений тебе сильно не понравился, — заметила Рина, пытаясь уйти от ответа.

— Не ругаюсь, а квалифицирую, — поднял палец Алеут, — тут большая разница. Квалифицирую его как низкого человека, каким, по сути, и является купец, скармливающий объедки нищим с целью платить поменьше налогов. Он не достоин тебя, Арина. Ни капли не достоин, — закончил серьёзно Алеут, — выкинь его из головы. Вокруг полно мужчин, встретишь и ты своё счастье.

Они возвратились к беседке. Там оборотни уже во всю угощались. На лавочке стояла початая бутылка не самой дешёвой водки.

— Гляньте, каков барин! – Шляпочка счастливыми глазами указал на спиртное, — мало того жратвы притаранил воз и маленькую тележку, так он и о культуре побеспокоился.

Рина поняла, что в роли культуры выступала водка и пачка сигарет, что гордо оттягивала грудной карман Столбика. Конечно, подумалось ей, собаки же в природе не пьют. Может, алкоголь для них – своего рода знак очеловечивания.

— Ничего себе, в ваше время благотворительность, — Фёдор взял бутылку двумя пальцами и поболтал остатки, — мало того, пожрать принёс, так он ещё и о выпивке с куревом позаботился! В мою бытность дамочки только хлеб, варёную картошку да яйца жаловали. У вас тут, гляжу, целая гулянка нарисовалась.

— Ага, — Столбик впился зубами в подгоревший кусок шашлыка, — присоединяйся, — великодушно предложил он.

— Пожалуй, воздержусь, — Алеут вернул бутылку на место.

— А вы чего пришли? – продолжал Столбик, — нашли уже?

— Скорый какой, — заметила Рина. Она уже почти полностью оправилась от встречи с бывшим, — мне для заклятия поиска личная вещь Лобзика нужна.

— Кака-така вещь? – спросил Шляпочка, — у нас вещей-то почти что и нет. Вот, чего на нас – так и всё. Где ж мы вам, барыня, лобзиковы вещи возьмём? Без этого никак нельзя?

— Надо, — подтвердила чародейка, — так мы хоть направление для поисков получим.

— Господа оборотцы, — обратился Алеут, — вы намедни бабу какую-то поминать изволили. Вроде, с ней ваш приятель амуры крутил.

— Чего там он с нею крутил, не знаю, — ответил Столбик и утёр рукавом губы, — он её, это, — косой взгляд в сторону чародейки, — имел.