Астахов тоже много думал об этом. Но в своём ключе. Когда становилось совсем тошно, он напивался в одиночестве, чтобы никто не видел его. У него была своя правда. Он считал себя единственно правым. Хотя и жалел, что все зашло так далеко. Его воспоминания были иного сорта. Он был убежден в том, что Сокольский изначально разрушил всё. И виноватым в трагедии он искренне считал именно его. Он удивительным образом отгородился от своих поступков. Так словно их не было. В этом ему не было равных.
Они встречались по работе, на каких-то встречах, мероприятиях. Меж ними исчезла та открытая, непримиримая, беспринципная война. Они вели себя, как подобает «нормальным», уравновешенным, деловым людям. Здоровались. Общались. Хотя оба избегали зрительного контакта и уж совершенно не хотели остаться один на один друг с другом. Соблюдали дистанцию. Оставив прошлое в прошлом. Их связывало только ожидание. Оба ждали. Терпеливо.
Зима была холодной и долгой. За ней пришла весна. Грязная, промозглая и до невозможности затяжная. Даже природа издевалась. Чудила. Дурила. Сокольский… Астахов… С каждым днём всё больше теряли последние надежды на happy end. Прошлое, настоящее: все казалось сном. И не было будущего. Даже намека.
Мила держала связь с клиникой. Единолично. Хотя и ее особо не посвящали во все подробности лечения, терапии. Она лишь слышала о том, что состояние удовлетворительное. И не более того. В медицинских терминах и препаратах мало кто разбирался, поэтому эти подробности были лишними и никому не нужными. В тот день, когда всё изменилось… Женщина заметалась. Она не знала, как поступить. Хотя часто прокручивала эти мысли у себя в голове. Но теперь, когда это случилось, оказалась совершенно не готова. С огромным трудом, но приняла решение. Как она считала единственно верное. Набрала номер, убеждаясь, что никто ее не может слышать.
— Захар Петрович… Доброго Вам вечера. Я думаю, что для Вас не секрет, что я держу связь с клиникой. Мне сегодня позвонили.
Громов полностью обратился в слух, забыв, как дышать и говорить.
— Ирина Валерьевна расценивает психическое состояние Анны… Как стабильное… Она считает, что можно и необходимо возобновить ее общение с близкими. Для начала постепенно. А далее она уже говорит о полной выписке. Я должна сообщить Александру Викторовичу. И Максиму. Но что-то мне подсказывает… что вы должны поехать туда первым. Подозреваю, что Вы вызываете у неё меньше негатива, чем все остальные. Я хочу, чтобы вы поехали к ней. И только после этого хочу сообщить об этом им обоим. Может я и ошибаюсь. Пожалуй, впервые я не знаю, как поступить…
— Я поеду туда. Выеду сегодня, завтра уже буду на месте. Оттуда позвоню тебе. Я должен знать, кто с ней это сделал.
— Позвоните мне сразу. Как увидите ее. Как поговорите с ней.
— А пропуска?
— Оформлен на Вас. Меня. И Сокольского и с Астаховым. Больше туда никого не пустят.
Громов добрался до места рано утром. Он нервничал. Но после встречи, как обещал позвонил Миле.
Александр не мог спокойно сидеть. Он нервно подпрыгивал на заднем сидении своей машины. И постоянно требовал водителя ехать быстрее. Он так долго ждал, что эти последние часы были предательски невыносимыми. Там на территории реабилитационного центра, врач говорила ему что-то, но просто не мог воспринимать никакую информацию. Он сходил с ума от нетерпения. От этого томительного ожидания перед такой выстраданной, долгожданной встречей. Ирина Валерьевна сама проводила его в сад. Майский день был тёплым. Природа потихоньку зеленела. И пение птиц здесь было таким естественным, как солнце на небе. Мужчина видел ее. Она сидела в кресле-каталке. Его руки задрожали, а по спине пошли мурашки. Он медленно подходил ближе. Это была она. Его Аня. В этом не могло быть сомнений. Сколько прошло времени? Сердечный ритм оглушал от волнения. Он присел на корточки перед ней. Губы его дрожали. Девушка медленно подняла голову. Посмотрела на гостя. Но взгляд ее был устремлён куда-то сквозь него. Далеко-далеко в пространство. Не совсем этого он ожидал от встречи. Разумеется, он понимал, что она не кинется к нему на шею. Она выглядела намного лучше. Здоровый цвет лица. Ее густые, темные ресницы. Руки на коленях. Но только взгляд был отрешенный. Цвет глаз стал более блеклым. Она не проронила ни звука. Он что-то шептал. В надежде. Но никакого отклика в ответ. Это разбивало мужчину. Жгучая обидная боль скользила в душе. Врач с интересом наблюдала за этой встречей со стороны. А потом что-то быстро чиркнула в карте. Теперь уже Сокольский заваливал ее вопросами. Он не мог определится рад он или нет изменениям в возлюбленной. Ирина Валерьевна слушала внимательно, и предельно спокойно и лаконично отвечала. Дальше началось новое время. Совершенно новое для всех. Сокольский приезжал постоянно, но натыкался лишь на отрешенную стену. Он дал себе слово не сдаваться во чтобы то не стало. Астахов также приезжал, но гораздо реже. И его не ожидало ничего другого. Оставалось уповать лишь на их настырность и напор. И сколько бы это продолжалось, одному Богу известно. Но раз в году и вилы стреляют… Это неизбежно случилось бы… Тот день, когда они приехали оба. Практически в одно время. Губернатор и Громов приехали вместе на полчаса раньше. А Адвокат приехал один. И теперь, это была немая сцена. То, как они смотрели друг на друга… не хватало лишь грома и молний среди ясного неба для пущего эффекта. Они словно не подозревали о существовании друг друга. Испепеляли глазами, прожигая ненавистью. Врач вышла в сад, оставаясь заинтересованным молчаливым свидетелем. А дальше всё было предсказуемо. Колкости. Упрёки. Претензии. Взаимные обвинения. Оскорбления. Все это громким шёпотом. И больше, больше. Оставалось совсем немного, и они в очередной раз устроили потасовку, позабыв о своём временном перемирии. Громов закатил глаза, закрывая их ладонью. Ему безумно хотелось взять их обоих за шкирку и растащить по разным углам, как малых детей. Весь этот вертеп доходил до абсурда. Но они и не собирались останавливаться, позабыв, где они, зачем они здесь. Захар взглянул на Анну. Она обреченно смотрела ему прямо в глаза. Он сделал неоднозначный жест бровями. Она лишь закатила глаза в ответ. На самом деле. Громов еще при первой встрече прекрасно поговорил с девушкой. Она была полностью в адекватном состоянии. Немного уставшая, замученная, но в целом полностью психически и физически здоровая. Она не смогла ему тогда помочь, потому что не помнила, ни кто на неё напал, ни при каких обстоятельствах произошло похищение. Не уж тем более о его причинах. В остальном он узнавал ее. Чуть более задумчивую и тихую, чем обычно. Она не хотела говорить ни с тем, ни с другим, прикрываясь собственным безумием. Врач не разделяла ее тактики и старалась мягко убедить, что эту проблему все равно придется решать. И решать только ей самой. Нельзя всю жизнь просидеть в клинике, прикидываясь душевно-больной. Аня понимала это, но никак не могла собраться с духом, чтобы после всего пережитого снова вернуться к нормальной жизни. А главное держать ответ и перед Сокольским, и перед Астаховым. Ей было бы намного легче, если бы они оба забыли о ее жалком существовании. Но это было бы слишком халявным подарком. И именно сейчас, так предсказуемо настал тот момент, когда молчать было уже невозможным. И это был настоящий крик души.
— Господи! Как Вы достали меня оба!
Раздался ее, уже успевший позабыться, голос. Это было неожиданно. И мужчины не сразу смогли остановить свою грызню, и осознать всё. И все же медленно повернулись к девушке. И теперь ошарашено квадратными глазами смотрели на неё, не моргая. Это было сродни чуду.
— Ну, что??? Что вы смотрите на меня!!! Это просто уму непостижимо!!! Посмотрите на себя?!!! Вы, как два пса!!! Грызётесь! Грызётесь!!! А что делите то?!!!! Что!!??? Шкуру неубитого медведя!!!!!! Посмотрите на меня!!!! Вы оба!!! Посмотрите!!! Что со мной стало… А главное, где были вы!!!!! Вы оба!!!! Где вы были, когда все это случилось!?????? А я скажу! Сама! Ты пытался меня выкупить! Как вещь!!!! Как тряпку!!! Для тебя это так. Больше ведь никак проблемы не решаются!!!! Только бабки, бабки!!! А ты, что смотришь на меня?!!!! Ты ведь думал!!! Думал!!! Сомневался! Хотел взять деньги!!!! Что остановило?!!!! Господи, как же вы жалки!!!! И теперь после всего этого!!!! Вы делите меня!!! Пилите!!! Рвёте!!! Вы даже защитить меня не смогли!!!!! Ни защитить! Ни спасти!!!! Но рвёте!! Рвёте меня на куски!!! А я живая!!! Твою мать!!! Я живая!!! Я всё чувствую!!! Всё!!! Каждой клеточкой!!!! И я мечтаю, только об одном!!! Чтоб Вас не было в моей жизни!!! Чтобы Вы шли на хрен оба!!! Туда, откуда вы пришли!!! Я заслужила в конце концов это право на одиночество!!!! Я выстрадала его!!! Кровью выстрадала!!! И я хочу просто быть одна!!!! Имею на это полное право!!! Убирайтесь к чертовой матери!!! Я жалею только об одном! Что не послала Вас обоих уже давно!!!!
