Все это сейчас вспомнилось вновь оказавшемуся за решеткой Хироси Касаи. Конечно, почти двадцать пять лет тому назад он был моложе, и его карьера еще только начиналась.

Да, после того случая он стремительно набирал силу. Тюрьма научила его заводить, вернее, покупать своих людей повсюду — в прокуратуре, парламенте, прессе. Огромная сеть личных связей работала на него. Молодой политик выдвигал грандиозные планы, теперь он и сам научился демагогии. В конце концов, это тот же бизнес. Динамичного Касаи называли «компьютеризированным бульдозером». Он прорвался через невидимую паутину родственных и дружеских отношений в японском обществе, надежно заслонявшую высшие посты в государстве от «чужаков».

«Министром в Японии может стать только выпускник Токийского университета» — ему первому удалось нарушить это неписаное правило.

Правда, многие, особенно старые члены партии, препятствовали его карьере. Он вспомнил, как за несколько дней до съезда правящей консервативной партии, где его должны были избрать председателем партии (а следовательно, он автоматически становился премьер-министром), один из старейших лидеров консерваторов, бывший премьер-министр Ямамото прислал к нему своего младшего брата. Тот был отменно вежлив, как и полагается отпрыску столь видного рода, но без обиняков заявил Касаи: «Старейшие лидеры партии не хотят, чтобы вы стали премьер-министром. Все занимавшие этот пост были великолепно образованными людьми, с большим опытом политической деятельности, с безукоризненной репутацией…» Он не сказал: «А вы вообще не имеете диплома, без году неделя в партии, да и кое-какие темные делишки за вами водятся», но Касаи его прекрасно понял. Он не стал опровергать слова Ямамото-младшего, а просто спросил: «А как бы вы отнеслись к моему предложению стать министром?»

На партийном съезде против кандидатуры Касаи не выступил никто. Старым лидерам пришлось сделать хорошую мину при плохой игре, младший Ямамото получил портфель в кабинете нового премьер-министра.

Касаи прикрыл глаза: вот он выступает в парламенте уже в роли лидера страны, его, так сказать, «тронную речь» встречают аплодисментами. Приятные воспоминания, но перед глазами немедленно возникает другая картина: поднимаясь на трибуну, депутаты от оппозиционных партий требуют его отставки из-за причастности к делу авиакомпании «Джонсон». Возмущаются, хотя и не публично, даже члены его партии. Вот когда зашевелились старые недруги, дождались своего часа. Лидеры консерваторов предъявили ему ультиматум. Касаи пришлось уйти. Да, Касаи понял это со всей определенностью: пик пройден, и начинается путь вниз. В гору идешь медленнее, чем катишься с нее.

— Посмотрите, Комура-сан. Следы борьбы здесь определенно инсценированы. На плаще — его бросили на пол — даже не оторвана вешалка. Стул опрокинут и вовсе нарочито. Он, очевидно, стоял в стороне от возможного места нападения. Да и какая могла быть борьба? Достаточно взглянуть на девушку, чтобы понять: она не могла оказать серьезного сопротивления такому сильному человеку, каким был преступник.

— Сильному?

— Медицинский эксперт определил, что смерть наступила очень быстро, убийца сломал ей шейные позвонки.

Таро было явно не по себе от того, что он увидел в квартире, и он пылал желанием немедленно отыскать виновного.

— В спальне что-то искали, ящики вывернуты, все на полу валяется.

— Деньги искали?

— Не похоже. В туалетном столике остался конверт с крупной суммой.

— Может быть, не нашли?

— Мне кажется, не очень-то и старались. Вообще, искали очень неумело. Я посмотрел: довольно много ценных вещей, во всяком случае недешевых и компактных — как раз такими интересуются грабители, — на месте. Остается предположить, что здесь было что-то необыкновенно дорогое. И эта вещь удовлетворила преступника.

Таро двинулся вперед, объясняя расположение комнат:

— Из коридора двери в кухню, туалет, ванную и гостиную.

— Двухкомнатная квартира?

— Да. Из гостиной дверь в спальню.

Комура поочередно осмотрел ванную и кухню.

— Взгляни, Таро. Два халата. Мужской и женский. А соседи говорят, что жила одна. Любопытно. Я думаю, в ванне не так давно мылись. Пригнись и погляди внимательно: кафель на полу в разводах. Тот, кто мылся, не вытер пол. Трудно предположить, чтобы женщина, живущая одиноко, была столь неаккуратна. Соседи не сообщали, служанка есть?

— Нет.

— Тем более. Можно предположить, что некто мылся в ванне в отсутствие Садзи или после убийства. Иначе она вымыла бы ванную, а?

Комура пошел на кухню. Таро не нашел там ничего интересного. Все чисто, убрано. На столе никакой посуды, только кувшин для сакэ.

— Полный, — заметил Таро. — Вероятно, подогрели, а выпить не успели. Что-то помешало.

— Или тот, для кого готовили, ушел. Или, наоборот, не пришел. Гадать трудно. Ладно, пошли, место убийства покажешь. Силуэт очертил?

— Как учили.

Проходя по коридору, Комура вдруг остановился.

— А это что такое?

— Маленькая кладовка. Там одно тряпье.

— Да? — Инспектор открыл дверцу, оклеенную обоями и оттого сливающуюся со стеной. — Включи свет.

— Там нет электричества.

— Фонарика нет? Сходи на кухню за спичками. Пока Таро возился, Комура терпеливо ждал. Потом полез в кладовку. Инспектор чем-то долго шуршал, стучал, кряхтел, чиркая спичками, и наконец вылез, держа в руках сверток с грязной одеждой: сапоги, куртка и синие брюки, тоже не самые чистые.

— Вот тебе и аккуратная женщина! — проворчал Таро. — Этому барахлу место в химчистке.

Комура поскреб подошву сапога.

— А грязь-то свежая.

— Вы думаете, это одежда преступника? Он убивает Садзи, потом переодевается, моется в ванной и уходит?

Инспектор с сомнением посмотрел на своего подопечного.

— Подержи-ка.

Сунул стажеру в руки одежду, а сам измерил длину подошвы рулеткой, которую всегда носил с собой. Потом прикинул на себя куртку и брюки.

— Так. Запакуй все это и отвези экспертам. Они нашли какие-нибудь следы в квартире?

— Да, следов было много.

— Поезжай сейчас же и подготовь все. Попробуй выяснить что-нибудь о семье Садзи. Родители, братья, сестры и так далее. Понял? Я буду через час.

Одежда, которую, он обнаружил в кладовке, насторожила следователя. Конечно, в принципе нет ничего удивительного, что там валялись какие-то грязные вещи, но в картине убийства, которую рисовал себе Комура, не находилось места для этой одежды. Деталь была лишней. А когда такое случается, остается предположить, что картина не верна.

Комура внимательно обследовал гостиную, перерыв все полки в шкафу, просмотрел стопку журналов на столике. Чем глубже он вникал в жизнь, которая шла в стенах этой квартиры, тем более странной она ему казалась. Его удивляло, например, отсутствие таких непременно сопутствующих человеческой жизни мелочей, как записки и письма, вырезанные из газет программы телевидения, лекарства и прочее, без чего нельзя обойтись в повседневном быту. Нет, квартира не была пустой, в гостиной все как будто на месте. Но на полках книги в целлофановой упаковке — нетронутые; на коробках со столовыми приборами и недорогих сервизах наклеена цена. Их еще ни разу не пускали в ход. Недавно куплены? Комура заглянул в один из соусников — на дне лежал плотный слой пыли. Обивка кресел, стоящих перед телевизором, слегка потерта, скатерть на столе чистая, но не новая. Квартирой пользовались избирательно, только для определенных целей и, пожалуй, в определенное время. Комура попытался отодвинуть тяжелые шторы, они не поддавались. Что-то заело. Если бы здесь проводили время не только по вечерам, то уж, наверное, исправили бы. Может быть, здесь кто-нибудь скрывался?

Комура присел на диванчик в дальнем углу комнаты. Со спинки немедленно сползло покрывало. Он попытался поправить его одной рукой, но ничего не вышло, пришлось подняться, чтобы перестелить его.

— Можно подумать, что здесь никто никогда не сидел, — пробормотал он.