Литмир - Электронная Библиотека

Котёнок на разъезжающихся лапах исследовал просторы ванной, пытался выбраться наружу. Тонкие когти удивительным образом умудрялись находить несовершенства эмали – мелкие трещинки, выщерблены на стенках – но едва Толстяк начинал подтягиваться на лапах, когти срывались и он, пища, сползал обратно на дно. Котёнок показался Гере ещё более жалким, чем когда сидел в углу той коробки: слепой и испуганный, в звенящем непреодолимом холоде. Гера скривился от неприязни к жене, безучастно сидевшей на кухне.

– Держись, мелкий!

Гера пересадил Толстяка в раковину. Котёнок запищал с удвоенной силой. Гера пустил воду, настроил температуру и сунул Толстяка под струю. Писк стал непрерывным.

– Потерпи…

Гера усердно намыливал карапуза под струей воды. Шампунь пах жвачкой, котёнок истошно верещал – странный диссонанс, от которого Гера почувствовал себя кем-то вроде ребенка-садиста, душащего собачку в Диснейленде.

С пеной и грязью в слив стекали десятки мелких черных семечек-блох.

– И как они все на тебе уместились-то?!

Гера мылил и ополаскивал голосившего котёнка снова и снова, пока, наконец, стекавшая вода не стала прозрачной. Оставались уши. Они были чёрные от серы, грязи и, кажется, гноились.

– Кис! Принеси хлоргексидина. Пожалуйста.

Тяжелый вздох. Скрип дивана. Шарканье. Стук дверцы шкафчика.

Гера шерудил в ушах крохотного Толстяка. Котёнок не переставая пищал. Гера не мог понять, как ему удавалось делать это так долго – как будто в этой тщедушной тушке кто-то уместил лёгкие оперного певца, сдувавшиеся через крохотную глотку. К тому же Толстяк издавал разные звуки, как будто играл на скрипке; и каждая новая партия казалась пронзительнее предыдущей. У Геры дрожали руки. Маленькие цепкие когти беспрестанно наотмашь царапали руки, но Гера отвлекался, только если один из них рыболовным крючком подцеплял кожу. Он ещё даже не закончил с одним ухом, когда жена, демонстративно фыркнув, закрыла дверь в ванной и прибавила звука в колонках.

«Как будто ему это нравится!»

Когда Гера закончил, в раковине валялось десятка два использованных ватных палочек: белоснежные головки теперь были черными, будто кто-то просыпал коробок каминных спичек. Толстяк выглядел как с открытки – пушистый, умилительно маленький. К тому же, он приятно пах жвачкой, словно его притащили не с улицы, а с рождественской распродажи в кондитерском магазине. Неоткрывшиеся глаза снова показались сожмуренными – от удовольствия или негодования. Гера поднёс дрожащего кота к лицу и ткнулся носом в его блестящий розовый пятачок. Котёнок передними лапами вцепился Гере в нос, прикусил за самый кончик и несколько раз лизнул. Нужно было его накормить.

Гера укутал котёнка в полотенце для рук и вынес из ванной. По ту сторону двери орал сериал. Толстяк заерзал.

– А просто наушники надеть нельзя?

Гера крутанул верньер колонки и прошёл к холодильнику.

– Молоко убрала?! – походя с привычным равнодушием пожурил он жену и застучал дверцами шкафов, ища блюдце, пипетку и турку, чтобы нагреть молока.

Коробку со спящим котёнком поставили в прихожей, рядом с лотком. Надежды на то, что мальцу придет в голову блюсти приличия, у Геры не было. К тому же бортики туалета были выше котёнка. Но вдруг?

– А тебя не смущает, что он ни черта не видит?

Гера пожал плечами. Казалось, о назначении таза с песком питомцу подскажет врожденное шестое чувство.

– Почему ты злишься? – Гера подсел на диван к жене.

Их квартира была унылой. Ни у одного из череды хозяев не хватало денег на полномасштабный ремонт, и квартира выглядела творением Франкеншейна – собрана из лоскутов, вся в заплатах. Выцветшие обои прятали под собой три-четыре слоя ещё более выгоревших. Штукатурка на потолках облетала, шелушилась краска на стенах ванной и туалета. Потертый линолеум прятал старый скрипучий и местами проваливающийся деревянный пол. И запахи, невыветривающиеся наслоения запахов. С другой стороны, всё это придавало квартире особый шарм, делало её домом – живым и тёплым. Кошка сюда очень даже вписывалась.

– Я не злюсь.

– Капризничаешь?

Лицо жены смягчилось.

– Зачем ты его притащил?

Гера снова пожал плечами. Он хотел было рассказать про коробку, бойких соседей-кузенов и недоступные соски, но испугался насмешек и оставил только суть.

– Жалко стало.

Жена вздохнула.

– У твоих же тоже кошки…

– Они в доме живут, – выпалила жена. – А мы в однушке. Запах. Вся мебель подрана. Не уехать никуда. Стерилизовать…

– Ну, можно не стерилизовать. Мы не стерилизовали.

– Тогда – ор неделями. Бллин, Гер…

– Ну и что? На улицу его вынести предлагаешь? – с вызовом бросил Гера.

– Конечно нет! Бллин! Но можно было хотя бы спросить? Посоветоваться? Мы все-таки вместе живём! Шторы. Постельное. Грёбаные тарелки эти!..

Жена готова была разрыдаться.

– Я просто хотел сделать тебе приятно. Раз – и всё есть. И тебе не надо париться, – начал оправдываться Гера.

– Но я хочу! Хочу париться! Это и мой дом! А ты продолжаешь тут обустраивать всё, как хочется тебе.

– Хочешь, поедем завтра и купим новую посуду?

Жена посмотрела на него, как на идиота.

– А с этой что делать?

– Выкинем.

– Ох… Иди ты в жопу.

Гера обнял её и поцеловал.

– Ты можешь придумать имя Толстяку.

– Это же кошка.

– Но толстая же.

Жена покачала головой. У Геры заурчало в животе.

– Есть охота, – слегка удивленно констатировал он.

– Окрошка.

– Можно. Только не на ужин.

– Кошка. Кошка-Окрошка.

Гера прыснул.

Отсмеявшись, он покатал имя на языке и несколько раз произнёс вслух.

– Мне кажется, круто! Кроша.

Из прихожей раздался плаксивый писк. Гера вышел из кухни и вернулся с котёнком. Он держал его, как младенца. Гера подошёл к столу, набрал в пипетку молока и потыкал в мордочку Окрошки. Она не среагировала. Гера повесил каплю ей на нос – тут же слизнула, и начала причмокивать, требуя добавки.

– Возьми лучше шприц, – подсказала жена.

Глава 3. «Заткнись» и «Отстань»

Мой кот был аутистом. Как человек дождя.

Он был слишком умён и сложен,

чтобы его проявления могли правильно

истолковать. А говорить он не умел.

Или не хотел.

– Отстань! Окрошка! Сука!

Что-то стукнуло по комоду, дробно застучали лапы по полу, когти захрустели обивкой кухонного дивана – кошка забралась в своё укрытие.

– Гера!

Гера сунул голову под подушку и притворился спящим.

– Гера! – дверь в комнату распахнулась и грохнула о стену. Жена стащила с Геры одеяло.

– Ну что…?!

– Вот что!

Жена стояла в одних колготках с платьем в руках. Гера не сразу понял, что не так. Он сел на кровать, растёр глаза и присмотрелся. Колготки пошли стрелками. Платье – всё в зацепках.

– Бллин… Кроша! – вздохнул Гера. Окрошка неправильно поняла интонацию хозяина. Она вбежала в комнату, запрышнула на постель и стала тереться о руку в ожидании глажки. Гера погладил.

– Ну отлично!

Жена вылетела из комнаты, хлопнув дверью.

Несколько дней назад он похвастался жене, что научил Окрошку по штанине и кофте забираться к нему на плечо. Котёнку очень нравилось, когда Гера причмокивал губами – поцелуйчики. Окрошка считала это приглашением играть и игрой одновременно. Кошка забиралась Гере на плечо и начинала лупить лапой ему по губам. Об одежде он не заботился – он же не ходит в платьях и колготках.

– Ну, а что я сделать-то могу? Кис…

Тишина.

Гера снова растянулся на постели и прикрылся одеялом. Ему сегодня не нужно было ехать на работу, и можно было поспать часок-другой.

Жена ворвалась в комнату и истерично застучала дверцами и ящиками шкафа, подбирая новый наряд. Лучшей тактикой сейчас было затаиться. Если повезёт, жена, хоть и на взводе, но молча уйдет на работу. Окрошка спряталась под бок хозяина, как в окоп, и тоже затаилась, только уши крутились локаторами.

2
{"b":"840045","o":1}