Муха была жирная и блестящая. И как только им удается быть такими надоедливыми? Вечно они стремятся сесть на любой открытый участок тела и щекотно по нему ползать. Но, как говорится, нет худа без добра. Эта маленькая лоснящаяся тварь заставила Илью встать с кровати. Вставать катастрофически не хотелось, но и выбора особо не было.

Проводив муху взглядом, Илья прошел на кухню. “Надо окна помыть” — подумал он, размешивая растворимый кофе в чашке. За окном был июль, жаркий и томный. Июль, особенно приятный для школьников и студентов, середина каникул. Можно еще расслабленно не переживать о грядущем. Илья мельком подумал, что это одна из грандиознейших несправедливостей в мире, что все школьные годы, а потом еще и университетские нас приучают к летнему отдыху. А потом — БАХ! И взрослая жизнь. Да, летом и некоторые школьники, и многие студенты работают, но это не необходимость.

Додумывая эту мысль, Илья уже одевался. Утренним туалетом он пренебрег, популярности на работе ему это, конечно, не принесет, но ему было откровенно наплевать. Свою популярность капитан полиции Илья Громадин уже прошляпил. Пик его полицейской славы прошел вместе с проваленным делом по поиску спеца, умевшего кипятить воду силой мысли. Глупейшее умение, можно сказать совсем бестолковое. Только надо учесть, что в человеческом организме этой воды предостаточно. Как? Уже не такое глупое умение? Вот и этот спец тоже быстро догадался, стал брать заказы, а полиция долго не могла найти истоки захлестнувшей город волны вареных трупов. Рано или поздно нашли бы, за дело взялся знаменитый Громадин, вся беда, что очередным клиентом оказался один высокий чиновник. Вот и закончилась карьера непогрешимого Ильи. Дали ему должность начальника позорного отдела, гоняет теперь бабок-ведуний и алкашей-прорицателей за незаконное оказание экстрасенсорных услуг. Спасибо, что совсем не погнали, а то кушать что-то надо.

Квартиру Илья занял максимально близко к новой работе, ездить за рулем он ненавидел, слишком нервное занятие. Короткий путь до работы очень радовал его тем, что в голову не успевали залезть дурные мысли. Самокопания Илья тоже не любил, как и водить. Слишком опасные занятия.

Он подозревал, что периодическое отсутствие ухода за собой и избегание собственных проблем — это верхушка айсберга. Но старался не думать об этом. Единственная привычка из прошлого, которую он не оставил, были самокрутки. Не те “козьи ноги”, которые курили дедули, а нормальные, современные, с фильтром и голландским табаком. Закурив, Громадин отправился в отделение, начальником которого гордо звался. Отделением это было назвать сложно. Представляете где сидят участковые в спальных, да и не только спальных, районах? Вот в таком помещении на первом этаже жилого дома и располагалось его отделение и состояло оно аж из двух человек, самого Ильи и какого-нибудь стажера, который никогда не становился сотрудником. Всегда находилось место получше и они, благодарно пожав руку за науку, уходили. Илья относился к этому спокойно, только постоянное мелькание новых лиц раздражало.

В этот раз было совсем тяжело. В этот раз к Илье пришел Илья. Тезка, только Ильей он его называть не мог. Стажер был Илюшей. Помните в Простоквашино был теленок Гаврюша? А вот этот был Илюша, никаких отличий, только ходил на двух ногах и без рогов. Громадин никак не мог понять, стажер туп настолько, что действительно доволен своим местом или он туп настолько, что действительно пытается выслужиться перед ним, чтобы… Чтобы что? Вот эта проблема и мучила Илью в последние месяцы, он даже был благодарен Илюше, что тот занял его мысли своим существованием.

Подойдя к отделению, Илья как раз докурил и бросил окурок в урну. Ну, здравствуй новый рабочий день! Илюша уже был внутри и, при виде начальника, вскочил со своего стула:

— Доброе утро, Илья Семенович!

Громадин хмуро кивнул и прошел к своему столу, включил компьютер и второй рукой чайник. Начинать работу без кофе он не собирался. Махнув рукой стажеру, он уселся в кресло. Этот жест должен был означать, что высокий начальник готов выслушать план работы на этот день. Ничего нового и интересного он не сулил, как и все прочие дни.

— Поступила заявка на незаконное оказание услуг по оздоровлению населения.

Илья поморщился и прикрыл глаза рукой:

— Опять Петровна?

— Так точно, Илья Семенович!

— Дальше.

— Открытие астральных врат с возможным выползн… поплзнов… Короче, появлением неопределенных сущностей.

— Александр Сергеевич?

— Так точно, Илья Семенович!

Илья снова махнул рукой, на этот раз жест означал, что высокое начальство закончило свое ознакомление с повесткой дня. Очень интригующе. Бабка, подлечивающая, или пытающаяся это делать, своих соседок и ими же заложенная, теми, кому лечение не помогло. И бывший преподаватель ВУЗа, ныне интеллигентный алкаш Александр Сергеевич, за отсутствием лучшей компании упоребляющий с мужиками в гаражах. Периодически, излагая свои выдающиеся философские умозаключения, бывший препод нет-нет да и пробьет астральное поле, откроет астральные врата. И кого волнует, что врата эти, дай Бог, размером с комариный хоботок? Кого волнует, что ни одна сущность через них не пролезет, а если и пролезет — то и черт с ней? Оба — зарегистрированные спецы, неважно, что силенок нет, неважно, что имплант не требуется. Заявки поступают, надо отрабатывать. Открытие врат несколько дней ощущают даже простые люди, без малейших способностей. Вот такой ответственный гражданин и пишет заявки. Прежний Илья порадовался бы такой активной гражданской позиции, но не теперь. Теперь это рутина, раньше он мало был с ней знаком, звезда отдела расследования экстрасенсорных преступлений.

— Еще есть что-нибудь? — спросил Илья стажера.

— Благословение…

— Ясно. К отцу Сергию тоже заглянем.

— Еще ориентировка поступила. Особой важности…

— Ну ты и дятел. Давай ее сюда, посмотрю! Не мог сразу сказать? Меня от этих тошнит уже, а тут особая ориентировка!

— Илья Семенович…

— Ладно, давай уже!

Стажер виновато протянул начальнику листок с портретом и кратким описанием, особая часть ориентировки была доступна только в электронном виде в системе МВД, доступ в которую был только у Громадина. Илья взял листок у стажера и внимательно посмотрел. На портрете был изображен мальчишка лет 10–12, не примечательный. Илья глянул в описание — 11 лет, эх, профессионализм не пропьешь. Ясно. Опять подросток почувствовал в себе суперсилу и свалил из дома, вершить великие дела. А особая, потому что мамуля или папуля большие начальники, даже больше Ильи.

— Понятно. Давай сначала к Петровне, потом к Сергию, а потом Александру Сергеевичу. Так по пути будет. Ты на машине?

— Конечно, Илья Семенович!

— Вот и славно! Андрюха, у нас труп, возможно криминал. По коням!

— Что, Илья Семенович?

— Ничего, ключи бери.

В машине Илья думал о везении. Надев темные очки, что означало — беспокоить его не надо, он развалился на заднем сидении и размышлял. Исполнительный Илюша уже выучил его привычки и начальника не донимал. Не так давно коллеги считали Илью везунчиком. Его феноменальная раскрываемость и буквально звериное чутье толкали коллег на мысли о пси-способностях молодого следователя. Он никогда не отрицал и никогда не подтверждал этих способностей у себя. Пусть гадают. Однако, их у него не было. И вот сейчас, сидя в машине, он рассуждал о везении. Тем на кого эти способности упали — везунчики? Нет, говоря о серьезных возможностях, даруемых пси-способностями, речи не идет. Это, конечно, глубоко несчастные люди. Скорее рано, чем поздно, их обязательно выявят, найдут и наденут поводок государства, от которого только один выход и это не почетная пенсия. Труп, по окончании службы, кремируют и отдадут родственникам аккуратную унифицированную вазу с прахом. Речь о способностях или неопасных, или совсем незначительных по силе. Вот как у Александра Сергеевича или у Петровны. Простудой Петровна не болеет. Ее маленьких возможностей на это хватает. С другой стороны, что толку уметь поднять свое тело на сантиметр в воздух над стулом, когда хочется летать как Нео? Хотя, вот насморка у Петровны не бывает, а ты ходи и неделю шмыгай соплями. Из этих важных мыслей Илью выдернуло настойчивое, но деликатное покашливание Илюши. Оказывается они уже какое-то время стояли во дворе дома Петровны.