Машины спешно перезарядили, развернув громоздкие рамы и выровняв батарею. С небес обрушился камнепад, уже не залпами; каждый расчет старался как мог, в зависимости от проворства опускавших и заряжавших.

Строй Рагнарссона пришел в смятение и бросился напролом. Булыжники теперь падали с перелетом, не задевая бежавших. Но Шеф удовлетворенно отметил длинный шлейф расплющенных тел и корчащихся раненых, который вился за войском, будто змеиный след.

Две армии сошлись с ревом и лязгом, мгновенно качнулись назад, а затем вперед, когда натиск Рагнарссона оказался встречен, сдержан и отбит. Через несколько секунд поле боя превратилось в скопление разрозненных поединков. Воины рубили щиты мечами и топорами, пытаясь отвести руку противника; делали выпады снизу, крушили черепа и ребра умбонами.

Жрецы Пути, облаченные в белое, построили своих людей вокруг священного серебряного копья Одина, Повелителя Битв, и затянули утробную песнь.

Шеф нерешительно качнул алебардой. Он выполнил свою задачу. Что же дальше? Броситься в гущу битвы и стать одним из четырех тысяч рубак?

Нет. Машины еще пригодятся. Крича и жестикулируя, он устремился к трэллам. Они не сразу, но поняли, ринулись к стрелометам и затем покатили машины к стоявшим наготове повозкам.

– За мной! Обходим их сбоку! Они сражаются лицом к лицу, а мы зайдем сзади!

Когда влекомые волами повозки со скрипом, мучительно медленно покатились в обход позиций, к Шефу стали поворачиваться лица. Не вздумал ли он удрать? В повозках-то? Кое-кого он узнал – Магнуса, Кольбейна и других гебридцев, толпившихся в резерве. Туда их поставил Бранд, сказавший, что их оружием не размахаешься в такой тесноте.

– Магнус! Дай мне шесть человек охранять повозки.

– Но от резерва ничего не останется!

– Дай, и нам не понадобится резерв.

Алебардщики сомкнулись вокруг повозок, и Шеф повел их путем кружным и дальним в обход сражавшихся армий, сперва миновав своих, а после – воинов Рагнарссона, которые задохнулись от удивления. Но в пылу битвы они не сочли нужным отвлекаться на громоздкие телеги. Наконец караван занял позицию в глубоком тылу, против правого фланга армии Рагнарссона.

– Стойте! Разверните повозки влево. Поставьте колодки. Нет, машины не выгружать! Мы будем стрелять с повозок. Живее! Снимайте дерюги!

Алебардщики выдернули колышки, чехлы скользнули наземь. Готовые к бою катапульты развернулись.

Шеф присмотрелся к панораме. Два строя сосредоточились на участке длиной двести ярдов, не делая попыток перехитрить друг друга. Но Ивар Рагнарссон поставил в свой центр двадцать рядов воинов, и эта толпа упорно проталкивалась вперед, стремясь сломить малочисленного противника голым весом. Над центром развевался стяг Бескостного. Это была удобная мишень – трудно задеть своих.

– Цельтесь в середину. В самого Кольчатого Гада! Начали!

Катапульты подпрыгнули и заскользили по твердым доскам. Трэллы поймали их и загнали обратно; те, кто обслуживал лебедки, стали прилаживать отскочившие рукояти.

Вокруг Гада воцарился хаос. Шеф различил в скоплении расплющенных тел два трупа, нанизанных на длинную пику, как жаворонки на вертел. Еще один человек отчаянно бил рукой, пытаясь вытолкнуть отломившийся наконечник стрелы. К стрелявшим поворачивались лица – и не только.

Шеф увидел щиты: противник понял, что его каким-то образом обошли с тыла, и приготовился во всеоружии принять бой. Кольчатый Гад устоял, знаменосец пребывал под защитой множества тел. Катапульты перезарядили, и Шеф пронзительно закричал:

– Бей!

На этот раз Гад повалился, и из гущи воинов Пути исторгся восторженный рев. Кто-то поймал знамя и дерзко выставил вновь, но кровь залила землю на добрых пять ярдов, и ударный отряд Рагнарссона оскальзывался на почве и собственных мертвецах. Однако люди уже устремились к повозкам.

– Теперь по ним? – крикнул командир расчета, указав на приближавшегося неприятеля.

– Нет! Еще раз по Гаду! Бей!

Очередной град стрел – и знамя опять погрузилось в людскую кашу. Смотреть, восстанет ли оно, или теперь докончит свое дело Бранд, было некогда. Расчеты бешено вращали рычаги, но выстрелить им больше не дадут.

Шеф потянулся латной рукавицей за «Возмездием трэлла» и шлемом, который еще ни разу не надевал для боя.

– Алебардщикам занять повозки! – крикнул он. – Не подпускайте к ним никого! Стрелки, отбивайтесь рычагами и кирками!

– А нам что делать, господин? – За повозками сгрудилось пятьдесят вольноотпущенников со знаком молота на джеркинах. – Бежать?

– Полезайте под повозки. Орудуйте ножами.

Через считаные секунды волна воинов Рагнарссона достигла их, и все смешалось в хаосе свирепых лиц и разящих клинков. Шеф ощутил, что с него свалилось тяжкое бремя. Думать стало не о чем. Не нужно отвечать за других. Битва будет либо выиграна, либо проиграна. Ему осталось размахивать алебардой: делать выпады и отбивать удары, крушить сверху и колоть снизу. Все равно что орудовать молотом в кузне.

На ровной местности сторонники Рагнарссона могли бы мгновенно расправиться с малочисленным и плохо вооруженным отрядом Шефа. Но они понятия не имели, как драться с людьми на повозках. Враги были выше и под защитой дубовых бортов. Алебарды Шефа дали Магнусу и гебридцам преимущество в несколько футов. Те викинги, которые подныривали под лезвия и пытались взгромоздиться на повозки, становились легкой добычей для дубин и кирок трэллов. Из-за колес выпрастывались костлявые руки с ножами, метившие в бедра и пах.

После нескольких отчаянных атак викинги отхлынули. Зазвучали отрывистые приказы – это вмешались самые хладнокровные командиры. Воины перерубили упряжь, отогнали волов, схватились за постромки и приготовились откатить повозки, чтобы лишить трэллов прикрытия. Алебардщики стояли на виду, и на них ощерился целый лес сулиц.

Внезапно Шеф обнаружил, что смотрит в глаза Мёрдоха. Громила, похожий на огромного волка, устремился вперед, его соратники расступились. Он был без кольчуги – в одной шафрановой накидке; правая рука и торс обнажены. Ирландец отшвырнул свой небольшой круглый щит и обеими руками взял длинный и острый меч гадгедларов.

– Только ты и я, малыш, – процедил он. – Я сниму с тебя скальп и подотрусь им.

В ответ на это Шеф выдернул колышек и рванул на себя дерюгу.

Не успел он выпрямиться, как Мёрдох напал. Шеф никогда не видел, чтобы человек двигался с такой прытью. Он отшатнулся лишь по наитию, налетев на колесо стоявшей позади машины. Но Мёрдох уже оказался в повозке, готовый сделать выпад мечом. Шеф снова отпрянул и натолкнулся на Магнуса, не имея возможности опустить алебарду достаточно для выпада или защиты.

Мёрдох уже замахивался. Рычаг, который выставил Квикка, отвел его удар, направив лезвие меча на тетиву заряженной катапульты.

Раздался короткий и низкий звук, как будто лопнула струна; затем чавкнуло – громче, чем бьющий по воде хвост кита.

– Святая Дева! – произнес Мёрдох, скосив глаза.

Плечо катапульты метнулось вперед на шесть дюймов – дальше было никак. За эти дюймы оно израсходовало энергию, которой хватило бы на милю. Голый бок Мёрдоха был сокрушен, словно молотом великана. Изо рта ирландца хлынула кровь. Он отступил на шаг, сел и привалился к борту.

– Гляжу, ты снова перешел в христианство, – заметил Шеф. – Значит, должен и помнить про око за око.

Перевернув алебарду, он погрузил ее пику в глаз Мёрдоха и протолкнул в мозг.

За время их короткого поединка все изменилось. Шеф поднял взгляд и обнаружил лишь спины. Воины Рагнарссона отвернулись; они бросали оружие и отстегивали щиты. «Брат! – вопили викинги. – Дружище! Старый пропойца!» Один неуклюже задирал рубаху, высвобождая серебряный амулет. Очевидно, он был воином Пути, который предпочел остаться в Йорке с отцом или воеводой. Позади них двигался щетинистый клин с гигантской фигурой Бранда на острие. Вся равнина перед клином была усеяна людьми бежавшими, людьми ковылявшими, людьми, сбившимися в стайки и поднявшими руки. Армия Рагнарссона была разбита. Уцелевшим осталось надеяться только на бегство в тяжелых кольчугах или милость победителей.