Моё появление в этом пригороде не осталось незамеченным. Через минут пять вокруг меня уже был человек двадцать мужчин, которые давали разные советы и показывали руками в разные стороны.

Мне было трудно их понять.

Они говорили то по-грузински, вставляя русские слова, то по-русски с сильным акцентом, перемежая свою речь грузинскими оборотами речи.

Я ничего не понимал, пока не появился тот человек, кто решал все вопросы в этом поселении.

Сразу было видно и понятно, что этот человек очень солидный. Особенно на территории этого небольшого населённого пункта… Костюм, галстук и очень-очень большая кепка. В этих краях всё это и указывало на необходимые атрибуты уважаемого и обеспеченного мужчины… Ну а как иначе?

Это не далёкое демократическое будущее, где основатель Майкрософта Билл Гейтс щеголял в джинсах и в майке, ибо все его сотрудники и так знали, что он — босс. А люди, читающие список Форбс, тоже знали, что он долларовый миллиардер, и им было плевать во что он одет. Ну нравится ему выглядеть босяком. Ну и пусть…

Здесь бы такое не проканало… Сразу бы ему сказали: «Эй! Ты кто такой? Давай, до свиданья!»

Здесь в эти времена, да ещё в солнечной Грузии по одёжке и встречают, и провожают… Если ты богатый, почему одет как нищий? Босяк! Давай, до свиданья!

Я стоял посредине толпы усатых и бородатых мужчин разного возраста, а все они смотрели на меня…

Тут я понял, что веду себя не слишком культурно с этими людьми, так как до сих пор общаюсь с ними в шлеме и дорожных очках. Прямо не человек, а какой-то киборг, прилетевший к ним с другой планеты… Весь в чёрной коже с ног до головы…

Я переместил лётные очки на лобовую часть шлема, и сняв его, встряхнул головой. По моим плечам рассыпались мои белоснежные волосы.

Все резко замолчали… Галдёж, который стоял до этого внезапно прекратился. И на фоне этой секундной паузы, я услышал коллективный выдох нескольких мужчин сразу:

— Вах!

За прошлую ночь я специально отрастил себе причёску подлиннее, чтобы больше соответствовать фотографиям на правах и в паспорте, доставшимися мне от литовской девушки. И вот теперь я увидел воочию, какое воздействие это оказывает на кавказских мужчин.

Кажется в детстве даже фильм был такой, правда не грузинский, а армянский. Там школьники старшеклассники отдыхали на море. Все чернявые такие. А тут приплывает реальная такая беловолосая русалка. Тоже, кажется, литовская девочка была… Или латышка… Уже и не помню. Так все эти черноволосые мальчики в один момент в неё влюбились, и глаз с неё не сводили… Смотрели прямо, как на чудо ди́вное, прям как на диво чу́дное…

Во-во… Примерно такое сейчас и происходит вокруг меня… На меня в упор смотрели не меньше, чем десяток пар глаз…

Чтобы как-то разрядить это молчаливое разглядывание, я просто начал:

— У меня мотоцикл сломался! — сказал я, старательно выговаривая слова, чтобы было похоже на то, как говорила Сауле.

— Гамарджоба[8], девушка! Что у тебя случилось?

Вот я снова накосячил… Надо же было сперва поздороваться…

— Здравствуйте! Меня зовут Сауле. Я из Литвы. Путешествую на мотоцикле. Сейчас я ехала в Тбилиси, но мой мотоцикл… Он заглох.

— Вах! Ты так далеко заехала! Ай, молодец!

Он повернулся к людям и стал отдавать распоряжения. Говорил он по-русски. Это было сделано, видимо, только для меня, чтобы я понимала, о чём идёт речь… Парню помоложе он дал поручение:

— Георгий! Иди к Автандилу! Возьмёте мотоцикл и посмотрите, что с ним случилось?

— Хорошо, батоно Нодар! Всё сделаю! — парень тут же убежал.

А потом он обратился ко мне:

— Меня зовут Нодар Беридзе. Сауле, пойдём сейчас ко мне домой! Я познакомлю тебя с мамой. Покушаем. Поговорим. А твой мотоцикл посмотрят, починят. Ты не волнуйся! Всё будет хорошо…

— Спасибо, батоно Нодар!

Я стал отвязывать сумку, чтобы снять кофры и взять с собой.

— Ты за свои вещи не волнуйся совсем! Тут никто ничего чужого никогда не возьмёт. Ты мой гость.

Я приложил правую руку к груди и сказал:

— Батоно Нодар! Я не за вещи беспокоюсь. Но Вы меня позвали в гости. Я же не могу в таком виде, прямо с дороги сесть с Вами за стол. Мне надо умыться и переодеться. А тут в сумках моя одежда.

Кто-то из присутствующих в толпе немедленно перевёл мою речь на грузинский. Видимо для тех, кто не понимает или плохо понимает по-русски… В толпе одобрительно закивали…

— Это правильно! — похвалил Нодар моё желание сесть за стол не в пыльном кожаном наряде, а в более приличном виде.

Он снова распорядился:

— Дато! Возьми все сумки, отнеси домой. Отдай Нино!

Ещё один молодой человек тут же бросается выполнять распоряжение уважаемого человека. Видимо авторитет у этого батоно Нодара здесь непререкаемый.

— Сауле!? — Я правильно произношу твоё имя?

— Да, батоно Нодар! Моё имя Сауле. По-литовски это значит Солнышко.

— Вах! Красивое имя! Пойдём в дом!

Мы подошли к самому большому дому на этой улице. На высоком крыльце, ведущему на террасу второго этажа нас встретила скромно одетая женщина в тёмном платке. Хозяин мне представил её:

— Это Нино — моя жена. А это Сауле — девушка из Литвы. Она путешествует по Грузии на мотоцикле. Я пригласил её к нам в гости.

— Здравствуйте, калбатоно Нино!

— Гамарджоба, Сауле! Проходи в дом, пожалуйста!

— Ей надо умыться с дороги и переодеться, Нино. Сейчас Дато принесёт сумки с вещами.

— Пойдём, дочка! Умоешься с дороги. Пойдём!

Я всегда знал, что кавказское гостеприимство — это умышленное преступление, вызванное желанием хозяев дома задушить гостя в своих радушных объятиях и закормить до смерти.

На женской половине дома, я умылся из подвешенного на стене рукомойника. Маленькая девочка, видимо хозяйская дочка, осторожно пыталась потрогать мои белые волосы, но получив от мамы по рукам, быстро спряталась за её юбку.

Я переоделся в платье, но у него были слишком открыты плечи. Хозяйка дома как-то неодобрительно на это посмотрела, хотя и ничего вслух не сказала… Я подумал, да и накинул поверх платья, не застёгивая, свою джинсовую куртку. Ту самую, из-за которой в гостинице «Кавказ» в городе Краснодар возник весь сыр-бор… Получилось ничего так. И не вызывающе, и более-менее женственно…

На улице уже вечерело и на террасе, где уже был накрыт большой стол, было не так жарко, как днём. Так что мой наряд был вполне оправдан, и вполне прилично выглядел, даже на взгляд самого строгого горца.

Мне выделили место рядом с хозяином. Я так понял, что это почётное место для дорогого гостя… Нодар сразу же познакомил меня со своей мамой. Седая сухонькая старушка кивнула на моё приветствие. По-русски она почти не говорила. За столом сидели в основном мужчины. Я и мама Нодара были исключением.

Но старенькая мама недолго посидела с нами, и вскоре ушла. Старенькая уже, тяжело ей долго в обществе находиться. Если Нодару на вид было дать под шестьдесят лет, то ей явно уже было под девяносто, а может даже и больше…

На столе уже было всего и много, но Нино с другими женщинами подавали к столу всё новые и новые блюда. А ещё они приносили вино в кувшинах, и забирали опустевшую тару…

За весь вечер эти женщины ни разу даже не присели за стол. Видимо традиции здесь соблюдаются ещё древние. Для меня и старой мамы были сделаны исключения из правил.

Стол был накрыт не хуже чем на армянской свадьбе. Шашлык, жареные цыплята, сулугуни, хачапури, толма…

Я так и не понял, чем грузинская толма, отличается от армянской долмы. И то, и другое очень вкусно. А ещё было много овощей и зелени.

Я знал традицию, что оставлять на тарелке недоеденное — это выказать неуважение к гостеприимным хозяевам. Поэтому я старался себе на тарелку не класть много еды.

Но не успеешь отвернуться, как кто-то из женщин, от доброты своей или от щедрости, добавлял мне на тарелку вкусняшек. Мне подливали вина. Я не отказывался.