Вскоре Рагаш и Вундак догнали ее, с луками на плечах и топорами в руках. Олень поднял крупную рогатую голову, когда эти четверо прорвались сквозь подлесок, бросил взгляд в их сторону и, спасаясь, перепрыгнул через ручей.

Звук прибоя, бьющего о скалу, стал громче, а сосновые иглы и мягкая грязь под ногами сменились на острые камни вперемешку со снегом. Гуща леса перед глазами уступила место небу и облакам. Амогг притормозила, легла на живот и поползла дальше, чтобы посмотреть с края утеса.

Волны бились о торчащие каменные клыки – Бивни Гардрама, рассыпа́ли пыль брызг и пены, прикрывая устье залива туманной дымкой. Из воды выступали острые шипы скал, готовые вспороть брюхо всякому, кто не знает безопасного прохода сквозь Зубья. Тем не менее в бухте встали на якорь три человеческих корабля, а гребные лодки уже переправляли небольшое войско на берег орков. Все, как и сказал следопыт. И корабль, и флаг были слишком хорошо ей известны.

Уши Амогг сами прижались к черепу при виде мелкой седоватой самки человека, которая сходила на берег, шлепая по волнам прибоя. Все люди казались ей одинаковыми, но вот эта женщина – маленькая, старая и омерзительно хилая – могла быть только Вереной Авилданской, владычицей Авилданских островов. Даже в те времена, когда Амогг разбивала головы в войске Черной Герран, она никогда не доверяла этому лживому, вороватому и лишенному чести человеческому существу. Те немногие торговые сделки, которые она заключала с людьми Верены за долгие годы, это мнение лишь подтверждали.

Амогг обернулась к своим «глазам и ушам» и негромко заговорила, борясь с желанием взреветь и понестись вниз, размахивая топором:

– Отправляйся к Мысу копья и высматривай новые корабли. Я должна точно знать, есть ли тут еще кроме этих трех.

Орк оскалил бивни в знак согласия и ускользнул прочь.

Амогг присмотрелась к прочим людям, вслед за Вереной сошедшим с маленькой лодки. От их вида что-то кислое забурлило у нее в животе. Люди с корабля шарахались от этих троих, и хотя Амогг плохо умела читать человеческие эмоции, она поняла, что их просто боятся. Нутром чуяла, что не зря. Один был здоровенный и чернокожий, с каким-то неестественным телом – контур словно двигался и смещался.

Татуированная женщина, белая как мертвец, была безоружна, но от нее несло колдовством, а мужчина помельче первого, бледнокожий, с волосами цвета огня и мечом в руке, вызывал у Амогг какое-то старое полузабытое воспоминание. Вместе с ним появилась и заноза легкого страха. Амогг десятилетиями не испытывала этого чувства и сейчас всем сердцем приветствовала его возвращение. Настоящий вызов после долгих лет тоскливого мира. Этих рыжих она всегда ненавидела. Впрочем, люди всегда прикрывались ложью, из-за этого все проблемы. Сама кожа людей лгала – оставалась окрашенной в один цвет вместо того, чтобы становиться серой от стыда или красной от гнева. Орки были честнее и во всех смыслах лучше.

Амогг зарычала и крепче сжала топор, хотя не могла понять причину эмоций. Кто же этот человек, вызывающий такие чувства? Череп этого маленького самца можно раздавить одной рукой.

Беспокойство вождя не укрылось от двух старейшин.

– Это что, вторжение? – спросила Вундак. – Хочешь, мы натянем тетивы и всех сразим?

– Пока нет, – буркнула Амогг.

Надо было выяснить, чего ради они ступили на землю орков.

– Ты, похоже, знаешь ту здоровую лодку? – спросил Рагаш. – Что, опасные люди?

Она обнажила бивни.

– Нутром чую, что да.

Старейшины встревоженно переглянулись. Нутро Амогг не ошибалось.

– Мне давно знакома их командирша. Человечьи слова ничего не стоят. Люди врут и хитрят, чтобы заполучить, что им хочется, а обычно они хотят все, что у тебя есть.

– Это верно, – проворчал Рагаш.

– Ждем, – сказала Амогг. – Никаких боев, пока этот лес не наполнится орками Хаддака.

В бою можно обрести славу, но гораздо больше славы в победе.

Оглядев край леса и вершину скалы, Верена ничего не увидела. Она не могла избавиться от чувства, что за ней наблюдают, а из-за серо-зеленого цвета орочьей кожи этих злобных тварей в лесу заметить крайне трудно.

– Не могу не оценить по достоинству их декор, – с улыбкой отметил Лоример, указав на ряд деревянных кольев с насаженными на них черепами, отделявший побережье от леса. – Рядом с этим их чествованием жизни и смерти я чувствую себя почти как дома.

– Ага, – подтвердил Тиарнах. – Эти орки как раз для тебя. Потрясающе злобные и здоровенные твари, да?

Они с Лоримером озадаченно переглянулись, удивленные неожиданно обнаруженным совпадением мнений.

Мейвен переходила от столбика к столбику, рассматривая черепа.

– Тут мужчины, женщины, есть даже дети, – сказала она. – Оркам все равно, кого убивать. Разумеется, Амогг Хадакк никогда не показывала нам, что имеет хоть какое-то понятие о милосердии.

– Милосердие – это слабость, – вмешалась Верена. – Орки этого не выносят. Они все дерутся – самцы и самки, даже те бесполые существа, что считаются их детьми, берутся за оружие, едва смогут его удержать. Если вспомнить, что живут они в этих почти бесплодных холмах, окруженных укрепленными городами людей, то, по-моему, у них и выбора особо нет.

– Неужели мне послышалась тень сочувствия в твоем голосе? – спросила Мейвен.

Верена пожала плечами, от чего устроившийся там слинкс обиженно заворчал.

– Между нами никогда не было дружбы. Много лет назад был один общий враг, и еще я выменивала слитки оркского железа на еду и товары.

Тиарнах почесал косматые рыжие волосы.

– Сомневаюсь, что после стольких лет я отличу Амогг от других орков. У нее была на глазу повязка?

– Ты дурак и пьяница, – фыркнул Лоример.

Тиарнах кивнул:

– Ну и что с того? Я мог спутать ее с каким-то другим орком с повязкой. Погоди… Или то был крупный берсерк из Вандауры? За эти столетия я стольких повидал и убил, что давно потерял счет, а все лица путаются.

Верена снова оглядела верхушки окружавших бухту утесов.

– Нам лучше быть осторожнее. Войны с орками я не хочу, а наше вторжение вряд ли долго останется незамеченным.

– Я не боюсь орков. – Некромантка взглянула на Лоримера. – Никому из них не справиться ни с вампиром, ни с моим колдовством.

Тиарнах усмехнулся.

– Твой огроменный вампир страшный, ага, но, сдается мне, вы с ним никогда не стояли на пути у стаи воинственных орков. Так?

Мейвен нахмурилась.

– Амогг была ненамного крупнее Лоримера.

– Значит, нет, – сказал Тиарнах. – Ты ни разу не встречала настоящего орка. Когда Амогг служила у Черной Герран, она была просто молодым воином. – Он не стал утруждать себя дальнейшими пояснениями, но ухмылка была нацелена на то, чтобы разозлить Мейвен.

Пока некромантка и бывший бог цапались, Лоример, принюхиваясь, прошелся по берегу. Его взгляд обратился на восток, в сторону леса.

– Чую запах орочьего пота, стали и масла. Они наблюдают за нами.

Когда темнокожий обернулся к бледным, Амогг отползла от края утеса. Он был крупным для человека и, судя по тому, как его избегали люди помельче, несомненно, опасным. А еще он казался странно знакомым, но она убила немало людей, что по глупости совершали набеги на берега орков. И надеялась, что этот бросит ей вызов в бою. Его череп будет славно защищать границу Хадакка от злобных человеческих духов.

– Поделись со мной истиной Гардрама, – попросила она Вундак.

– Женщина с татуировкой владеет магией, – ответила шаманка. – Очень скверной. Вокруг нее – смерть. Ее нужно убить первой.

Из всех орков Вундак была ближе к тем, кого люди зовут колдунами, только с хорошей и чистой силой – через нее боги проявляли свою волю.

Амогг хмыкнула, внутреннее чутье не подвело, как всегда.

– А что скажешь про высокого и про рыжего мечника?

– Тот, что самый высокий, – не настоящий человек, – прорычала Вундак и сплюнула. – Его дух не привязан к плоти как подобает. Свое тело он носит, как мы носим плащ из звериной шкуры.