О! Ямка. В пыли я её не заметил, но тряхнуло знатно. Снова что ли бывший асфальт начался? Пытаюсь прочувствовать, не изменилось что-то после такого громкого наезда на ямку… Вроде в сторону не ведёт. Значит с колесом всё в порядке.
Встречный грузовик прошёл слишком близко. Впритирочку прям разъехались… Лихач, наверное, местный. Они тут все как один — джигиты. А джигиты что на коне, что на машине — должны быть быстрее всех… Не хочется никого обижать… Где-то здесь должны уже быть видна гора со смешным названием — Индюк. Тоже важная и гордая птица…
Жаль, но сквозь дорожную пыль и гор самих почти не видно. Да и не смотрю я сейчас по сторонам. Не до того. А какая уж из слабо видимых мне гор зовётся Индюком мне неизвестно. Наверное, самая высокая… Всё как в песне:
На Кавказе есть гора — самая высокая.
А под ней течёт река — самая глубокая…
Снова впереди небольшая смотровая площадка. Тормозить и останавливаться я не стал. И так уже давно пора бы закончить этот бесконечный перевал…
Какой-то населённый пункт впереди… Название — Горный. Смешно. А до этого что было? Подгорный?
Качусь неспешно дальше. И снова, снова спуск. Еду себе еду, подтормаживая…
Крутой поворот направо. Меня резко, прямо на повороте, обгоняет какой-то лихач на двадцать первой волге. Начальство, наверное, местное. Ну, ну… Начальство тоже иногда в аварии попадает. И в прошлом, и в будущем такое бывало… От этого никто не застрахован.
Снова длинный спуск, в конце которого крутой поворот налево… Снова пылит дорога.
Когда же уже этот Индюк появится? Вроде бы после посёлка с таким названием дорога станет и попрямее, и получше… Подтормаживаю перед крутым левым поворотом…
* * *
Сильный удар в зад нашего пепелаца…
Я жму на тормоза, вцепляясь в руль, изо всех сил пытаясь выровнять машину…
Ну, или хотя бы удержать её…
Сила удара и вес того «индюка», что нас протаранил больше, чем вес нашего железа со всем содержимым…
Меня несёт, в сторону встречки…
Из-за поворота появляется морда грузовика…
Выкручиваю руль…
Нас разворачивает боком, но напор задней машины не ослабевает…
Обочины нет…
Я чувствую, что машина накреняется…
Уже нечем управлять…
Просто упираюсь руками и ногами как можно сильнее…
А потом началось…
Верх…Низ…
Скрежет железа…
Верх, низ…
Разбитые стёкла…
Верх… Низ…
Они всё время меняются местами. И так уже несколько раз.
Натан, видимо не догадался упереться, хотя я кажется, кричал ему: «Держись!».
И вот теперь он уже пару раз чуть не раздавил меня. В те моменты, когда моя сторона касается земли, он наваливается на меня… А потом его с такой же силой уносит в другую сторону…
Кусты…
Ветки деревьев…
Удар…
И мы снова стоим на колёсах. Только где-то очень-очень глубоко…
Это не пропасть, но всё же.
Хорошо ещё, что этот участок сильно зарос всякой зелёной растительностью. Она-то нас и тормозила… Слегка, конечно.
Лобового стекла нет, как и боковых… Крыша сложена «домиком». Мы с Натаном сидим, прижавшись друг к другу…
Мне глаза заливает кровью. Лоб рассечён. Стеклом, наверное…
Смотрю на своего спутника. Кажется, он глазом на что-то налетел. Снова бровь рассечена? Ага. Та же самая, что ему Вадим зашивал, а я потом залечивал… Да нет, кажется… Тогда почему у него лицо в крови. Или это на нём моя кровь?
Блин. Что за хрень? Неужели я от чего ушёл, к тому же и вернулся?
Горы…
Дорога…
Машина…
Обрыв…
Бензином пока вроде не попахивает…
Хотя вона как мы кувыркались. Лучше бы нам побыстрее выбраться из этих останков нашего корабля… *ля…
Начинаю шевелиться. Руки-ноги гудят от ушибов. Левая рука? Пошевелил… Нормально… Правая? Тоже моя… Пальцы ног, колени? Всё чувствую. И даже ничего не болит… Почти… Потому что гудит всё тело сразу, и отдельная какая-то боль не может проявить себя индивидуально.
Тогда тоже ничего не болело. Всё. От шеи и ниже… Но слава богу, сейчас всё немного не так…
— Натан! Ты как?
- *лять!
— Не ругайся при ребёнке! Руки ноги целы?
— В башке гудит всё…
— Я сейчас вылезу. А потом и тебе помогу выбраться…
Двери заклинило насмерть, но у меня получилось выбраться через лобовое стекло. Правда по мелким осколкам закалённого стекла выбираться то ещё удовольствие. Все руки в мелких царапинах, ссадинах и ранках… Выбравшись и встав на твёрдую землю, я даже попрыгал слегка, проверяя свои повреждения. Странно, но кроме рассечённого лба, и порезанных мелкими осколками ладоней, ничего серьёзного. Синяки и ссадины не в счёт.
Я обернулся и посмотрел на машину… Слов нет, сплошной мат. Багажник вместе с привязанным к нему чемоданом унесло куда-то к *беням… А на машину, аж страшно смотреть…
Да, блин, кажется, что наш железный малыш отъездился. Удар был в зад. А там у нас мотор. Ему наверняка пришёл звиздец. А потом мы с горы раз несколько кувыркнулись.
Всё именно так и получилось, как я раньше говорил: «Хрен с горы — большая скорость!». Знал ведь, что нельзя в дороге поминать про аварии и прочие неприятности… Ну да ладно… Хватит философствовать. Надо уже Натана начинать вынимать. А то не дай бог, как у меня там…
Но, вроде бы бензином не пахнет. Хотя хрен его знает, как это всегда бывает. Не пахнет, не пахнет. А потом как бабахнет…
Крепкая машина «ЗАЗ-965». Была… Теперь уже это можно сказать окончательно… Была.
Больше у нас машины нет, потому что восстановить этот комок металлолома, смог бы только тот негр из будущего, который по телевизору хвастался, как из гнилого железа он собирал лимузины, напичканные всякой музыкой.
Пока я помогал выбраться Натану, к нам уже начали спускаться какие-то люди.
Глава 3
Люди, как на подбор, все дородные такие, крупные. По крайней мере, по сравнению со мной. Волосы у них в основном чёрнявые и носы такие характерные. У меня друг был в той прошлой будущей жизни, армянин по национальности. Вот у него такой же нос был.
Похоже, что это тоже все армяне… Ну ещё бы. И перевал тут имени Шаумяна. И посёлок с таким же названием…
Так… С азербайджанцами в Краснодаре я уже сталкивался на узкой дорожке… А здесь чего будет?
Неужели это их машина нас столкнула в кювет? А теперь они что, решили нас добить, чтобы мы не мучились?
А чего они так одеты? Все в костюмах, да в белых рубашках… Нет, вон парень молодой без костюма. Но то же в белой рубашке.
Меня о чём-то спросили. Надо бы ответить…
— Не понимаю!
Ко мне сразу обратились по-русски:
— Мальчик! У вас все живы?
Ну, да. В джинсовом комбинезоне, с короткой стрижкой и лицом в крови… Наверное ябольше сейчас похож на мальчика.
— Я не мальчик, а девочка. Меня зовут Маша. Мария. А это мой папа. Анатолий Борисович…
— Вай! Маша-джан! Прости! С тобой всё в порядке?
И что мне ему ответить?
«Нет, *ля. Ни *уя не в порядке. Мы на*бнулись вниз с горы на машине. А сам я весь такой *ля красивый, потому что мне нравится в кустах валяться с окровавленной мордой. И вон у спутника моего поломанного тоже надо бы что-то спросить. А то у него как раз с мозгами сотрясение случилось и поговорить ему п**дец как охота. Ну а машину мы же каждый день испытываем на прочность сталкивая в пропасть с горной дороги… И вообще, машине нашей теперь похоже звиздец пришёл полный…»
И что из этого мне ему сказать?
— Цавт танем. Что я говорю. Прости! Я весь взволнован. Этот (незнакомое слово), машину ваш толкнул. Я его (незнакомое слово)…
Я попытался прервать его речь, но это было практически невозможно. Он говорил на русском, вставляя армянские слова, и совсем переходил на армянский, обращаясь к своим. Но наконец-то он выдохся, и я обратился к нему, стараясь говорить как можно более вежливо:
— Помогите нам с папой выбраться отсюда!
— Да, да, Маша-джан!
