Последнего бойца, «восемнадцатого», звали Леонид. Ну прям, как царя спартанцев! Обговорив всё, мы долго решали, где собраться, чтоб провести первый, всероссийский съезд имперских, народных комиссаров. Парни сидели и ошалело «блымали» глазами от моих пафосных слов. На что я строго спросил: – Скажите, люди русские, а дадите ли вы далее глумиться распоясавшемуся офицерью, губить души неповинные, гоняя людей в лоб на пулеметы и пушки?! Фактически, ведя их на убой! Что скажите?! Вас, сам Царь спрашивает! Неужто вы «струхнете» и слабину проявите, когда за вами силища то такая!? Сам Император и самодержец российский! – те стали пробуждаться и глаза их наполнялись мстительной силой и каким-то внутренним светом. Кажется, у меня получилось расшевелить служивых и втолковать им в мозги, что «либо они берут власть с моих рук, либо их опять вернут в окопы и не факт, что очередной самодур не прикажет штурмовать очередную крепость и сложить там, свою «буйну» головушку. Смекалка русских – это ещё та долгоиграющая пластинка. Тупили-тупили, долго не могли взять в толк и вот, их как прорвало, а от адреналина начало аж подбрасывать, понимая, что если мои слова окажутся правдой, то они любого офицера смогут вот так, запросто в бараний рог скрутить за любую неправду. И кажется эти мысли им начинали нравиться.

– Да мы то «чё»!? Да мы то завсегда готовые, ежели царю-батюшке надо! – заголосили они наперебой.

– Вот и договорились! – выдал я радостно. – Значит так братцы! Я, сегодня к начальнику госпиталя, договориться нужно и всё организовать, а заодно и раненого Леонида перетянем с кроватью в зал заседания. Как только условимся с начальством о времени, то приступим «помоляси».

С начальником госпиталя получилось договориться на два часа. Думаете вот так просто? Да не фига подобного! Этот «короед» тоже начал важничать и набивать себе цену, пока я ему не ткнул «ксиву» под нос, а потом еще и припугнул, что сам самодержец может пожаловать на Первый съезд имперских, народных комиссаров. Дядя «сдулся» и презентовал нам целый актовый зал с выделением поваров и обслуги для организации буфета с самоварами и пряниками. Я ему на сей сервис даже «катеньку»* выделил, от щедрот душевных.

Примечание: «Катенька» – народное название бумажной ассигнации, достоинством в двадцать пять рублей с изображением императрицы Екатерины второй, великой.

Ко всему прочему, я на пару дней нанял три конных экипажа, и мы ловко в актовый зал перевезли канцелярские товары из магазина, а также прочие товары, способные нам помочь полноценно провести намеченный съезд. Более того, оба казака пулей разлетелись в полицейское и жандармское управление с подписанным мной предписанием об организации правопорядка и обеспечение политической легитимности проводимого мероприятия. Уже через два часа, ко мне прибыли офицерские чины для получения разъяснений, что за массовое предприятие и кто организатор. Предъявив тем свой мандат и пояснив суть, те убыли весьма и весьма озадаченные, но пообещали, что от их контор обязательно будут наблюдатели. Ну и на том спасибо.

Под вечер вернулась Анна с заверениями, что получилось нанять оркестр и те явятся завтра к двум часам, если им гарантируют обещанную, почасовую плату за свое творчество. Конечно оплатим! «Кидать»* на деньги служителей муз, в мои планы не входило вообще.

Примечание: «Кидать» – сленговое слово, обозначающее «обмануть», «обхитрить», не выполнить данные обещания или договора.

Утро мы встретили с первыми петухами, лежа на перине в снятой, двухкомнатной квартире. Перегородки и двери были весьма хлипкими, а по сему, мы с Анной ночью шуметь не стали, а решили в эту ночь устроить себе выходной, так сказать для благочестия. Сквозь однослойные окна, слышалось пофыркивание лошадей, нанятых нами экипажей и редкий перестук подкованных копыт. Нужно было вставать и дело делать.

Войдя в актовый зал госпиталя, я сразу направил стопы к старшему, прибывшего духового оркестра.

– Здравствуйте, уважаемый. Разрешите представится. Капитан Романов, Николай Александрович. Вас, как звать-величать?

– Павел Никифорович, – выдал тот, как-то сдавленно. Взяв его слегка под локоток и направив по проходу между сиденьями, я стал объяснять задачу, работнику культурного фронта.

– Так вот, Павел Никифорович, гимн, «Боже царя храни», должен звучать очень чётко и очень, скажем так…, пафосно, но слегка в ускоренном варианте, чем обычно. Вам всё ясно? – тот кивнул и я, не дав ему рассыпаться передо мной в лучших заверениях, подытожил: – Играете гимн, как мы условились, сразу после моей вступительной речи и в конце, после слов «На сём, прошу первый съезд имперских, народных комиссаров, считать закрытым». – Тот, всё-таки не смог избежать заверений и пока он рассыпался в словесных кружевах, я краем глаза заметил, как санитарки, или кто там они, начали заносить самовары и корзинки с вкусно пахнущими «приблудами». Булочки, ватрушки, пирожки и что-то такое, чему я не смог найти название из своей памяти. Что-то среднее между печеньями и пряниками, но выглядело всё – на загляденье!

В принципе, всё шло по плану. Оркестр обеспечил, еду-питьё обеспечил, наблюдатели будут, канцелярия на месте, а грамотных солдатиков найдем из числа присутствующих.

Полтора часа отведенных на организацию, я не заметил в принципе. Показалось всё, как будто минуло не более десяти минут. И вот! Зал, начинали заполнять ходячие раненые. Кто-то просто хромал, кто-то шёл с палочкой, кто-то медленно передвигался на костылях. Обязательно неподалёку вились санитарки, так, на всякий пожарный случай. И вот, настал тотчас…

Я вышел на сцену, коротко поклонился присутствующим и прошествовал за трибуну, а затем с важным видом стал раскладывать свои бумаги, на небольшом предметном столике с теми тезисами, что набрасывал сидя в купе, почти всю дорогу в Киев.

– Здравствуйте дамы и господа, а также, мои фронтовые товарищи, братья по вере и Отечеству! – казалось от моих слов зависли все, даже кто-то из оркестра нервно дернул рукой, задев струну на невидимом мной инструменте и вдали послышался:

– Пяуууу-винь! – на виновника тут же шикнул дирижёр, призывая того к осторожности. Я же сделал вид, что ничего не заметил, продолжил:

– Братья и сестры! Сегодня…, на первом съезде солдатских, имперских и народных комиссаров…, я хотел бы…, передать приветствие и наилучшие пожелания от Императора российского, вседержителя Николая Второго, Романова! – тут же последовали громкие аплодисменты. Мне показалось, что присутствующие в зале стали слегка заводиться и оживать. Ну правильно лежишь, вот так неделями на пролёт. Ни телевидения, не радио. Скукотища! И вот! Приезжает капитан со столицы, речи тут водит правильные, пряниками кормит на халяву. Почему бы и не поразвлечься? Они даже и не представляют, как я их всех тут сегодня «развлеку»! «Развлекуха» будет такая, что участникам «Манхэттенского проекта» будет икаться, «сцуко»! Кое-кто из них, возможно…, только возможно, не то что не станут теми, кем им было суждено стать в этом мире, но даже и не родятся. Уж я-то, этому поспособствую, если меня раньше не пристрелят или Николай-царь не отзовёт свой «супермандат».

– Вы все знаете, что враги нашего народа…, ненавидят главного из нас…, нашего, горячо любимого Императора и используя западных наймитов и вражеских христопродавцев, хотят всех нас уничтожить! А по сему…, присылают убийц-бомбистов, заряженных западными деньгами и западными взрывчатками-бомбами! Это – факт номер один!!! Далее…! Вы все хорошо знаете…, что враг коварен… и желая настроить царя против людей, работает и в обратном направлении…, настраивая людей против царя… и это в то время…, когда семья самого царя, работает обычными санитарами и мед сестрами и лечит раненых по госпиталям! Я спрашиваю Вас! Как это понимать?! Нас обложили, как волков… и стравливают на политической арене, как бойцовских петухов! Людей на царя, а царя на людей! Нужно, немедленно положить этому конец!!! – опять раздались дружные, продолжительные аплодисменты.