Подоспели целители, которые принялись вливать в меня энергию, и по телу разливалось приятное тепло. В мыслях сразу же материализовался образ Маши, и прежде чем провалиться в лечебный сон, я невольно улыбнулся.

Кортеж из четырех автомобилей остановился неподалеку от поместья Вышенских в Москве. Охранник из числа одаренных первым вышел и открыл дверь своему нанимателю – коренастому человеку лет сорока в очках. Еще один охранник тут же стал рядом.

– Господин Федоров, проходите! Вениамин Петрович ждет вас, – доложил дворецкий.

Уже через пару минут двое старых знакомых сидели в уютном кабинете Вениамина Вышенского.

– Григорий Игнатович, что же привело вас в мой дом? Помнится, вы давненько обещали заглянуть ко мне в гости.

– Да все никак не представлялся случай, – Федоров пожал плечами.

– А что же изменилось?

– У них моя дочь…

Лицо Вышенского вмиг изменилось, а наигранная улыбка слетела с лица. Вениамин был настолько поражен услышанным, что отбросил формальности.

– Гриша, ты же отправлял ее в Московскую академию! Там ведь абсолютно безопасно.

– Да, отправлял, – Федоров едва сдерживал себя в руках, чтобы не впасть в отчаяние. – Она там два месяца просидела безвылазно, понимаешь? Девочка хотела домой, увидеть мать. Я отправил туда три машины с охраной, но они попали в засаду, а охранники оказались перебиты, понимаешь?

– Идиот! – Вышенский подскочил с места и зашагал по комнате. – Пусть бы еще посидела пару месяцев, пока ситуация не утрясется. Нет, нужно было срываться с места именно в тот момент, когда Родионовы зажаты в угол и идут на любые крайности.

– Я хотел отговорить, но…

– Знаю! Но дочь поныла тебе в письмах, а жена проела всю плешь, и ты поддался уговорам, наплевав на здравый смысл. А ведь Рымин предупреждал!

– Да знаю я, знаю! – Григорий обхватил голову руками и рухнул на стул, опустив голову вниз. Он сидел так с полминуты, а потом подскочил и подошел к самому столу, где сидел Вышенский. – Ты ведь понимаешь, что они ее убьют, если я не выполню их требование?

– Когда это произошло?

– Сегодня. Я сразу как узнал, примчался к тебе.

– И все-таки, когда прижмет, мозги у тебя начинают работать в правильном направлении. Что он хочет?

– Любую информацию о передвижениях по Пермскому княжеству.

– Это невозможно! – Вышенский скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Ты же понимаешь, что со мной сделают, если узнают, что я слил эти данные!

– Веня, моя дочь у них!

– А у меня целый род вырежут, если что-то пойдет не так! Поверь, моя жизнь и жизни четырнадцати моих близких для меня куда важнее, чем жизнь твоей дочери.

– Я понимаю, – Федоров поднялся и посмотрел в глаза. – Скажи мне цену за этот риск. Я заплачу сколько нужно. Ты ведь пойдешь навстречу старому другу?

– Григорий Игнатович, ну что ты начинаешь? У меня достаточно денег. Но там находятся очень важные для Рымина люди.

– Настолько, чтобы дать моей дочери умереть?

– Там работают Серпухов, Городищев и Гущин. Ты ведь понимаешь, что даже если Рымин меня помилует, Городищевы меня в порошок сотрут.

– Герман… – протянул Федоров. – Старый лис решился сыграть в опасную игру. Погоди, ты сказал Гущин? Если ты сдашь его Родионовым, получишь сотню тысяч!

– Может, для тебя это и деньги, но я каждый месяц выплачиваю работникам своих заводов и фабрик сумму в шесть раз больше. Мне есть что терять.

– Никто не осмелится замахнуться на Вышенских! Даже Городищевым вы не по зубам, а если они попытаются…

– А они попытаются, друг мой. И ты знаешь что произойдет. Такой битвы в Москве точно не допустят.

– Скажи мне хоть что-то! Ты же входишь в число советников Великого князя.

– Хорошо, я не оставлю старого друга в беде. Но знай, что ты теперь у меня в долгу.

– Все, что угодно! – выпалил Федоров, подсаживаясь ближе.

***

– Как самочувствие?

– Порядок! Кажется, я даже встать могу, – Федор поднялся на локтях, но нахмурился и рухнул обратно.

– Не торопись, пусть дар вместе с лекарствами сделают свое дело, – успокоил я парня.

Мы с Покровским ехали во втором вагоне медицинского поезда. С нами в поезде в сторону Волгограда ехали еще двенадцать ребят, которым досталось в боях со сторонниками Родионовых в Казанском княжестве. Серпухов позаботился, чтобы нам выделили отдельное купе, поэтому мы путешествовали с комфортом.

На самом деле, я почти пришел в себя. Так, небольшие проблемы с рукой и общая слабость после двух суток под завалами. Ничего такого, что нельзя поправить с помощью дара и пары дней отдыха, но сотник усердно старался выпереть меня подальше от Пермского княжества. Очень странно, учитывая, что Великий князь сам дал мне задание помочь разобраться с Родионовыми и их сторонниками.

Что касается Покровского, парню действительно не мешало бы полежать в лазарете под присмотром целителей. Его рука до сих пор слабо слушалась, а ребра сильно пострадали. К тому же, он потерял много крови и был на грани смерти, когда его тело вынесли из-под завалов.

Я попытался отвлечь Покровского разговорами.

– Уже решил что будешь делать дальше?

– Как что? Вернусь в строй и продолжу службу. Серпухов сказал, что через пару месяцев можно обратно в строй.

– Да, конечно, – я ненадолго замолчал, обдумывая ответ Феди. – Слушай, ты ведь не похож на человека, который хотел бы посвятить всю жизнь военному ремеслу. Как оказалось, что ты попал в сотню Серпухова?

– Если честно, я пошел в дружинники, чтобы уйти с дома. Знаешь, непростые отношения с отцом… Он у меня потомственный военный, всегда считал, что у меня слишком мягкий характер, и я не гожусь для военной службы. Ну а лет семь назад, когда его из-за тяжелого ранения списали с дружины Великого князя, он вообще с катушек слетел. В общем, я решил поступить в академию для дружинников, чтобы доказать ему и себе, что могу стать настоящим воином.

– И как, доказал?

– Как видишь, я стал одним из лучших выпускников на своем курсе и смог пробиться к Серпухову. Правда, из-за того, что о некоторых вещах я не могу рассказать отцу из-за секретности, он все равно не оценил моих стараний, а в последние годы мы с ним вообще не общаемся.

– И за эти годы ты ни разу не задумывался о том, чтобы заняться чем-то другим?

– Как это? Задумывался, конечно. Да, военная служба не совсем то, к чему я стремился, но мне нравится заботиться о безопасности страны. И потом, кто-то ведь должен брать эту ношу на себя…

– Да, кто-то должен.

В углу что-то зашумело, и я тут же бросился смотреть что это могло быть. На ходу уже по привычке призвал каменный доспех. Даже Покровский перевернулся на бок и смотрел в угол.

– Интересно, а в поездах мыши бывают? – я посмотрел на Покровского, но тот лишь хмыкнул.

В этот момент поезд резко затормозил, и я рухнул на пол, а Покровский слетел с больничной койки.

– Что это еще за чудачество? – я не успел подняться, когда прозвучал взрыв, и весь состав перетряхнуло, а окно выбило осколками. К счастью, меня не задело, а Покровского, так и подавно.

– Это что еще такое? – Федя приподнялся на руках, но я приказал ему оставаться на полу.

С обоих концов поезда доносились крики и стрельба. Похоже, нападающие действовали организованно.

– Так, дружище, поднимайся. Кажется, нам пора прогуляться.

Я подхватил Покровского на руки и направился к окну. Времени выбираться из вагона обычным образом совершенно не осталось. Каменный доспех уже полностью покрыл мое тело, и на всякий случай я призвал водяной пузырь, который защищал нас от работы духовников.

Высунуться самому оказалось просто. Куда сложнее оказалось протащить в окно Покровского. Спрыгнуть на землю, поскорее оттащил его в сторону от поезда. Мы оказались в глубоком овраге, откуда удалось рассмотреть происходящее.