– Светуууляяя! – пропел ей на ухо змееподобный.– А Петеньке не стать юристом тепееерь!
– Почему? – вскинула пушистую монобровь Светлана Евгеньевна. -Система образования и так говно, а уж с этой удаленкооой… оййй… – кудахтал змееподобный, – у тебя денюжков брови выщипать не будет, а уж на репетиторов и подавно. Ко-ко-ко…
– Прорвемся, – не очень уверенно тряхнула головой Светлана Евгеньевна.
– Ты главное, ешь, – змееподобный попытался ущипнуть ее за ляжку, но из-за эфемерности своей не смог.– Гречу.
Волшебное слово подействовало на Светлану Евгеньевну так же, как и на Николая с Серегой. Змееподобный гражданин отвесил шутливый поклон.
Следующим он навестил конспиролога Кукушкина.
– Ку-ку, роднулька! – поприветствовал змееподобный конспиролога.– Мы ведь с тобой знаем, правду?
– Какую? – осторожно поинтересовался Кукушкин.
– Нам меняют ДНК, – страшным шепотом возвестил змееподобный. – А потом они будут селить в ваши тела свое потомство.
– Я защищен, – конспиролог надвинул на глаза шапочку из фольги.
– Это иллюзии, дружок. Ты вирус видишь? Нет. А он есть. И уже в тебе. Процесс пошел.
Кукушкин почувствовал дурноту и дискомфорт в животе.
– Что же делать?
– Греча, – авторитетно заявил змееподобный.
И отправился дальше. Квартира за квартирой.
Он напугал либертарианца Ивана закручиванием и без того уже завернутыми по самое это самое гаек, завариванием дверей в подъездах и крепостным правом. Озабоченную духовным ростом красавицу Марину колесом сансары, в которое известно кто вставил палку и не одну. Антонине Павловне, матери троих детей, примерной жене и ответственному работнику гадкий гражданин нашептал гнусностей о супруге ее, Алексее Петровиче, которому карантин, словно манна небесная. Иначе с чего бы он так долго занимает отхожее место? С кем он так увлеченно переписывается в телефоне? Уж нет ли соперницы здесь?
Скоро все обитатели дома номер четыре хрустели гречей, словно заколдованные. Все, кроме алкоголика Пыжикова. Он пребывал в такой глубокой самоизоляции, что до него было не достучаться.
Дождавшись, пока гадкий гражданин покинет дом номер четыре, из-под продавленного дивана алкоголика Пыжикова вылез котик Тимошенька. Он посмотрел вокруг, покачал печально мохнатой умной головой и отправился исправлять содеянное змееподобным. Котик неслышно, на мягких лапках подходил к закидывающим в утробу гречу людям и мурлыкал им на ухо. Это действовало на них умиротворяющее, и страшные картины, вызванные в воспаленном, уставшем от неизвестности и карантина мозгу, отступали. Красавице Марине котик даже разрешил себя погладить. Выполнив спасательную миссию, Тимошенька скромно удалился обратно под диван алкоголика Пыжикова. Котик не алкал славы. Он знал, что должен набраться сил. Ведь змееподобный снова придет. Он каждый вечер приходит.
Шел …дцатый день карантина…
3.
– Так будем же бдительны и не дадим себя обмануть.
Иван Петрович немного подумал и добавил для убедительности восклицательный знак. Пробежал глазами текст, удовлетворенно кивнул и нажал «отправить». За сутки простыню в три авторских листа осилило и лайкнуло два человека. Иван Петрович выпил водки, занюхал сморщенным грустным огурцом и написал под постом язвительный комментарий с другого аккаунта, чтобы приподнять пост в ленте.
За много километров от него, в подвальном помещении встрепенулся за компьютером майор Кукушкин. Привычным движением он подвинул поближе кружку с остывшим чаем, поправил наушники, и впился в монитор острым заинтересованным взглядом. Дочитав опус на три авторских листа, майор поставил Ивану Петровичу сердечко. Он всегда так делал. Долг службы предписывал Кукушкину следить помимо Ивана Петровича еще за несколькими гражданами. Когда объявили бессрочный карантин, и все расселись по домам, многие сотрудники правоохранительных органов оказались без работы и вынуждены были перейти на удаленку в самоизоляции. Оказалось, если каждый возьмет на себя слежку за пятью индивидами, то служить и защищать общественный порядок можно не выходя из дома. Подопечные майора Кукушкина были гражданами законопослушными, приличными и малопьющими. Поэтому никаких дерзких движений не совершали, повергая майора в пучину скуки. Смотреть целыми днями на фотографии умученных дистанционным образованием детей, читать сто рецептов блюд из гречи то еще удовольствие, и если бы не Иван Петрович, Кукушкин, подобно некоторым своим коллегам, погрузился бы на дно жесточайшей депрессии. Иван Петрович не давал майору скучать, несмотря на то, что жил один, скромно и аскетично, даже в докарантинное время, и писал не чаще двух раз в неделю. Но как он писал! Как же он писал! И, главное, о чем! Теории заговора межгалактических масштабов, сложные логические конструкции, изобличающие действия правительств разных стран, тайные общества, древние культы, мистические загадки, секретные данные.
Майор Кукушкин до самоизоляции имел дело с разного рода людьми. В том числе и с психически не здоровыми. Но у Ивана Петровича все выходило на удивление стройно и логично. Он будто бы поселил всех известных личностей в параллельную реальность, откуда они ему рассказывали, как там и что. И реальность эта нравилась майору гораздо больше нынешней.
Коллеги Кукушкина, утомленные слежкой за поглощающими сто блюд из гречи гражданами, неоднократно предлагали сменять Ивана Петровича на голых женщин, милых котиков и звезд эстрады. Но майор не соглашался, что, в общем, коллег не удивляло, хоть и расстраивало. Любой из них в нынешних обстоятельства ни за что бы не променял пусть и абсолютно безумный мир на какие-то там сиськи.
Примечательно, что в смертельную опасность вируса, из-за которого всех рассадили по домам, Иван Петрович не верил. А самоизоляцию не нарушал потому, что в докарантинные времена ровно так и жил. В своих постах он не раз намекал, что это огромная дымовая завеса, за которой творятся такие дела, что увидеть их, а тем более постичь, дано далеко не каждому. Одним из таких дел, по экспертному мнению Ивана Петровича, было приготовить человечество к расселению по вселенной. Тех, кто выживет и сохранит рассудок в карантине, ожидает головокружительное будущее. Им предстоит стать родоначальниками новых цивилизаций, зародить, так сказать, а некоторые даже вступят в симбиоз с другими формами вселенской жизни. В доказательство он привел распечатку интервью известного политика, в которой, если переставить местами некоторые слова, прямым текстом об этом и сообщалось.
На пятый месяц самоизоляции Иван Петрович вдруг затих. Перестал писать конспирологические посты, выходить в магазин и петь по утрам в душе. Майор Кукушкин заволновался и включил подслушивающее устройство на полную мощность. Спустя несколько томительных минут он услышал прерывистое хриплое дыхание.
– А, ты ж млять! – выругался Кукушкин. – Заболел, конспиролог фигов!
– Вот вы себя и выдали, – закашлялся Иван Петрович.
Майор выругался еще раз. Похоже, волнуясь о судьбе подопечного, он подкрутил в устройстве не ту ручку.
– Передайте межгалактической комиссии, что я не участвую в эксперименте по ассимилированию, и…
– Я сейчас же вызываю скорую! – рявкнул Кукушкин, набирая номер.
– А я не открою, – прохрипел Иван Петрович. – Вам только того и надо! Отвезете в больницу, подсадите симбионта, вон у губернатора Ж…
Кукушкин так и не узнал, что за симбионт у губернатора Ж, потому что выбежал из подвала, на ходу натягивая защитный костюм.
Через несколько дней в блоге Ивана Петровича появилась бодрая запись. В ней сообщалось, что слияние с симбионтом прошло успешно, и он, Иван Петрович, после неравной изнуряющей борьбы сумел обрести над ним контроль, так что скоро его подписчикам откроются хитрые планы межгалактической закулисы.
За много километров от него в подвальном помещении заплакал счастливыми слезами майор Кукушкин.
Шел …дцатый день карантина…
