— Сейчас будет «но»? — спросил я.

— Почему же? Пусть будет «однако»… Однако, что я имею с этого?

— Я буду Вам должен, Владимир Георгиевич.

Генерал-губернатор скривился, словно я сказал ужасную пошлость. И самому было понятно, что предложение для потенциального инвестора в меня так себе.

— А если с тобой, Николай, что случится? — спросил генерал-губернатор. — Я ценю твою искренность. Хотя в данном случае ты поступил довольно опрометчиво. Даже слишком. Глупо раскрывать все карты, когда до конца игры еще далеко.

— Никому нельзя доверять, в том числе Вам, так?

— Именно, — ткнул в меня пальцем Ситников, как в нерадивого ученика, который после многочисленных попыток наконец-то назвал правильный ответ.

Он налил себе еще чая в блюдце, но пить не стал, недовольно отодвинув посуду. Похоже, я испортил ночной аппетит генерал-губернатору.

— Мне не нравится, что я тебе говорю. Но даже сейчас я должен думать об интересах Самары в первую очередь.

— Хоть кто-то думает о ее интересах, — пошутил я. Правда, иронию Ситников не оценил. — Не томите, Владимир Георгиевич. Вы же уже все решили.

— Грубо, — шумно вздохнул собеседник, — но по делу. Давай так: ты помогаешь нам, а я отдаю тебе то, что ты просишь?

— Довольно справедливо, — кивнул я, хотя сам понял, что придется пользоваться силой. Потому под ложечкой тревожно засосало. — Вам надо что-то достать из моего мира?

— Скорее, убрать из нашего. Понимаешь, верстах в сорока вниз по Волге Падшие разбили лагерь. Скверные ребята, скажу тебе по секрету. Другие что обычно делают? Собирают силы и нападают. У них действия простые и прямые, как лом. А эти будто что-то замышляют.

— Не пробовали их убивать? — выдал я гениальную мысль.

— Пробовали. Два раза собирали отряд, так они… прячутся. Ты представляешь?

— Какие-то странные Падшие. И, наверное, они дают странный мед, — задумчиво пробормотал я.

— Какой мед?

— Это я так, вспомнил кое-что. Но если Падшие не нападают, может, черт с ними?

— Тревожно, когда знаешь, что есть гнойник на теле. Лучше не ждать, когда тот воспалится, а сразу срезать. Понимаешь?

— Понимаю. Хорошо, я согласен. Мне нужно время. Скажем, день-другой для подготовки. Еще лошадь и сопровождение до места.

— А как же кьярд твой? Неужто случилось с ним чего?

— На штраф-стоянке кьярд. В смысле, без него пока обойдусь.

— Пусть так, — не стал настаивать Ситников.

— Тогда я пойду.

— В ночь? Может, хоть утра подождешь?

— Нет, с недавних пор ночь — моя самая любимая пора. Да и к утру мне домой надо вернуться.

Мы пожали руки и попрощались, хотя Ситниковдо самых ворот казался ужасно виноватым. Вот странность: разбудил его я, а чувствует себя не в своей тарелке он.

Вообще, я даже в чем-то понимал генерал-губернатора. И не обижался. Ему действительно нужно думать о своих подопечных, а не о маге-одиночке, который завтра может сгореть без остатка. Как там Ситниковговорил? Все друг друга используют. Хотя, это можно назвать взаимовыгодным сотрудничеством. Не будет так жестко звучать.

Пробираться по сырому лесу обратно мне понравилось намного меньше. Теперь уже никакого второго дыхания и в помине не было. Как и злости. Лишь легкая усталость. С другой стороны, если шастать полночи по иным мирам, по-иному и быть не могло.

С помощью Компаса я все же добрался до нужного места. Правда, то ли от задумчивости, то ли из-за рассеянности, все же допустил небольшую ошибку. И вместо улицы выбрался с помощью Перчатки в коридор чужого дома. Уже знакомого своими дурацкими занавесками и граммофонной музыкой. Зараза, опять?!

Тихо, как мышка, я выскользнул из борделя и, конечно, столкнулся с прохожими. Какими-то пьяненькими мужиками, которые окинули любопытными взглядами мой мундир и тут же протрезвели. Я даже в какой-то момент забеспокоился, а потом плюнул. Чем хороша плохая репутация — хуже она уже вряд ли станет.

До дома добрался без особых приключений, прокрался к себе в спальню и сделал самую роковую ошибку — завалился спать. Наверное, лучше бы не ложился, потому что подняла тетя Машаменя с трудом. Я с усилием разлепил веки и поглядел на нее. Соображалось тяжело и больно. А ведь сегодня эта чугунная головамне еще понадобится.

— Колюся, ты не заболел? Может, пропустишь лицей?

Я не стал шутить, что и так там в последнее время являюсь редким гостем. А если сегодняшний разговор с Зейфартом пройдет так, как я задумал, то и вовсе ходить перестану.

— Нет, сегодня надо. Важные уроки. Контрольная еще.

С враньем, как с катанием с горки — если начал, то уже трудно остановиться. Правда, тетя поверила.

Усилием воли встал, умылся и даже вяло поковырял еду. На завтрак у нас была яичница, на обед намечался сложный разговор с директором, а на ужин — подвиг. Главное — ничего не перепутать.

По дороге в лицей я все же задремал, даже потряхивание на брусчатке не помогло. И надо сказать, приехал в состоянии хрусталя, который отправили Почтой России, забыв написать слова «Хрупкое» и «Не кантовать».

— Здорово, Коль, ты не заболел? — приветствовал меня Протопопов.

— Это самый популярный вопрос сегодня, — зевнул я в ответ. — Маги же вроде не болеют.

— Болеют, — возразил Горчаков. — В период ослабления дара или при состоянии, близком к опустошению. Такое надобно знать, экзамены скоро на повышение. Или вы так и хотите дальше с «нулевками» сидеть?

Я сначала открыл рот, чтобы произнести что-то едкое, но передумал. С Ильей нужно поаккуратнее. Если он наступил на мозоль занудности, то лучше его не раззадоривать и со всем соглашаться. Правда, за меня вступился Протопопов.

— Чушь. Можешь хоть все учебники выучить, но если уж заклинания завалишь, то в этом классе и останешься. А сдашь аттестацию на пятый ранг, то даже если пары слов связать не сможешь, все равно переведут. Так что не зубри, нам это ни к чему.

— Ладно, будет вам. Развели демагогию на ровном месте. Ты, Лиза, чего молчишь? — обернулся к Дмитриевой. — Можешь тоже сказать, что я выгляжу очень плохо. Разрешаю и на правду не обижаюсь.

Однако Лиза не ответила, при этом буквально буравя меня взглядом. Кстати, вот, кто сегодня был более чем странным, так это она. Даже на мое замечание не отреагировала.

— Добрый день, лицеисты, — вошел в класс преподаватель. — Ничего себе, у нас сегодня присутствуют все? Надо же.

Они сговорились все, что ли? Ладно, мели Емеля, твоя неделя. Вот поговорю с Зейфартом и…

Крепкая рука схватила меня за предплечье. Все-таки, что дает футбол. Стиснула конечность Лиза совсем не как девчонка. Еще чуть-чуть и синяки останутся.

— Ты чего? — улыбнулся я, однако слова застряли в горле. Потому что в меня уперлась пара белых, будто слепых глаз.

— Если пойдешь, то обратного пути уже не будет, — чуть хрипловатым, точно даже чужим голосом произнесла Дмитриева. Хотя, Дмитриева ли?

— Ты о чем вообще?

— Сейчас ты еще можешь остаться собой, но когда пересечешь черту, все изменится. И придется делать очень сложный выбор. Занимать сторону!

— Эй там, на галерке, я понимаю, что вы, наверное, все знаете, — сердито заметил преподаватель. — Но можете хотя бы потише?

Забавно, однако реплика учителя вывела Лизу из состояния транса. Сначала она захлопала своими прекрасными глазами, и сразу испуганно отдернула руку.

— Ты чего? — шепнул я.

— Ничего, — торопливо ответила она. — В смысле, я не знаю. Как-то само вышло.

— Елизавета Павловна, Вам бы к Вестникам, — официальным голосом произнес я. — Там бы от тебя больше толку было.

— Не хочу я к Вестникам, — насупилась Дмитриева.

— А чего же ты хочешь?

— Стать магом. Самым обычным, рядовым магом.

Угу, скажешь кому в застенном мире — они поржут. Рядовым обычным магом. Может и станет, конечно, кто его знает. Вот только я понимал еще кое-что. Глупо зарывать талант в песок. Тем более, такой редкий. Это как талантливого распасовщика заставлять играть центрального защитника. Но говорить Дмитриевой я ничего не стал. Умная взрослая девочка, сама разберется.