– Куда собрались?

У закрытого тоннеля во двор нас окружили. Бежать было некуда. Я мог прошмыгнуть между двумя оболтусами и в пару прыжков настигнуть людной улицы, но я не мог бросить Рафа. А я знал Рафа, и я знал, что он даже не думает бежать.

– Пойдёмте поговорим. – сказал главный.

Нас толкнули в сторону тоннеля. Я не знал, что нас ждёт. Я не хотел думать об этом. И я просто шёл, а рядом шёл Раф и злобно смотрел и на них, и на меня. Солнечный свет исчез, в тоннеле у меня перехватило дыхание, будто из воздуха выкачали кислород. Это была тяжёлая дорога, ноги подкашивались. Я боялся, что они перестанут слушаться и я упаду. Но вот мы вышли из тоннеля; солнце накрыло наши головы, а в лица ударил ветер, и я снова мог полноценно дышать.

Между входом в тоннель и подъездом в здании было углубление с пустым пространством. Туда нас и толкнули, припёрли к стенке. Я отчаянно глядел за спины головорезов, в надежде заметить мимоидущего человека, какую-то помощь. Но мимо шла только женщина и, увидев нас, она ускорила шаг и скрылась в тоннеле.

– Вы, чё, попутали, щеглы? – начал главный. – Нахуй вы натравили на нас мужика?

– Мы не травили, – голос у меня дрожал. – Он же сам подошёл.

– Почему вы не послали его? Из-за вас он до нас доебался. А мы же просто хотели поздравить вас с праздником.

– Но он же сам подошёл.

– Ты не понял, уёбок. – он ткнул мне в лицо кулаком. – Я вас просто хотел по-доброму поздравить с праздником. А вы натравили на нас мужика. Выворачивайте карманы. За моральный ущерб.

Я в панике сунул руку в карман, сжал купюру, но что-то остановило меня. Душа сдавила все мышцы, пыталась вырваться наружу, будто ей было омерзительно жить в таком трусливом теле.

– Не дам. – твёрдо сказал я.

Я даже не заметил удара. Почувствовал боль в лице и нагнулся. По теням на асфальте увидел, как быстро среагировал Раф и накинулся на главного. Я выпрямился. На меня шли двое, побежал на них и пригнулся. Мне удалось прорваться. Я выбежал из круга. У меня была возможность запрыгнуть в тоннель и выскочить из двора. Я был готов бросить Рафа. Был готов. Но не мог. Развернулся и что есть мочи закричал вверх, в балконы дома.

– Помогите!

Меня тут же схватили и бросили к стене, где уже били Рафа. Один скрутил ему руки сзади, а главный мутузил его по лицу и животу. Я сразу нагнулся и закрыл голову руками. Они принялись пинать мои ноги. Я затрясся и подкосился, встал на одно колено. Меня подняли и ударили в солнечное сплетение, я раскрыл рот, пытаясь глотнуть воздуха, но не мог. Ублюдки увидели, что я задыхаюсь и в ужасе бросили меня. В глазах потемнело. Я пытался сделать вдох, но всё было тщетно. Я всё ещё слышал стоны Рафа, шлепки и звуки ударов. Тут я поднял голову и увидел, что от него отступили. Нас пощадили, но я понимал, что это временно. Скоро гнев мог вернуться к подонкам, и они снова бы принялись нас лупить. Я смог сделать лёгкий вдох, но этого было достаточно, чтобы силы вернулись ко мне. Я обхватил Рафа за грудь и плечо, и мы побежали прочь. Выбегая из круга, я получил пинок под задницу. Мы забежали в тоннель, я слышал злое гоготание сзади. Мы вышли на пешеходную улицу и бежали, бежали. Вскоре мы остановились в кустах возле некого магазина.

– Ты как? – спросил я Рафа.

В ответ он оттолкнул меня и ударил в плечо. Я вскрикнул от боли. Он толкнул меня, и я повалился на траву.

– Никогда! – рычал он. – Никогда не проявляй слабость!

Я понял, что день уже подходит к концу. Солнце клонилось к горизонту. На улицы вышла молодёжь хорошенько повеселиться перед завтрашним первым учебным днём. Я позвонил Максиму и спросил как он. И обрадовался, когда услышал его весёлый голос. Видимо он хорошо провёл время. Максим уже расстался с одноклассниками и шёл домой, я же предложил ему подойти к футбольным трибунам в парке Ленина. Он согласился.

В парке гулял и веселился народ. Дети бегали с мороженым между памятниками героям войны. Влюблённые парочки ласкались на лавках под горящими гирляндами. Родители, оставив детей на батутах и каруселях, гуляли на полянках между деревьев и наслаждались обществом друг друга.

Я купил две шаурмы в киоске, которому доверял ещё с детства, и пошёл к футбольным трибунам. На краю парка разместили спортивный комплекс: он преимущественно специализировался на теннисе, но помимо теннисных кортов, на улице был и бассейн, а в окнах здания я разглядел просторный тренажёрный зал. Сразу через пешеходную дорожку от него раскинулась площадь с развевающимся флагом, а за ним и футбольное поле, огороженное высокими трибунами полукругом. На самом верху я увидел фигуру Максима и поднялся к нему. Трибуны были настолько высоки, что взору открывался вид на весь парк и на его густые заросли деревьев. Я дал брату шаурму и этот неожиданный презент он воспринял с радостью. Я сел рядом и откусил кусок. Шаурма была так же восхитительна, как и в детстве. Приятно, что некоторые вещи в городе не меняются. Мы молча ели и наблюдали за игрой. Ребята на поле воспринимали игру крайне серьёзно, потому выполняли жёсткие подкаты, из-за чего игроки с противной команды с глухим стуком падали, а девчонки на первых рядах кричали шакалам в поддержку. Девчонки любят агрессоров и сейчас я понимаю, почему.

– Как погуляли? – спросил я Максима.

Он рассказывал, как они с одноклассниками весь день бесцельно шлялись по городу, веселились, придумывали какие-то безумные развлечения, чтобы как-то занять себя, и Максим сделал вывод: он рад, что учится в одном классе с этими ребятами – а я радовался за него.

– Один друг предложил мне работу. – сказал он.

– Правда? Это же круто.

– Да, после школы. Не знаю, соглашаться или нет.

– Братишка, – я положил руку ему на плечо. – Даже не раздумывай. Это твой шанс уже сейчас почувствовать себя взрослым. Заработать копеечку и сводить в кино девчонку. Перед тобой открываются большие перспективы. Не отказывай себе в этом из-за надуманного страха.

– Что ж, – он задумался. – Тогда я, пожалуй, соглашусь.

– Верное решение. А что за работа?

Глаза его нервно забегали.

– Пока не буду говорить. Не хочу сглазить.

Я откусил ещё кусок и прожевал его.

– Не упускай свой шанс, как однажды я упустил свой.

– Какой шанс ты упустил?

Я засмотрелся на поле. Вратарь пропустил мяч, и товарищ из его команды в гневе набросился на него.

– Неважно. – прошептал я.

Мы пришли с Рафом на трибуны, на это же самое место. Один Бог знает, сколько мы сидели, но сидели в глубоком молчании, и оно съедало меня. Зазвонил мобильник, я был счастлив, что хотя бы рингтон нарушил это тяжёлое молчание. Звонил Фима. Чёрт! Я же совсем забыл.

– Алло, Витт, ты где? – послышалось на том конце трубки.

– Слушай, Фима, мне правда неудобно, но я забыл.

– В смысле? Дава, ты попутал? Марат задержался только из-за тебя. Мы тебя уже полчаса ждём.

– Фима, я всё понимаю, но случились такие обстоятельства, что…

– Да какие обстоятельства! Ты меня подвёл. Ты меня перед человеком подставил.

– Фима, я…

– Марат не любит безответственных. Я не смогу договориться по поводу тебя, больше он меня не послушает. Ты упустил свой шанс, Дав.

Послышались быстрые гудки. Он бросил трубку.

– Блять! – в сердцах закричал я.

Раф никак не отреагировал на услышанный разговор. Он был весь в своих думках.

– Поверить не могу, что нас отпиздили. – сказал он.

– Ты не можешь быть сильнее всех.

– А ты не можешь проявлять слабость!

Он повернулся ко мне и посмотрел в глаза.

– У нас высокие отношения, Дави. Ты учишь меня не быть тупым, а я учу тебя не быть девчонкой. И я делаю попытки исправиться, но ты! Ты никак не хочешь усваивать урок! Зачем ты полез в карман? Зачем показал себя жертвой?

– Я испугался.

Он сдавил рукой моё плечо.

– Никогда! Сука, никогда не бойся! Это нас должны бояться. Это мы хищники! А они жертвы.

Он вернул взгляд к полю, долго следил за игрой, а потом глаза его расширились, тело дрогнуло, а плечи расправились. Он был похож на змею перед смертельным прыжком.