– Попытка скомпрометировать Корнеева. Ты, Логунов, понимаешь, кому и зачем это выгодно? Не скрою: начав это дело, ты можешь нажить себе могущественных врагов. Но на чаше весов доброе имя твоего товарища. Следовательно, доброе имя всех нас.

Логунов взял папку.

– Я постараюсь, Андрей Петрович.

Коляска в лифт не влезла. Это была роскошная детская коляска. Нечто среднее между ракетой и автомобилем марки «Крайслер». И как Николай ни старался, он не мог ее всунуть в лифт. Поэтому и пришлось аккуратно спускать вниз по лестнице.

– Осторожнее! – раздавался голос невидимой тещи.

Коляска, солидно поскрипывая рессорами, спускалась вниз по ступенькам.

На четвертом этаже хлопнула дверь квартиры Звонкова.

Николай сверху увидел джинсовую кепку и знакомую кожаную желтую куртку.

– Женя! – крикнул он. – Женя!

Но Звонков, словно не слыша его, опрометью бросился вниз по лестнице.

Машина Тохадзе остановилась в Козицком переулке.

– Подожди здесь, – сказал он Гене и вынул из портфеля плотный сверток.

– Бабки? – спросил Гена.

– Угу.

– Старичку?

– Угу.

– Много здесь?

– Ничего, дорогой, дело этого стоит. – С этими словами Тохадзе вышел из машины.

Звонков попрощался со Львом Мироновичем у входа в институт.

На улице уже горели фонари, и поэтому осенний вечер казался чуть лиловатым.

Женя задернул молнию куртки, закурил сигарету и медленно, не торопясь, пошел по улице.

Московский вечер обтекал его, даря на секунду лица, глаза, улыбки.

Он шел задумавшись и не заметил, как толпа вынесла ему навстречу спешащую девушку, и она ударилась о его плечо.

– Ой! – вскрикнула прохожая и упала.

Женя наклонился, схватил ее за руку, начал поднимать.

– Очень мило, – сказала незнакомка, – очень.

И стала собирать какие-то женские мелочи, разлетевшиеся по асфальту из ее сумки.

Звонков поднял какие-то маленькие коробочки, суетливо протянул девушке.

Она взяла их и засмеялась.

Только теперь Женя посмотрел на нее и увидел, что она очень хороша.

– Ну что же вы, может, руку подадите, встать поможете?

Женя протянул руку, девушка поднялась и поморщилась.

– Ушиблись? – спросил Женя.

– Немного.

– Я сейчас машину поймаю.

– Не надо, вы только проводите меня. У вас есть время?

– Конечно, конечно. – Звонков взял девушку под руку.

– Лучше я.

Она по-хозяйски просунула руку, оперлась на его локоть.

– Кстати, меня зовут Лена.

– А меня Женя.

– Вот и прекрасно. Пойдемте, Женя, потихонечку к дому.

Это была странная прогулка. Женя и не заметил, как они оказались на Чистых прудах. Стало уже совсем темно.

По-осеннему желтели фонари над головой, и свет лежал на аллеях, словно опавшая листва.

О чем они говорили? Да разве мог он запомнить? Его кружили вечер и осень, Ленино лицо. Оно приближалось и становилось мучительно прекрасным, а потом удалялось куда-то в осеннюю темноту.

Они ушли с прудов, свернули на улицу Чаплыгина.

Она была пустынной в вечернее время. Они шли медленно, оттягивая час расставания.

Вылетел из-за угла свет фар. Осветил их. Остановилась машина.

Лена закрыла ладонью глаза.

– Может, вас подвезти? – С этими словами из машины вылез Толик.

– Ты как здесь очутился? – удивленно спросил Женя.

– Секрет. Так подвезти?

– Спасибо, не надо. – Женя улыбнулся.

– Ну как хочешь, тебе жить. – Толик внимательно посмотрел на Лену, захлопнул дверцу и уехал.

– Это ваш друг? – спросила Лена.

– Да.

– У него хорошая машина.

– Неплохая, только поршни постукивают.

– А вы автомеханик?

– Что-то вроде.

– Из автосервиса? – с уважением спросила Лена.

– Нет, я инженер, работаю в лаборатории по изучению автомобильных двигателей.

– А-а…

Женя не уловил интонации. Но в голосе Лены послышалось явное разочарование.

Они шли по тихой улице. Их плечи касались друг друга. Только улица совсем не длинная да удивительно короток осенний вечер.

– Когда я тебя увижу? – спросил Женя.

Они стояли у освещенного подъезда.

– Завтра.

– Где?

– У кинотеатра «Новороссийск», там есть площадка.

– Это у входа?

– Да.

– Во сколько?

– А во сколько ты можешь?

– В любое время.

– Тогда давай в три.

Лена взяла Женю за отвороты куртки, притянула к себе и поцеловала.

Женя стоял и смотрел, как она входит в подъезд, как набирает код, как поднимается к лифту.

Вот она повернулась, помахала рукой.

Хлопнула дверь лифта.

Звонков закурил и пошел в сторону бульваров.

Он шел быстро и легко, как ходят счастливые люди.

Лишь завернул за угол Женя Звонков, как тут же из парадного вышла Лена. Она огляделась и почти побежала по улице.

У автомата остановилась. Бросила монету, набрала номер.

Проговорила несколько слов. Повесила трубку.

А тут и зеленый огонек появился в переулке.

Лена подняла руку…

Звонков вошел в квартиру. Зажег свет в прихожей. Кто– то опять побывал здесь. Он видел это в разрушении привычного строя вещей. Вот коврик сдвинут, спички упали с тумбочки на пол, гантель откатилась на середину коридора.

Они же у стены всегда стояли.

Звонков подошел, поднял гантель, поставил ее на место. Одну. Второй не было.

Он бросился в комнату. Заглянул под диван, пошарил под шкафом, отодвинул журнальный стол.

Нету.

Он вошел в дежурную часть отделения и положил перед молодым лейтенантом гантель.

– Вот.

– Вы это что, гражданин?

Лейтенант вскочил. К Звонкову придвинулись два крепких сержанта.

– Вы что, гражданин? – строго спросил дежурный. Он был совсем молодой. И офицерская форма была свежей и необмятой.

– У меня гантель украли, – устало сказал Звонков и опустился на садовую скамейку, неведомо как попавшую в дежурную часть.

– Чего-чего?

– Гантель украли, вот что, – зло ответил Женя.

– Давайте по порядку. – Лейтенант сел, поправил портупею и повязку. – Фамилия, имя, отчество, место жительства.

Звонков ответил, и лейтенант аккуратно записал все на бланке.

– Давно вы обратили внимание, что посторонние посещают вашу квартиру?

– Дней семь назад.

– Ранее ничего не пропадало?

– Да вроде нет.

– Хорошо, товарищ Звонков. Я завтра утром передам все это вашему участковому инспектору, а он сообщит вам о результатах.

– Спасибо.

– Не стоит. Это наша служба.

Звонков вышел.

Один из сержантов поднялся со скамейки, подошел к дежурному.

– Видишь, тронулся малый. Это от бормотухи. У нас рядом с общежитием мужик тоже от перепоя черного человека увидел, схватил топор и начал по двору за ним гоняться. И этот псих.

– Это, Рахманов, установит врач. А наше дело оказывать гражданам всевозможную поддержку.

– Да гнать таких бухариков надо, а не бумаги писать.

– Гнать, Рахманов, из милиции надо таких, как ты, и запомни: бухарики в медвытрезвителе, а в дежурную часть приходят граждане.

Борис Логунов шел по длинному коридору гостиницы «Россия». Двери, двери, двери. Цифры, цифры, цифры. Поворот. И сразу нужные цифры 8-0127. Борис постучал.

– Да, – раздалось за дверью.

Логунов вошел в прихожую. Номер был люкс.

– Входи, дорогая, входи.

Борис толкнул еще одну дверь.

Гостиная, обставленная с чуть потертым гостиничным шиком. Несмотря на раннее время, стол накрыт словно для банкета.

Переливались на солнце бутылки. Дефицитные закуски громоздились на тарелках.

И сам Тохадзе был не утренним. Для вечера он оделся. Для приема. Тугой воротник голубой рубашки обхватил шею, галстук переливался полосками, а синий костюм отдавал шелковым блеском.

Ослепительно сияли черные ботинки и золотозубая улыбка Гурама Тохадзе. Улыбка была предназначена явно не для Логунова, как и цветы, которые Гурам держал в руках.