– Эй, Эдди, помнишь, ты за час от Гнилой Лагуны до Спящей Горы дошагал? Здесь как раз 15 миль и есть. Скорость флагманская, как у клопа.

Шутка, запущенная Ником Ридди, так полюбилась жителям Спящей Горы, что иначе как Долговязый Клоп, никто Эдварда Рэйни и в глаза, и за глаза отныне не называл.

Случай с Эдом Рэйни, который сошёл с пристани на берегу Гнилой Лагуны в два часа дня (и это видели несколько местных жителей), а в три часа был уже в Спящей Горе, действительно имел место. На все вопросы, как он преодолел это расстояние за один час, Эд смущённо покашливал и говорил, что прошёл пешком. (На самом деле, Эд кое о чём умалчивал, но об этом будет сказано позже.)

Подходя к дому Долговязого Клопа, Джон услышал характерный низкий звук, временами переходящий в более высокое завывание. «Мухоуловитель включён. Значит, у Эдди рабочее настроение».

Над прибором, в просторечии именуемым «мухоуловителем», Долговязый Клоп работал несколько лет. В основе конструкции лежал старый пылесос, к которому Эдди приделал генератор, вибратор, синтезатор и аккумулятор. Всё это снабдил системой многочисленных трубок, шлангов, воронок и пустых пластмассовых бутылок без дна, окружающих дом Эдди по периметру. Аппарат не пропускал внутрь строения ни одной мухи, пролетающей в пределах десяти метров от него. Эдди ненавидел мух лютой ненавистью и говорил, что мухи своим жужжанием не дают ему сосредоточиться. Поэтому он включал аппарат на полную мощность всякий раз, когда ему предстояла умственная деятельность. Несмотря на то, что случайные казусы от работы мухоуловителя серьёзно осложняли ему жизнь. В прошлом году, например, местный апиарист подал на Эдварда Рэйни в суд за то, что мухоуловитель заглотал всех пчёл из его апиария. Эдди пришлось заплатить крупный штраф и переделать конструкцию. С тех пор аппарат реагировал только на мух, комаров, слепней и москитов. Остальных летающих насекомых Эдди согласился не трогать.

Одноглазый Пит поднял голову и приветливо ударил пару раз хвостом о будку и песок, взметая облако пыли. «Собачья жизнь, сидеть всю жизнь на привязи, и летом и зимой». Считалось, что Одноглазый Пит сторожил дом, а на самом деле он был рад каждому приходящему.

На деликатный стук Джона входная дверь распахнулась сразу. Джон не удивился, так как знал, что Эдди смастерил дистанционное управление дверью. Вкупе с видеокамерой это позволяло ему впускать без проволочек желанных гостей, не поднимаясь с места, и одновременно отсеивать непрошеных посетителей, для которых включалась другая кнопка: «Хозяина нет дома, оставьте своё сообщение. Мы с вами непременно свяжемся». Новички верили и уходили. Особенно упрямые начинали через пять минут чувствовать необъяснимое неудобство и тоже старались побыстрее уйти. Дело заключалось в том, что через пять минут включался синтезатор, вырабатывающий специальные тревожные импульсы нарастающей мощности, обращающие в бегство ненужных визитёров.

– Входи, старина, я тут как раз вожусь с компом.

Джон прикрыл дверь и с любопытством огляделся по сторонам. На стеллажах вдоль стен стояли и лежали разнообразные приборы. Названий многих из них Джон не знал, для чего они предназначались – тоже трудно было догадаться. Он только понял, что справа на полке стояли колонки от старинного магнитофона.

Долговязый Клоп сидел перед компьютером и копался в его внутренностях.

– Садись, я как раз кончаю. Сейчас будем смотреть.

Закрутив последний шуруп, Эдди включил компьютер в сеть. Резкий шум заставил Джона поморщиться.

– Извини, Джо, собственный вентилятор у него испортился. Пришлось поставить другой. Семьдесят децибел – многовато, конечно. Но иного ничего под рукой не оказалось.

Эдвард Рэйни вставил в дисковод одну из дискет. Названия файлов, записанных на дискете, ни о чём не говорили. Это были даже не названия, а комбинации из пятизначных цифровых кодов и трёхзначных буквенных символов.

– Если не знаешь, с чего начать, начинай с начала, – изрёк Эдди и открыл самый первый файл.

«Сегодня пришла директива от ЦБР. Мы должны за три дня свернуть все исследования и в срочном порядке отбыть в распоряжение полковника N. Я никогда не видел нашего шефа в такой ярости. Пару раз он произнёс странные слова из незнакомого мне языка. Судя по экспрессии, это было что-то из ненормативной лексики. Откуда он мог этого набраться? Хотя поговаривают, что шеф отбывал наказание в международном лагере Х, пока чины из ЦБР не начали копаться в его прошлом и не выяснили, что он был раньше крупным геофизиком, имеющим публикации по Гринстоунскому феномену. Его вытащили оттуда и направили на работу в нашу лабораторию. Но выходить за пределы территории он не имеет права.

– Только мы начали приближаться к разгадке, как нам запрещают дальнейшие исследования! Вредительство или головотяпство? – непонятно к кому обращался шеф, нервно шагая по кабинету, в котором собрались по его вызову мы, четверо из его заместителей. – Грейн, в какой стадии обработки данные последнего погружения?

Это он меня спрашивает.

– Ещё пятнадцать минут, шеф, и обработка будет закончена. Только что справлялся у вычислителей.

– Хорошо. Пятнадцать минут у нас есть. Скажу вам честно, ребята, я не собираюсь выполнять эту дурацкую директиву. Это дело всей моей жизни, и не каким-то нюхачам из ЦБР указывать мне, что делать…

– Но, шеф, это же военный объект. Вам не разрешат здесь находиться, – это Стив Робертс, второй заместитель.

– А я спрашивать не буду, – спокойно так говорит шеф и садится у окна, ногу за ногу.

– Вас арестуют! – говорят Пол Крейг и Джек Рассел в один голос.

– Руки коротки. Им меня не достать. Не всё так однозначно. Кстати, джентльмены, пока у нас есть несколько минут, подумайте над вашим выбором. Вы можете остаться со мной, если вы действительно заинтересованы в поисках Истины с большой буквы, которым мы посвятили последние пять лет нашей жизни, либо вы будете выполнять распоряжение бюрократов из ЦБР. Извините, могу дать на раздумья только пять минут.

Шеф демонстративно посмотрел на электронные часы, вмонтированные в стену.

Секунды замелькали, как будто с цепи сорвались. Стив, Пол и Джек застыли с каменными лицами. Стив упёрся взглядом в электронное табло с мелькающими цифрами, Пол неотрывно глядел в окно за спиной шефа, где проплывали закатно-розовые облака, а Джек опустил голову и сидел с закрытыми глазами. Что касается меня, то я особенно не раздумывал. Я решил остаться с шефом, которому доверял полностью.

Пять минут прошло. Шеф говорит:

– Какое решение приняли, джентльмены? Начнём с вас, Стив Робертс.

– Вы же знаете, шеф, у меня трое ребятишек. Как они без меня будут? Я – пас.

– Ну что же. Я не в обиде. Благодарен вам за помощь. Можете быть свободны. Прямо сейчас и уезжайте домой. Вот ваш пропуск.

Стив Робертс встаёт, прощается с нами и уходит. Вот и всё. Как будто не было пяти лет совместной работы, ночных бдений над странными, порой противоречивыми результатами и радости неожиданных открытий, когда удавалось ещё на шаг приблизиться к разгадке того явления, над которым мы все вместе добровольно ломали голову.

– Вы, Пол Крейг? – спрашивает шеф совершенно спокойно.

– Мы с Мэри подали заявление в прошлый четверг. Я не могу её оставить, – отрывисто говорит Пол и встаёт.

– Принимаю ваш выбор. Будьте счастливы. Вы также свободны с этой минуты, – шеф подаёт ему пропуск и тот уходит.

– Что у вас, дружище? – шеф встречается взглядом с Джеком, который, не выдержав, отводит глаза.

– Я боюсь, – чистосердечно отвечает Джек Рассел. – У меня отца арестовали в пятьдесят третьем году. Мы с матерью одни остались. Мать не выдержала и от тоски померла. Мы с сестрёнкой до сих пор с ужасом вспоминаем тот день, когда за отцом пришли.

– Жаль. Я рассчитывал на вас, Джек. У вас светлая голова, – рука у шефа, когда он протягивает пропуск Джеку, непроизвольно вздрагивает.