Воспрял тут духом тот, что раньше был смешливый, и, спешившись, стал есть из двух пригоршен, да поторапливался так, что даже нос измазал!.. Ох, и зашёлся ж смехом друг его любезный, деньгу большую, тугрик, возвращая.

А после поостыли они оба, один другому, посмотревши в очи, и говорит:

– Чудное вышло дело – дерьма с тобой мы на халяву нажралися!..

Оба напарника затейливого рассказчика завелись заливистым гоготом от дивной такой побасёнки.

– И-и, нашёл, что сказануть-то… За старый анекдот Иван Грозный сына-кровинушку вона как пожурил… Вообще-то Потапыч – он наш известный стихописец и баснотворец, мёдом не корми, а дай красно словцо меж людьми подпустить, – сквозь фырканье расписывал земляка колхозный счетовод, – но ты, друг ситцевый, хоть и складно очень всё тут изложил, изящно даже, иной язык так не извернётся, а вот по сюжету подкачал, братец, подкачал… слышал звон, да не знаешь, где он… да и валюта у тебя в побаске больно уж чудна вышла, несовременная какая-то валюта… Нет, как это… немодная. А халява – так это, шалишь, штука наша, отечественная, куда им там, за морями, до нас с нашим энтим самым, как его… менталитетом?..

– Ну не скажи, Михалыч, йопти корень, – вновь включился знатный сказитель, – халява – уж она везде халява… ну а у нас дык просто искренняя, чудодейственная…

– Сию байку, было дело, председатель наш как-то на правлении стравил, знатный он у нас краснобай, остро слово от зубов так и отскакиват, так и отскакиват, – продолжил Михалыч, – ох, и покатился же народ тадыть со смеху – не остановить уж было… а теперь вот каждый по-своему переиначивает. А в тот раз председатель как сказывал-то, я всё до слова помню…

… Жил в одном иноземном государстве фермер-предприниматель, по жизни скалозуб и словоблуд, так вот какой-то день, будучи в хлопотах на скотном дворе, приметил соседа, такого же фермера, как и он сам, да и решил потешиться над ним трошки:

– Урма-ас, ты хочешь заработать пять тысяч крон? Если хочешь, подойди ближе, я расскажу тебе, как это сделать! – крикнул он ему через забор.

– Что ты говоришь, Тома-ас, пять тысяч крон? – тот в ответ.

– Да, пять тысяч!

– Конечно, хочу, – вразвалочку подошёл сосед к забору.

– Тогда, Урма-ас, покрась забор с той стороны, где ты стоишь, коровьим навозом – и я заплачу тебе эти деньги, – поставил шутник соседу-простаку условие чудное немыслимое.

Опешил тот с разинутым ртом и давай скрести в затылке… Но через полчаса из-за забора раздался его бодрый возглас:

– Тома-ас, иди принимай работу и плати деньги!

Слово – оно такая штука, коль вылетело, обратно его никак… Теперь уж опешил сосед-потешник, долго он рассматривал свой заказ малярный, но, убедившись, что забор с той стороны в самом деле как следует измазан коричневой с энтим самым запахом, как его… субстанцией, был вынужден, никуда тут не денешься, выписать чек на пять тысяч. Передавая его через забор, он сказал соседу с усмешкой:

– Урма-ас, у меня сейчас нет наличных, но ты ведь знаешь, моё слово – железо, а чек тем более! Завтра ты сможешь посетить банк и получить там по нему кругленькую сумму!..

– Отлично, Тома-ас, – взял тот платёжный документ банковский, но, помешкав трошки, в свою очередь обратился к приятелю, – слышишь, сосед, я знаю отличный способ заработать деньги, если тебе так же, как и мне, нужны пять тысяч, то я тебе о нём с удовольствием расскажу.

– О-о, спасибо, друг, конечно же, деньги мне нужны, я ещё ни разу в жизни не упустил выгоду!

– Так покрась вот этот забор коровьим навозом со своей стороны, и я заплачу такую сумму, какую назвал – дело верное.

Жалко стало Томасу только что непредвиденно понесённых убытков, он и согласился на выгодную сделку:

– Отлично, Урма-ас, я приступаю, – ответил тот и кинулся разводить пожиже энтот самый колер, а через какое-то время, выполнив условленную работу, в свою очередь получил чек на хорошенькую сумму, подписанный приятелем.

Два довольных фермера-соседа стояли с разных сторон свежеповапленного забора и разглядывали его, посмеиваясь неприметно один над другим, но тут вдруг Томас, он был смышлёный малый, сообразил что-то важное да и говорит:

– Урма-ас, послушай, тут такое дело, а ведь мы с тобой могли бы, обменявшись нашими чеками, избегнуть посещения банка, сэкономив при этом на бензине и банковских издержках.

– О-о, ты голова, давай мы так и поступим, – согласился сосед, а после обмена ценными бумажками вдруг призадумался, да тут и выложил, – слушай, Тома-ас, а тебе не кажется, что мы с тобой бесплатно вымазали свой забор коровьим помётом?

Но Томас умный был мужчина, он разъяснил соседу-простаку:

– Нет, Урма-ас, всё было не так, как ты говоришь, всё было совсем по-другому – мы с тобой сегодня приняли участие в производственно-коммерческой операции с оборотом средств величиной в десять тысяч крон!

Сосед снова задумался, а потом и говорит расстроенным голосом:

– В таком случае тебе не кажется, что мы с тобой продешевили? Надо было тебе и мне взять за работу тысяч по пятнадцать или, лучше, по двадцать!..

Долго смеялись охотники забавной присказке.

– Вот так председатель сказывал на правлении, заседание тогда сорвалось, пришлось людей в магазин посылать… зато смех потом стоял по всему Рабиндранату, – добавил Михалыч.

– А кстати сказать, очень странное у предприятия вашего поименование, труднопроизносимое, переназвали бы уж как попроще, в самом-то деле, – вставил слово успокоившийся, наконец, от всхлипываний Иван Сергеевич, охотник городской.

– Да как-то раз хотели переименовать, было дело, так мужики не позволили, завыкобенивались – и всё тут.

– Отчего же?

– Потапыч, скажи вот человеку приезжему, как на духу, пошто не позволил переименовать Рабиндраната Тагора в Клару Цеткину?..

– А чаво менять-то шило мылом, – включился Потапыч, – и имечко-то славно, и вобще… да и на «едрит тву мать» похоже дюже…

Гогот троих охотников вновь понёсся в перелески, отдыхавшие неподалёку собачки время от времени беспокойно поднимали головы и озирались.

– Занимательно всё в твоей байке, слов нет, – продолжил Иван Сергеевич, – выгода, прибыль, банк, издержки… дебит с кредитом да профит с дефицитом приплести бы сюда заодно, будь они неладны… Затейник ваш председатель, ничего не скажешь, только вот расценки у него там, по ходу, несуразные за малярные-то работы, и аромат на всю округу… А уж как всё на самом деле в том раскладе было, так то сейчас сам расскажу, однажды на корпоративе кто-то из офисных по весёлому делу, лет пять уж как тому, напел такую вот историю…

… Скакали по прерии два ковбоя, два друга закадычных, Билл и Джон было их звать, долго скакали – замучились, взопрели на солнце полудённом, лошадок уморили, вот и решили сделать привал недолгий. Тут Билл, шутник и забияка, выходец из Южного Йоркшира, а ныне коренной житель штата Техас, и говорит Джону с усмешкой:

– Слушай, дружище, у меня тут завалялся доллар, и если хочешь его заработать, поцелуй в губы мою кобылу… Но только покрепче, так, чтобы ей понравилось!.. Никто кроме нас с тобой знать об этом не будет, клянусь… а деньги – вот они!

Джон, в прошлом студент-недоучка, сбежавший в своё время на Дикий Запад после поджога колледжа, в котором с полгода изучал экономику, давно сидел без денег, он, не видя другой возможности заработать, недолго думая, согласился на предложение и приложился взасос к устам каурой лошадки своего спутника, обняв её за взмыленную морду. Долго ржали Билл и его кобыла после этого поцелуя, а гнедой мерин, привязанный неподалёку, ревниво фыркал и водил взад-вперёд ушами, косясь на хозяина. Джон старательно спрятал в карман заработанные деньги, однако, будучи уязвлён в глубине души насмешкой приятеля, через непродолжительный отрезок пути в ответ предложил Биллу поцеловать своего мерина, да понежнее, за доллар, который лежал в его кармане и жёг ляжку, на что непритязательный и скуповатый Билл, оказавшийся теперь без единого цента, тут же согласился, тем более, что посреди бескрайней прерии, где они находились, некому было лицезреть такое диковинное зрелище… Повеселился и Джон, расплачиваясь с товарищем, а ошеломлённый гнедой прядал ушами, фыркал и скалил зубы…